Симона(угрожающе). Ну-ну!
Кристич(ласково). Мадам, а жертвы во имя счастья любимой родины?
Симона(грубо). Взорвите сотню любых таверн во имя счастья любимой родины, но не эту.
Загорается желтый глазок.
Голос. Номер «1-А» здесь, сэр.
Лейн. Сию минуту, Гарри. (Торопливо.) Господа, я занят. Аббат, наметьте операции на ближайшее время, учтите кадры мадам Симоны, назначьте места свиданий и пункты приема оружия.
Часы на камине бьют одиннадцать раз.
Кристич. Ого, уже одиннадцать! Мне пора домой, сэр.
Симона(уныло). А у меня нет дома.
Лейн(холодно). Сегодня можете переночевать здесь. Будьте здоровы. И работать, работать! Плотина на канале, мадам, — это первая очередь.
Симона и Кристич уходят. Лейн нажимает кнопку микротелефона. Загорается желтый глазок.
Гарри, не выпускайте из виду этих попов. Следите за ними в оба…
Глазок тухнет. Входит Штрингис.
Лейн(чрезвычайно радушно). Салют, друг! Благополучно добрались до моего… гм… блиндажа?
Штрингис(сердито). Сэр, впредь никаких звонков к номеру «27-Б». Этот канал должен быть вне подозрений.
Лейн(поспешно). Простите! Не учел.
Штрингис. И скажите мадам, чтобы она больше носа не показывала к номеру «27-Б». Вы что, хотите завалить ее?
Лейн. Мадам будет предупреждена. (Участливо.) Вы расстроены? Кофе?
Штрингис. Налейте. (Озлобленно.) Вента копается в архиве концлагерей гестапо. Моего дела там нет. Вы понимаете, чем это пахнет?
Лейн. Бессилен. Вы знаете, где эти дела.
Штрингис. Все еще не верите? Уж не думаете ли вы, что я работаю на вас потому, что вы приставили к моему горлу нож?
Лейн(ласково). Как можно, Штрингис! Мы друзья…
Штрингис. Признаться, мне плевать на то, почему и как я ив Сюрте-Женераль, которая завербовала меня в том проклятом концлагере, попал в вашу разведку… Наплевать! Да, я тогда смалодушничал…
Лейн(участливо). Ну, зачем эти тяжелые воспоминания?
Штрингис. Я сегодня настроен на откровенность. Да, смалодушничал. В юности я искал остроты переживаний… Пошел в компартию, потому что она была в подполье… Потом понесло меня в Испанию… Боялся там до обмирания и был рад-радешенек, когда нас спровадили во Францию. А режима концлагеря не выдержал. Пообещали денег, волю — в общем, попался! Да, так оно было. (Неожиданно твердо.) Но теперь меня ведет идея. Понятно? Идея, Лейн!
Лейн(ласково). Мы уважаем и ценим вас, друг мой, как раз за вашу идейность. Головорезов, вроде мадам Симоны, мы держим в черном теле.
Штрингис(с отчаянием). Нет, вам не понять меня, Лейн! Судите сами: я противник этого строя, а должен работать на него за десятерых. И что прикажете делать? На мне скрещены десятки тысяч глаз, я должен быть, ха-ха, примером для строителей социализма! Ни одного промаха, Лейн, ни одного скользкого слова! А этот Вента, чорт бы его побрал! Я дрожу под его взглядом, как паршивая собачонка.
Лейн(с тяжким вздохом). Понимаю, дружище, но что делать? Собственно говоря, хоть вы и строите как будто бы для их социализма, но в конечном-то счете строите для себя.
Штрингис(мрачно). Когда это еще будет? Да и будет ли вообще?.. Этот строй, Лейн, — твердыня, страшная твердыня. «Стройте, для себя»! До этого еще надо дожить. А дожить — это, знаете… Сам народ разоблачает нас и хватает за шиворот. Скажу откровенно: никакой базы в народе у нас нет и быть не может.
Лейн(зло). Мне не нравятся ваши слова, Штрингис.
Штрингис. Удивительно, до чего вы тупые люди, Лейн. Под вашими ногами горит земля, Лейн, поймите это! Только война… Да и то бабушка надвое сказала…
Лейн(с крайним раздражением). Я не понимаю, чего вы от нас хотите? Мы не трогали вас десять лет. Мы прилагаем все усилия, чтобы вознести вас на гору. Мы не посылаем вас на диверсии. Ваша задача остается прежней: подрывать боеспособность партии и ее притягательную силу. Вызывать сомнение в правильности курса. Создать, хотя бы в подполье, второй руководящий центр партии. Стараться оторвать страну от Советов. Сеять неверие в дело Сталина. Все ясно, друг мой.
Штрингис. Не так-то все просто. У партии тысячи глаз.
Лейн(властно). Довольно хныкать, Штрингис! И вот что: я стал сомневаться в вас. Мне нужны реальные доказательства, что вы по-прежнему с нами. Что я получу от вас сегодня?
Штрингис(швыряет на диван бумаги). Сверхсекретные документы. Копии с подлинников.
Лейн(размякнув). Благодарю. Друг мой, нельзя ли пустить в воздух плотину на канале?
Штрингис. Нет… Только саботаж. Но и это удается с трудом. Еще одна задержка в темпах — и меня погонят с канала. И меня и начальника строительства.
Лейн нажимает кнопку микротелефона. Зажигается желтый глазок.
Лейн. Гарри, где же, чорт побери, номер «12-А»?
Голос. У аппарата, сэр. Только сейчас связались с управлением строительства.
Лейн. Здравствуйте, дружок. Ну, когда же наконец вы познакомите нас с вашим шефом?
Голос. Сэр, я веду с ним работу, но — сильные влияния. Им занялась сама Ганна Лихта. Очевидно, почувствовала что-то неладное. Он и сейчас у нее.
Лейн. Не надо позволять ему бывать там. Не жалейте ничего, дружок, больше развлечений.
Голос. Я вызвал его от Ганны Лихта. Я тороплюсь, сэр.
Лейн. Не надо. Это слишком крупная ставка, чтобы, не раздумывая, ставить ва-банк.
Голос. Понимаю, сэр. До свидания, сэр.
Желтый глазок гаснет.
Лейн. Речь идет о министре обороны в вашем кабинете…
Штрингис. Кабинет министров! Медведь еще бегает, а вы… (Пренебрежительно.) Значит, зацапали и этого мальчишку?
Лейн. Почти. Молод, чертовски честолюбив, но в ваших руках будет паинькой. Как видите, я озабочен вашим будущим.
Штрингис(насмешливо). Бросьте! Вы заинтересованы только в одном — взорвать плотину… Марк Пино? Гм… Не уверен.
Лейн. Ох, у вас совсем дурное настроение.
Штрингис. У вас есть еще дела ко мне?
Лейн(поспешно). Да-да! Если не ошибаюсь, номер «27-Б» после пленума ЦК несколько изменила свою политику? Я говорю о проблеме зажиточных фермеров.
Штрингис. Ее заставили быть круче с ними.
Лейн. И хорошо!
Штрингис. Вздор! Вы ничего не понимаете! Зажиточные фермеры — все-таки какая-то наша опора.
Лейн. Да, но эта опора будет несравненно крепче, если номер «27-Б» возьмет более жесткий курс на ликвидацию кулаков. Пустите малюсенький слушок-и они взбесятся. Они пойдут за любым, кто поманит их и пообещает возврат к прошлому влиянию.
Штрингис(помолчав). Серьезное предложение.
Лейн. В особенности в свете международных событий. Война, восстания мужиков…
Штрингис(зло смеется). Вы с ума сошли! Народ раздавит кулаков в три счета, подними они только голову.
Лейн. Нет, положительно, вы сегодня не в духе. Вам не нужны?.. (Побренчал в кармане монетами.)
Штрингис. Вы должны мне слишком много, чтобы считаться на ходу. Всего хорошего. (Уходит.)
Лейн с жадностью читает бумаги, принесенные Штрингисом. Нажимает кнопку. Загорается желтый глазок.
Лейн. Гарри, следите в оба глаза за этим типом. Я перестаю ему верить… Позвоните Стрэнгу, пусть держит наготове шифровальщика, я сейчас пришлю первосортный товар. И попросите сюда мадам.
Желтый глазок гаснет. Лейн читает бумаги. Входит Симона.
Лейн(томно). Мадам, мне скучно!
Симона. А вы женитесь, сэр.
Лейн. О нет, это еще скучнее. Сигарету, мадам? Женщины вашей страны бегают от нас, словно мы чумные.
Симона. Может быть, оно так и есть?
Лейн. Не надо острить, мадам.
Загорается желтый глазок.
Голос(полный паники). Сэр, мы потеряли из виду этих попов. Агенты Венты на территории виллы, сэр.
Лейн(в ярости). Бездельники! Откройте все двери, пусть входят. О чорт! Мадам, как вы думаете, который же из этих попов продал меня?
Симона. Что мне до ваших попов? Вы подумали, что же будет со мной?
Лейн(хладнокровно). Мадам, вам все-таки придется пострадать за счастье любимой родины.
Занавес
Действие четвертое
Служебный кабинет Ганны Лихта, очень светлый, с большими окнами. На стенах — картины, портреты президента республики и Иосифа Швердова —.копия того, который мы видели в доме Швердовой. Справа на стене — карта канала Вира-Куусорта. Много книг, цветы. На письменном столе — идеальный порядок. В углу — диван, обтянутый бархатом теплого, приятного цвета. Около дивана — круглый стол, на нем стоит что-то накрытое белоснежной салфеткой. У стола — два удобных кресла, обитых таким же бархатом. Красивый радиоприемник — справа от стола. Сумерки. Через открытые настежь окна веет ветерок и слышны шумы города.
Ганна Лихта просматривает бумаги, сидя за письменным столом.
Макс Вента возится у радиоприемника.
Голос Ганны(по радио)…Промышленное производство по сравнению с тысяча девятьсот сорок восьмым годом увеличилось на треть. В тяжелой индустрии повышение на двадцать процентов. Враги республики за границей и внутри республики злобно нападают на нас. Им, видите ли, не н