у лицу. Я откинула голову, как можно дальше от смертоносной стали, и вжалась затылком в холодную поверхность колонны. Парень заржал. Вдруг все стихло. В помещение вошел еще один человек. Все сразу замолчали. Смугловатый, чисто выбритый дядька, в кашемировом пальто подошел ко мне, осмотрел как-то критически и спросил:
— Где он?
— Кто? — удивилась я.
От удара щека сразу онемела, я сглотнула подступившие слезы.
— Прежде, чем бить, объяснили бы, что вам нужно. Может, у вас с русским языком проблема? Но я-то здесь при чем? — попыталась я вразумить его.
— У меня нет проблем, — усмехнулся мужчина, — у тебя — да. Мне нужен кот.
Ожидала я, чего угодно, только не этого. А это из какой оперы?
— Кот — это четвероногое пушистое домашнее животное? — уточнила я. — Ловит мышей и ест «Вискас»? Это я на всякий случай — вдруг мы не так друг друга поймем.
— Мы поймем друг друга. — Говорил он с легким акцентом. — Ты отдаешь кота, мы тебя отпускаем.
— А кот-то вам зачем? — удивилась я. — Мышей ловить? Но это же, батенька, не эффективно…
Краем глаза я заметила, как захохотал Краснов. Один из кавказцев подскочил и с силой ударил его в лицо. Я вскрикнула. Главный движением руки остановил мордобой.
— Ты отдаешь кота… — начал он опять.
— Я его уже отдала, — перебила я сердито, — а мне его опять принесли. Это у вас, что игра такая национальная «Верни кота»?
Рука его сжалась в кулак, но потом разжалась.
— Кто тебе его вернул? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Принесли. Парни какие-то. А в чем дело-то? Что кот особо ценной породы что ли?
— У кота был ошейник? — утвердительно спросил мужчина. — Где он? — Помнится, Людмила Семеновна тоже за ошейник сильно переживала. Нет, чтобы мне, дуре, сразу понять, где собака зарыта.
— Кто он? Кот или ошейник? — тупо спросила я.
— Мы поступим по-другому. За каждый твой неверный ответ, отвечать будет он, — кивнул он на Краснова. Тот по-прежнему улыбался.
Я вздохнула — везет мне на идиотов. Он истолковал мой вздох по-своему и махнул рукой. Краснова тут же ударили — из разбитой губы потекла кровь.
— Ну? — рыкнул он.
— Развяжите меня, — приказала я, не особо надеясь, конечно, — я не могу разговаривать о серьезных вещах со связанными руками. Вам ведь интересно, где ошейник?
Как ни странно, это сработало. Меня отвязали.
— Дайте воды, пожалуйста, — попросила я охрипшим голосом.
— Если ты сейчас же не скажешь, где ошейник, — я тебя в этой воде утоплю, — пообещал мне кашемировый мужик.
Но воды мне дали — в какой-то подозрительно немытой кружке и судя по запаху, прямо из-под крана. Я сделала пару глотков, а потом с силой ударила стоящего рядом парня этой самой кружкой в лоб. Тот шарахнулся, закрывая лицо рукой, а я схватила автомат, лежащий рядом с ним на жестяном прилавке, и дала длинную очередь в потолок. Сверху посыпалась штукатурка и осколки каких-то стекол. Такой прыти от меня явно не ожидали, поэтому все застыли как в немой сцене у Гоголя.
— Ну что стоите? — сказала я. — Быстро развязали человека… — указала я стволом на Краснова. Но так как до них плохо доходила серьезность моих действий, я еще раз пальнула, на этот раз поверх голов. Один из парней, пригибаясь, подбежал к Краснову и быстро размотал путы. Краснов моментом отделился от колонны, подошел ко мне и принял командование на себя. Для начала он уложил всех на пол, потом достал телефон и вызвал группу поддержки. А меня в этот момент начало трясти. Я как представила себе, что было бы если б вдруг автомат не сработал или еще что… А с другой стороны, чтобы было если бы я не попыталась ничего предпринять… Мрак!
— Детка, — услышала я голос Краснова, — достань-ка мне сигареты.
Я подошла и дрожащими руками достала пачку у него из кармана. Потом долго не могла чиркнуть зажигалкой. Руки тряслись, как у паралитика. Краснов только усмехнулся, но ничего не сказал. Я тоже закурила, и меня сразу повело, как после хорошей порции алкоголя. Я привалилась к прилавку. Потом приехали ребята Краснова. Ромашка отвел меня в машину, и я там сидела под его присмотром пока не заснула. Проснулась уже в дороге, Краснов сидел рядом. Заметив, что я открыла глаза, он похлопал меня по ноге.
— Скоро приедем.
Проснулась я уже утром на кровати. Я была завернута в плед, под головой подушка. Джинсы Краснов снял, на остальное, видать, не решился. Не сразу вспомнив о происшедшем, я пару секунд недоуменно оглядывалась. Хоромы почти царские. Дверь настежь распахнулась, и в комнату влетел Краснов.
— Ты здесь?
Я прикрылась пледом.
— Вообще-то, стучаться надо.
— Я думал, ты опять сбежала.
— Голая?
— Ну, ты же чокнутая, — рассмеялся Краснов. — Тебя и, правда, пугать нельзя.
— Со мной не торгуются, — передразнила я его.
— Угу, — Краснов протянул мне руку. — Пойдем.
— Тебе лучше? — спросил он.
Я кивнула головой. На мне был толстый махровый халат, я пила кофе и чувствовала себя относительно хорошо.
— Что это было? — спросила я, дуя в чашку. — Вчера?
— Может, ты мне расскажешь, что это было? — ухмыльнулся Краснов.
О, боже, опять!
— Я же говорила, и вчера, и тогда и, вообще, устала повторять одно и то же: я нашла кота, потом вернула хозяйке, потом мне его обратно принесли, и началась какая-то ерунда. Все.
Я хмуро уставилась в чашку — сейчас начнет опять гадости говорить, запугивать… но он молчал. Я покосилась на него. Краснов спокойно пил кофе.
— Ты говорил, что у тебя для меня много интересного. Может, расскажешь?
— А, — откинулся он на стуле, — ну, слушай. Мальчики эти, молодогвардейцы, заказ получили от некоего господина приятной наружности. Им надо было привезти тебя в один загородный дом и там же получить свои деньги за работу. Домик этот — развалюха, не живет никто. Заказчик лет пятидесяти, волосы с проседью, весьма преуспевающего вида. Никого не напоминает?
Я пожала плечами. Их сейчас кругом пруд пруди и все преуспевающие.
— И это все? — разочаровалась я.
— А что мало?
— И из-за этого ты так сильно хотел меня найти?
— Не только, — Краснов достал сигарету, — я же говорил, меня нельзя обманывать.
— Знаю, знаю, — хмыкнула я, — старые песни о главном: тебя нельзя то, тебя нельзя это… Детский сад, ей-богу!
— Тебе никто не говорил, что у тебя мерзкий характер? — схватил он меня за руку, причем вывихнутую вчера. От боли я закатила глаза и застонала. — Выпороть бы тебя.
Я потрясла рукой, унимая боль.
— Если бы не мой характер, где бы ты сейчас был?
— Если бы не твой характер, мы бы там, вообще, не оказались. Еще вчера бы все утрясли и разошлись.
— Ага, — обрадовалась я, — разошлись, как же! Да ты бы нас в машину к мальчикам запихнул, а сам следом — смотреть, что с нами будет.
— Почему про ключ не сказала?
— А ты спросил? Тебе же было интересней мордобоем заниматься, чем нами.
— Женщина должна терпеть и ждать своей очереди. Понятно? — рявкнул он.
Я даже задохнулась от возмущения. С опухшим лицом, выглядел он еще ужасней. Одно хорошо — левый глаз заплыл, и он уже не мог гипнотизировать на полную мощность.
— А кто были эти вчерашние?
— Горячие кавказские парни, — засмеялся Краснов.
— А все-таки?
— Да бог с ними, кто они были. Были, и уже нет. Вот зачем им твой кот понадобился?
Я пожала плечами.
— А почему были? Ты их убил? А парней, которые меня ловили тоже?
— Что ты из меня монстра делаешь? Всех я убил, Чикатило просто какой-то! — возмутился Краснов, но как-то неубедительно.
— Врешь ты все, Краснов… Так что можешь и меня… — я отвернулась и заплакала.
Краснов нерешительно топтался сзади, как и большинство мужчин, он терялся перед женскими слезами.
— Ладно, перестань, — сказал он, — подумай сама, зачем мне столько кровников?
— А тех? — спросила я, утираясь рукавом.
— Да что им будет? Надавали по репе, да отпустили.
— Ну, ладно, — я повернулась к нему, — Но ведь ты же их допросил, этих с рынка? Что они сказали?
— Ничего особенного. Они не местные. Потому и лоханулись так со мной. Я еще удивился, что за борзые горцы — меня не узнали.
— Ой-ой-ой, а тебя, все узнавать должны? Не президент, чай, — засмеялась я.
Краснов посмотрел на меня с жалостью. Я скривилась: понятно, мания величия, то-то он такой спокойный был, думал, сейчас узнают, с кем связались и падут ниц.
— Значит, им ошейник нужен? — сказал Краснов.
Я вздрогнула, очнувшись от своих мыслей.
— Чего?
— Ошейник. Так был у кота ошейник?
Я пожала плечами.
— Был. Так я его того… выбросила. На фига мне барахло копить?
— Ага, — кивнул Краснов и схватил меня за плечи, — и я говорю, на фига. Так, где ошейник?
— Выбросила, — разозлилась я, вырываясь. — Верь, не верь, мне по фиг! Нет, это ж надо, я нашла кота, грязного, больного, ободранного. Я его выходила, вылечила, а меня еще за это прибить хотят. А что мне было с ним делать, грязным, рваным и в кровище? Конечно, выбросила. Ну, правда… — я жалобно заглянула в его единственный глаз.
Тут нервы у меня не выдержали, и я заскулила:
— Теперь меня точно убьют, мамочки. Что мне делать, Коля? — я всхлипнула и уткнулась ему в плечо.
Условный рефлекс сработал — он обнял меня и поцеловал. Секунду я помедлила, а потом вырвалась: — Ты, ты…гад, вот ты кто! — и попыталась скрыться в той комнате, где провела ночь, захлопнув за собой дверь. Потом еще налегла на нее всем телом, но абсолютно зря — легкий толчок и я отлетела к стене.
— Ты что? — бросился он ко мне, а я завопила, как резаная.
— Да, ладно, — сказал он, отпуская меня, — черт с тобой, живи… пока. — И вышел, удивленно встряхивая головой.
А я присела на кровать и стала приходить в себя. Все же я здорово рисковала. Хотя своего добилась — про ошейник он больше не спрашивал. Единственно, что меня тревожило, это то, что его поцелуи были мне не противны, как я ожидала, а скорее наоборот…