— Садись, — распахнул он дверь черной невзрачной машины неопределенной марки.
Я замешкалась. Как-то автомобиль-развалюха не вязался в моем представлении с криминальными структурами. Совсем не уважают, что ли? Или я такой незначительный персонаж, что можно и недоростка на ржавом корыте за мной послать? Сильные пальцы больно сжали левый локоть и подтолкнули внутрь. Я охнула, успев напоследок оглянуться в ожидании Толика. Но чуда не произошло.
— Куда едем? — для порядка спросила я, не надеясь, впрочем, на ответ и не ошиблась.
— Пристегнись, — бросил он.
— Уже, — похлопала я по ремню. — Я всегда пристегиваюсь. Люблю чувствовать себя в безопасности, знаешь ли.
От страха, все возрастающего, у меня начался словесный понос, как говорит Вилька. Я молола всякую ерунду. А парень делал совершенно странные вещи: перестраивался из ряда в ряд, петлял по улицам, и вообще, нарушал все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. От хвоста уходит, догадалась я. Значит, он есть, хвост этот? У меня зазвонил телефон, я потянулась рукой к карману, но парень отрицательно помотал головой. Ослушаться я не посмела. Хотя я и так знала, кто звонит. Под мелодию «Черного бумера» у меня был забит Толик. Что ж, я попыталась расслабиться и следить за дорогой, но от этих петляний у меня немного съехала крыша. Под конец я, вообще, перестала ориентироваться, так что, когда мы, все-таки приехали, я имела довольно смутное представление о том, где нахожусь.
Парень выдернул меня из машины и подвел к стальным дверям в глухой стене достаточно большого двора-колодца. С боку висела некая табличка, но я не успела ее разглядеть, успев только удивиться, что на гладкой поверхности нет ручки, глазка и даже отверстия для ключа. Раздался зуммер, и дверь бесшумно открылась. Мы прошли в широкий пустой коридор с несколькими дверями по сторонам. Остановившись возле одной, коротко стукнув, злючка-колючка распахнул дверь: — Привел, — сказал он, втолкнул меня внутрь и испарился.
Я остановилась на пороге, не решаясь идти дальше.
— Проходите-проходите, не бойтесь. Мы не кусаемся, — раздался чей-то веселый голос.
Я прошла и растеряно остановилась на середине, огляделась, но от волнения ничего толком не разглядела кроме огромного аквариума с причудливыми рыбехами, снующими среди кораллов. Невольно я загляделась.
— Нравится? — раздался тот же голос.
— Ага, — я повернула голову на звук и даже зажмурилась: так мне не понравилось то, что я увидела.
— Видишь, — обладатель веселого голоса, восседающий за массивным ореховым столом, торжествующе кивнул второму, сидящему сбоку и напоминающему скупого рыцаря — такого же высохшего, с впавшими глазами, — А ты все «зачем, зачем, такие деньги…». Кто понимает, тот оценит.
Ага, значит, скупой рыцарь и в жизни скупой.
— Да вы не бойтесь, — продолжал первый, — Вот у Вильгельмины Теодоровны спросите. Она скажет. Мы ведь очень мило общаемся, не так ли?
Я оглянулась. Вилька сидела в огромном, светлой кожи, кресле, сливаясь по цвету с обивкой. Но кроме несвойственной ей бледности, видимых физических повреждений, вроде, не было. Я села рядом и взяла ее за руку. Рука было холодна, как у покойника, я чуть не вскрикнула.
— Ну что ж, надеюсь представляться не нужно? — спросил весельчак.
— Нужно, — ответила я. — Вы кто?
Весельчак посмотрел на скупого и засмеялся.
— Однако ты шутница! Только палку не перегибай, — и так сверкнул глазом, что меня аж передернуло.
Везет мне сегодня на перевертышей: то младенец с глазами убийцы, то убийца-хохмач. Я потерла виски руками.
— Мне не до шуток. Я полдня в УБЭПе на вопросы отвечала. Думаете мне это надо? Если я говорю, что вас не знаю, значит так и есть. Может, конечно, ваши портреты в прессе постоянно мелькают или на телевидении, но я газет не читаю и новости не смотрю. Так что давайте скоренько и по-деловому уладим все дела. Меня зовут Миронова Матильда Сергеевна. Это я на всякий случай, вдруг вы ошиблись. А вас как?
Весельчак моментом стал серьезен. На вид ему было лет сорок, сорок пять. Коренастый, плечистый. Седой стильный ежик на голове. Лицо, что называется, вырубленное топором, хотя и чисто выбритое, могло служить отличной иллюстрацией к книге типа «Бандитский Петербург» или «Я — вор в законе». А самое ужасное на этом лице — какие-то невообразимо светлые стальные глаза.
— Краснов Николай Дмитриевич, генеральный директор охранного предприятия «Сигма». А это мой зам по безопасности — Глушко Петр Ефимович.
— Сигма? — я наморщила лоб. — Если не ошибаюсь, это с вами у нас договор на охрану?
— Не ошибаешься.
— И что вы хотите? — развела я руками. — Тоже будете спрашивать про мои отношения с шефом? Давайте. Я эту историю уже наизусть выучила. Я у него училась когда-то в институте, потом он взял меня на работу. Отношения у нас были хорошие, дружеские, но интимной связи не было, хоть убейте. Хотя вам это, наверное, до лампочки, так ведь? Вы же, как и все уверены, что шеф обязан таки спать со своей секретаршей, иначе он какую-то там вашу бизнесменскую этику нарушит… А уж ежели спит, то непременно все секреты любовнице выбалтывает, а уж она…
— Ладно, ладно, не кипешись, куколка, — оборвал меня Краснов. — Бог с ними с вашими отношениями. Не это важно. Важно, — он поднял указательный палец, — важно только одно, кто его убил.
— Так откуда ж я знаю, — я опять развела руками. — Вот тоже мне вопрос. Кто убил, кто убил? Кто шляпку спер, тот и убил…
— Какую шляпку? — не понял Краснов юмора.
— Да это так, шутка, — попыталась я улыбнуться. — Это у них шляпка, а у нас, скорей всего, чемоданчик с бабками…
— А вот это уже интересно, — Краснов вышел из-за стола, за которым восседал и вмиг оказался возле меня. — Откуда про чемоданчик знаешь, куколка?
— Какой еще чемоданчик? — вылупилась я. — Не было никакого чемоданчика… Это ж так, шутка… — Но Краснов прищурился и молча принялся разглядывать меня, покачиваясь с носка на пятку. — А что и, правда, был чемоданчик? — дошел до меня весь ужас положения. Дошутилась, ёшкин кот, допрыгалась! — Нет, правда, — умоляюще посмотрела я ему в глаза, — не знаю я ни про какой чемоданчик… — ничего в его глазах хорошего я не углядела — сплошной приговор. Я закручинилась со страшной силой. Наверняка пытать будут. Ой, мамочки!
— Расскажи-ка мне все, куколка, — ласково попросил Краснов и, подвинув стул, уселся напротив.
Я вздохнула и в который уже раз рассказала, как шеф отправил меня домой пораньше, и как меня запихнули в машину, и как я бегала по садоводству, и как меня спас дядя Миша, оказавшийся к тому же еще и отцом мента, который ведет это дело. Санта-Барбара, просто!
— Прямо сериал, — восхитился Краснов, подтвердив мои опасения.
— Я виновата, что ли? — буркнула я в сердцах. — Если так все и было. Только я не понимаю, что в моей квартире искали. — Краснов вопросительно посмотрел на меня. Об этом он, очевидно, не знал. — Да, искали, — подтвердила я. — Только непонятно что.
— Ладно, разберемся, — Краснов встал и прошелся по комнате. — Пиши номер машины, — подвинул он мне лист бумаги и ручку. — С тобой-то, что мне делать, а, куколка?
Я сморщилась, вздохнула, посмотрела на Вильку, та все так же пребывала в полубессознательном состоянии.
— Так что, что… бритвой по горлу и в колодец, — пожала я плечами.
— Да ну? — удивился Краснов. — Прямо сразу в колодец? А, может, помучиться желаешь?
— Ага, — кивнула я, — лучше, конечно, помучиться. А то, как-то неинтересно, чесслово.
Тут Вилька громко икнула и начала хватать воздух ртом, прямо как рыба. Я ободряюще похлопала ее по руке, которую она тут же отдернула и скорчила зверское лицо, а я в ответ развела руками, мол, что уж тут поделаешь… Краснов поскреб затылок и расхохотался.
— А язык у тебя все такой же длинный. Так и не укоротил никто, видать.
— Так вы ж не стали, а больше никто не решился, — кивнула я.
— Ого! Узнала никак?
— Ага, — я кивнула и грустно вздохнула. — Вы к нам в офис как-то приходили, и мы… поговорили — так ненавязчиво…
Краснов ухмыльнулся, взял бумажку с накарябанными на нем цифрами и передал своему заму:
— Петр, разберись, давай.
— Только нам не забудьте сказать, когда узнаете, — крикнула я ему в след. — Ну а что? — с укором повернулась я к Краснову, — Все только и говорят «разберемся, разберемся» и хоть бы кто информацией поделился. А это меня, между прочим, похитить хотели, это мне деньги подбросили и у меня потом шмон устроили, мне кота приперли, а мне никто ничего не хочет говорить. Наверное, хотят дождаться, когда меня совсем угробят, а потом станут… разбираться.
— Я что-то не понял… какого кота? — нахмурился Краснов.
— Я тоже не поняла, — пожала я плечами. — Только приходили ко мне два придурка, типа кота моего принесли, а кот-то не мой, а хозяйка его тоже, типа, левая, и внучки у нее нет…
— О-о, — протянул Краснов, — кажется, я совсем запутался или ты бредишь?
— Ой, да нет же. Просто я немного волнуюсь. Я сейчас все по порядку…
Но по порядку не получилось, я постоянно сбивалась и путалась, но Краснов оказался на редкость терпеливым парнем и понятливым, кстати, и общими усилиями мне все же удалось, боле менее, связно изложить историю про Марика.
— Как-то это плохо увязывается в схему, — опять почесал Краснов в затылке.
— Ну, уж я не знаю. Но факты таковы, что хотите с этим, то и делайте. А нам, пожалуй, пора, — я поднялась и дернула Вильку за руку, — Поднимайся. Вот видите, до чего человека довели? — укорила я Краснова. — Мне теперь ее долго реанимировать придется.
— Что и даже чаю не попьете? — пошутил Краснов, но глаза у него не смеялись, отнюдь.
Кажется, моя попытка не удалась. Фигушки нас отпустят. Ну, убить, может, и не убьют, но кровушки попьют… Я так устала, что уже и не соображала почти ничего. А тут еще «Черный бумер, черный бумер…» раздалось из моего рюкзака.
— Это Тайсон, — сказала я, в общем-то, никому, а скорее сама себе. — Слышь, Вилька, нашего Толика, оказываетс