На Невском, как всегда было многолюдно и оживлено. Многочисленные бутики и салоны модной одежды радовали глаз красочными витринами и умопомрачительными скидками. «С чего начать новую жизнь? — размышляла я, вертя головой по сторонам. — С пункта обмена валюты», — решила я и направилась к стеклянным дверям обменника.
Через полчаса я усаживалась в парикмахерское кресло.
— Что вы желаете? — ласково пропела симпатичная деваха с супермодной стрижкой. — Полистайте журнальчик, — предложила она, видя мою растерянность. Через пару минут я сдалась и сокрушенно развела руками: «Я не знаю». — Вы хотите поменять имидж? — профессионально окинула она меня взглядом. Я радостно закивала. — Я могу предложить вам услуги нашего стилиста, если хотите, — улыбнулась она.
— Хочу, — засмеялась я, — просто мечтаю.
Через три часа я вышла на улицу и шумно втянула в себя загазованный питерский воздух. «Лепота!» — хотелось воскликнуть мне.
— Девушка, умоляю, скажите который час! — шикарный блондин смотрел на меня сияющим взглядом.
— Я счастливая, — засмеялась я.
— А телефончик? — с отчаянием крикнул он мне в след. Я на ходу обернулась и помахала ему рукой, улыбаясь от уха до уха.
Потом я неторопливо шла вдоль витрин, облизывая эскимо и ловя на себе восхищенные взгляды встречных мужчин. «Лепота! — радостно вздыхала я каждые пять минут. — Как много я пропустила в этой жизни… Права Вилька, так жить нельзя! Ой, Вилька!» — вспомнила я вдруг и решительно направилась к обочине ловить тачку.
— Я за тобой, — сказала я Вильке, вытаращившейся на меня, как на восьмое чудо света.
— Мамочки родные! — приложила она руку к сердцу. — Что натворила…
Я пригладила рукой короткие волосы, обрамлявшие голову крупными разноцветными прядями.
— Последний писк, — небрежно бросила я. — Ты идешь или будешь оформляться здесь на ПМЖ?
— Иду, — вздохнула она, — вещи только соберу.
Потому как испугано зыркнула она глазами поверх моей головы, я поняла, кого сейчас увижу. Помещение вмиг опустело. Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в стену.
— Послушай, — его руки уперлись в стену с двух сторон от меня, — мы не так начали. Может быть теперь, когда нам ничего не мешает, мы попробуем опять? — тихо сказал он.
— Нет, — ответила я твердо, — не может.
— Куколка, — он тихонько дотронулся до стриженых волос, — ты можешь сотворить с волосами все, что угодно, но ты не можешь изменить себя.
— А ты себя, — отвела я его руку.
— Ты хочешь, чтобы я стал белый и пушистый? — с грустной иронией усмехнулся он.
— Нет, — засмеялась я тихо, глядя на него, — ты всегда будешь мокрым и зеленым.
— Чего ты хочешь? — придвинулся он совсем близко. — Чтобы я сказал, что люблю тебя?
Сжав зубы, я оттолкнула его и истерично рассмеялась, пытаясь сдержать набегающие слезы, но, видно, это не получилось, потому что изображение расплылось, и я крепко зажмурилась, пытаясь сфокусировать зрение обратно.
— Ты готова? — крикнула я сквозь слезы Вильке, и, не дожидаясь ответа, схватила ее за руку и потащила к выходу, на ходу шмякнув ключи от «Пежо» на стол. Выражение его лица я не видела, да и не могла видеть сквозь пелену, застилавшую глаза.
— Мы пешком пойдем? — обречено вздохнула Вилька, вышагивая вслед за мной по дороге. Я промолчала, пытаясь восстановить дыхание. Сзади скрипнули тормоза.
— Садитесь, я вас отвезу, — раздался голос Ромашки. Вилька схватила меня за руку и, сильно дернув, усадила в машину.
— Спасибо, Ромик, — заулыбалась она. — Тебя Николай Дмитриевич послал?
— У меня что своей головы нет? — проворчал Ромашка, неодобрительно косясь на меня в зеркало. Я скривилась и передвинулась, чтобы выпасть из его поля зрения. — Куда вас? — спросил он, въезжая в город.
— Меня домой, — глухо ответила я, — а там — как хотите…
— Может ко мне? — заботливо спросила Вилька. — Посидим, поговорим…
Я покачала головой:
— Нет, хочу побыть одна. Завтра созвонимся.
Потратив еще немного денежных купюр, с пакетом в руках я позвонила в квартиру Иваныча.
— Вернулась? — обрадовался он. — А мы тут с Нинельванной чайком балуемся.
Румяная дородная женщина, застенчиво улыбаясь, сказала:
— А я тут Маркизушке невесту сватаю. У меня кошечка такая красавица…
— Конечно, — улыбнулась я в ответ, — если Марик согласен, почему бы и нет. Иваныч, я его заберу на ночь — соскучилась.
— Конечно, — засуетился он. — Марик, вон, тоже соскучился, ишь, как ластится.
— Ну что, пушистый обормот, пойдем домой? — подхватила я кота на руки. Тот довольно заурчал.
— Избаловал тебя Иваныч, — смеялась я, глядя, как Марик аккуратно поедает мясные консервы из миски, положив передние лапы на стол, — этак тебе скоро нож с вилкой подавать придется.
Приняв душ и завернувшись в махровый халат, я прилегла на диван, оставив включенным ночник.
— Ну что, пушистый обормот, — почесала я за ухом Марика, прильнувшего к моей груди, — ничего не хочешь мне рассказать о своей преступной деятельности на ниве международного контрабандизма? — Марик заурчал и прикрыл желтые глаза. «Партизан, — нежно подумала я, засыпая, — знаешь, но молчишь. Придется выучить котячий язык, чтобы узнать истину» «Истина бывает горька, — мурлыкнул он мне, — во что веришь, то и будет. Верь мне, верь…»
Настойчивый звонок вывел меня из полудремотного состояния. Я протерла глаза рукой и поплелась к двери. «Матильдочка, — услышала я голос Иваныча, — открой. Что-то сердце у меня прихватило…» «Пить надо меньше» — по привычке буркнула я и повернула ключ в замке. Дверь распахнулась, что-то больно кольнуло в шею, и свет вокруг погас.
Очнулась я от сильных ударов по лицу — кто-то методично шлепал меня по щекам. Я открыла глаза и тут же зажмурилась и от яркого света и от увиденного.
— Только пикни — прирежу, — пообещал мне заросший щетиной парень, демонстрируя огромный клинок. Еще парочка, столь же небритых личностей, возвышались рядом.
Я облизнула губы и почувствовала на них вкус крови. Этот придурок разбил мне губу, с досадой поняла я, но тут же подумала, что этим, вероятно, дело не ограничится. Давешние мои кавказские знакомцы с рынка, явно не были настроены на мирные переговоры. «Господи, Иваныч!» — я даже застонала от отчаяния, рванулась, но сильная рука, схватив за волосы, оттянула голову назад, а в горло впилось острое жало.
— Ты меня помнишь? — прошипел парень, проведя рукой по лбу, где красовался чуть подсохший рубец. Я хрюкнула от боли, и с тоской попрощалась с белым светом.
— Иса! — раздался негромкий окрик от двери. Скосив глаза, я разглядела еще одного нежданного визитера. — Отпусти ее, — приказал он и добавил несколько слов на чужом языке. Иса разжал пальцы, я плюхнулась на диван, судорожно потирая шею и затылок.
— Вы кто? — пролепетала я. Конечно, я узнала того самого мужчину с рынка, который жаждал вернуть Марика или ошейник или то и другое разом.
— Ты же будешь себя хорошо вести? — усмехнулся он, и уселся в кресло напротив. Я подумала секунду и кивнула. — Вот и хорошо. Ты будешь себя хорошо вести, все мне расскажешь, и тогда с тобой ничего не случится.
Я тоже усмехнулась, правда криво, потому как губа уже ощутимо распухала. В то «что ничего не случится» я не поверила ни на секунду и как-то сразу поняла, что моей жизни пришел конец. Никогда не обладала достаточной интуицией или какой-то еще сверхчувствительностью и с сомнением относилась ко всякого рода экстрасенсорным проявлениям, но тут я просто увидела себя на полу с перерезанным горлом. Картинка была настолько четкой, что я аж зажмурилась и потрясла головой, чтобы наваждение растаяло.
— Хорошо, — кивнула я опять и встала с дивана. Иса дернулся ко мне, хватая за плечо. — Вы же хотели все узнать? — спросила я. — Ну, так смотрите. — Я прошла в прихожую, под бдительным конвоем воинственного Исы, мельком глянув на лежащего возле порога Иваныча. Стиснув зубы, чтобы не заорать, запустила руку в карман куртки, выудила оттуда ошейник. — Держите, — бросила я мужчине сей предмет.
Тот схватил его, повертел в руках, посмотрел на меня, прищурив глаз.
— Тот самый, не сомневайтесь, — уверила я его, прошла к серванту, достала рюмку, опрокинула над журнальным столиком. По стеклу покатился прозрачный камушек. — Что еще вы хотите узнать? Как кот попал ко мне? Случайно. Вы вряд ли поверите, а я вряд ли смогу доказать, что это так, даже если расскажу всю историю с самого начала.
— А ты попробуй, — мужчина спрятал ошейник в карман.
Я пожала плечами. Терять мне было нечего, играть в Зою Космодемьянскую не хотелось, оставалось надеяться, что смерть моя будет, по возможности, безболезненной. И я рассказала все, что знала. Меня слушали молча, и даже не перебивая. Потом я показала ему письмо Николаева. Тот его прочитал, сложил, убрал в карман.
— Значит так? — то ли спросил, то ли утвердил мужчина. Одет он был в добротный костюм, ботинки мягкой кожи имели вид только что сошедших с витрины. И пахло от него «Фаренгейтом». Да уж такой руки пачкать не будет. Пойдет себе в свой лимузин. А меня Иса с удовольствием прирежет, и хорошо если сразу, а не… Тут меня зябко передернуло, и я схватилась за воротник халата. — Покажи мне свой медальон, — вдруг сказал мужчина.
— Что? — не поняла я.
— Медальон, — повторил мужчина и протянул руку.
Недоуменно пожав плечами, я сняла с шеи цепочку и протянула ему.
— Откуда он у тебя? — спросил он, разглядывая золотую безделушку.
— Это подарок, — осторожно ответила я. — Друга, — добавила я, через паузу.
— Друга? — хмыкнул мужчина. — Друг говорил, что это такое?
— Ну… — пожала я плечами, — в общих чертах.
— Понятно. И где сейчас этот твой друг?
— О! — засмеялась я против воли. — Хотела бы я знать где! Нет. Мы не виделись больше. Это было почти десять лет назад… Он француз, — тут я замолчала, посчитав дальнейшие объяснения излишними.