— Постойте! — завопила я и даже вскочила от холодной злости, накатившей волной. — Какие бандиты? Вы что сбрендили? Что вы себе позволяете!! У вас, что в столе есть решение суда, где сказано, что данные личности бандиты? И если это так, то почему они не в тюрьме? Что это за мода такая ярлыки на людей вешать!
— Сядьте, — поморщился он, — оставьте ваш пафос для других. Нет у меня решения суда, но это сути не меняет.
Я набрала воздуха в грудь и пробежалась по кабинету взад-вперед. Глупо получилось — опять не сдержала эмоции. Я растеряно оглянулась. Если бы я могла уйти, хлопнув дверью… но это опять же будет глупо. Шумно вздохнув пару раз, я засмеялась.
— Что смешного? — нахмурился Андрей Михайлович.
— Смешно, — опустилась я на стул, все еще хихикая. — Над собой смешно. Ей, богу. Я такая дура…
— Вы просто запутались, — тихо сказал он и коснулся моей руки, потянувшись ко мне через стол, пристально заглядывая в глаза.
Я оторопело уставилась на него. Прямо гипноз какой-то: еще немного и я бы начала колоться, как тот орех. Я отшатнулась и тряхнула головой.
— Да, я запуталась, — я посмотрела ему прямо в глаза, — но только не там, где вы думаете. И, вряд ли, вы сможете мне помочь.
— А Краснов, значит, сможет? — Я промолчала. — Да вы хоть знаете, с кем связались? — вспылил вдруг он. — Да если бы вы знали про его подвиги… — Он бросил ручку на стол. Я закусила губу и жалобно на него посмотрела. — За последние две недели в городе куча трупов и все так или иначе связанные с «Сигмой».
— Какая куча? — удивилась я. — Откуда куча?
— Николаев, Григорьева, Замыкин, Сухов. Взрыв машины на Васильевском, кстати, принадлежавшей «Сигме», и в ней, надо сказать, тоже два трупа. Вам мало?
— Хватит, — махнула я рукой. — Убедили. Куча трупов. А я при чем?
— Ни при чем, — устало вздохнул Андрей Михайлович. — Идите, Миронова, идите и думайте. Давайте пропуск, я подпишу. Последний вопрос. Где вы были пятого марта в двенадцать часов дня?
Я, протянув руку за вожделенным пропуском, не сразу сообразила, о чем это он спрашивает. А когда до меня дошло, я просто к стулу приросла.
— Я не помню, — мотнула я головой. — Вот ей, богу! Вы знаете, я же сейчас без работы, а когда дома сидишь, все дни сливаются в один…
— А надо вспомнить, — жестко сказал следователь. — От этого зависит, куда вы сейчас пойдете, домой или в камеру, — и, смяв бумажку с подписанным пропуском, кинул ее в корзину для бумаг.
Я машинально проследила за движением его руки, испытывая тихий ужас. Призрак камеры опять замаячил на горизонте. Промелькнула шальная мысль. Все рассказать и покончить с этим. Так, стоп. Вряд ли тебе поверят. Как минимум, пришьют соучастие. Ой, мамочки, куда ж ты вляпалась!
— Вот-вот, — кивнул головой Андрей Михайлович.
Наверное, я произнесла последнюю фразу вслух. Я покраснела, мотнула головой и решила, пока не колоться.
— Пятого марта, если мне не изменяет память, я провела весь день с моей подругой. Мы сидели дома, смотрели телевизор, дурака валяли, одним словом.
— Это с какой подругой? Которая приезжала за вами в тот день, когда…
— Когда вы пытались повесить на меня убийство Николаева, — закончила я фразу, — посмотрев ему прямо в глаза. — Надо все же использовать некоторые Вилькины приемчики. Надо же, под моим взглядом, Андрей Михайлович немного смутился, или мне показалось?
— И она, конечно, подтвердит, — усмехнулся он. Я слегка пожала плечом. — А вот у меня другие сведения, — продолжил он, доставая из стола какую-то бумагу. — Пятого марта сего года в квартире номер сто двенадцать дома пятьдесят три по Московскому проспекту был найден труп гражданина Новака Геннадия Семеновича… ну и так далее… Так вот соседи утверждают, что видели во дворе дома и на площадке перед квартирой женщину, очень похожую описанием на вас, а также мужчину, чье описание очень подходит Краснову Николаю Дмитриевичу.
— Это они так сказали, что люди по описанию похожи на нас или это вы так решили? — улыбнулась я. — Вы знаете, сколько людей можно подогнать под это ваше описание? Не так давно вы думали, что я любовница Николаева, тоже, отчасти, благодаря описанию. Это не доказательство, знаете ли. Да, и что же случилось с гражданином, как вы сказали, Новаком? Зверское убийство, надо полагать? И это, конечно, я и Краснов, злобные маньяки, порешили ни в чем не повинного гражданина, так что ли?
— Напрасно иронизируете. Вы думаете, на вас управы не найдется? Думаете, Краснов, вас вытащит из любой передряги? Напрасно. Поверьте, для вас будет лучше рассказать все сейчас мне, не дожидаясь пока вами займутся более серьезные ведомства.
— Ой, мама дорогая! — вскрикнула я и чуть не зашлась от хохота, но вовремя сдержалась. — Вы подумайте только, наши славные органы раскрыли целую преступную сеть! Сдайся враг, замри и ляг! — Ох, как вскинулся на меня Андрей Михайлович, но меня уже опять понесло: — Только хочу я вам задать один вопрос, дорогой мой детектив. А судьи кто? Вы-то сами белый и пушистый? И Форд на стоянке это вам в наследство от бабушки достался? А очки в золотой оправе вы на свою зарплату приобрели, так же, как и ботиночки за пятьсот евро? И не надо мне тут мораль читать. Хотите на меня всех собак повесить? Давайте. Доставайте ваш Паркер, пишите протокол… Только не ждите, что я вам сейчас начну Краснова закладывать. Вы ведь меня за этим вызвали? Да? Да вам фиолетово и Григорьева и Новак и все другие, вам надо человека в камеру засадить, а за что, не суть важно. Глеб Жеглов, черт бы вас побрал! И еще я бы поняла, если б вы, действительно, за дело болели. Так ведь нет, вам, скорее всего, за это заплатили…
Но тут у Андрея Михайловича иссякло терпение, и он негромко, но твердо сказал:
— Стоп! Миронова, стоп. Этак вы сейчас договоритесь…, — потом снял трубку, набрал номер: «Валера, зайди ко мне».
Уф! Я перевела дыхание и мрачно на него посмотрела. Странно, но он, кажется, даже не обиделся. Да ведь ему, наверное, по долгу службы и не такое приходиться выслушивать. Кого я хотела усовестить? Ой, дурында!
Тут дверь открылась, и в кабинет зашел Валера. Кивнул мне и вопросительно глянул на Сушицкого.
— Присядь Валера, Матильда Сергеевна тут интересные вещи рассказывает. Потрясающие просто.
— Ничего я тут не рассказываю, — буркнула я, пытаясь уловить какую-то мысль, которая мелькнула в голове вот только что. Посмотрела на Валерку, который с любопытством на меня поглядывал. Что же за мысль мелькнула у меня в голове? Я потерла лоб рукой. Ну, конечно же! Я посмотрела на Сушицкого, потом на Валеру. Ах, ты хотел, чтобы у нашего разговора был свидетель? Ну, как хочешь, не обессудь потом. — Андрей Михайлович, — вкрадчиво начала я, — помните, как вы меня забрали из дома, а потом допрашивали? — Тот кивнул. — Вы у меня все еще Паркером своим пред носом вертели. Ох, как меня это бесило! Странно, что у вас его сейчас нет. Потеряли? Сочувствую. Вещь дорогая, цены немалой. А я ведь тогда у подруги ночевала, а потом домой вернулась, а дома кто-то все вверх дном перевернул. Кто спрашивается? И что искал?
— Это вы на меня намекаете? — удивился Сушицкий.
— Ох, если бы я намекала! — вздохнула я и вытащила из сумки черно-золотую ручку. — Ваша? Знаете, где нашла?
Он схватил ручку и поднес к глазам.
— Ну, моя. Откуда у вас-то? Валер, я что-то не понял. Я ж тебе тогда дал протокол заполнить, а ты так и не вернул. Сказал, потерял. А?
— Да мало ли ручек похожих, — скривился Валера, подходя к столу и нагибаясь над Андреем Михайловичем, — что она, одна такая…
Возразить тот не успел — Валеркина ладонь ребром опустилась ему на шею. Сушицкий всхрапнул и упал на стол лицом вниз.
— Тихо, Миронова, тихо, — поднес Валера палец ко рту. Но я и не думала, кричать, застыв на стуле, как изваяние. — Вставай, — схватил он меня под руку, — и не рыпайся. В бок мне уперлось что-то твердое. — Сейчас, тихо, спокойно выйдем в коридор и прогуляемся немного, усекла? И без глупостей.
Мы вышли в коридор, Валера закрыл дверь на ключ и потащил прочь.
— Дернешься — пристрелю, — продолжал стращать он. — Мне терять нечего.
А я и не думала дергаться. Все равно Вилька меня увидит, позвонит Краснову, и меня спасут. Читай больше книг на Книгочей. нет Но вышли мы не через главный вход, а во двор. Вот те раз! Валера грубо пихнул меня в машину и ловко замотал руки капроновой веревкой.
— Ты что делаешь-то? — жалобно протянула я. — Перестань. Давай поговорим.
— О чем нам говорить? Сбрендила? — усмехнулся он, выезжая на дорогу.
— Значит, это ты у меня ручку оставил? Глупо как. Ты же у меня был. Подвозил после допроса, и как раз накануне у меня в квартире кто-то рылся… — я осеклась и засмеялась. — Ой, умора! Значит, это ты у меня в квартире побывал? Ну, понятно, пока я сидела у вас в обезьяннике, у тебя был доступ к моим ключам. И пока ты там рылся, Паркер вывалился, скорей всего… Что ты искал, Валер? Неужели ошейник? Тебя Новак с подельниками завербовали? То-то ты вызвался меня домой подвезти и порядок помог наводить, думал ручку найти.
— Заткнись! — процедил Валера.
— И что ты теперь делать будешь? В бега подашься? Только надолго ли? Новак конечно умер, но остался еще один. И ты теперь для него угроза номер один — только ты его в лицо знаешь, больше никого не осталось. Так что шансов у тебя никаких.
— А у тебя их, вообще, нет, — отрезал он.
Я помолчала немного.
— Зря ты запаниковал, — вздохнула я, — мало ли как ручка могла у меня оказаться. Отоврался бы…
— Андрюхе-то? — усмехнулся Валера. — Да он не глупее тебя! А ты вот как заноза у всех в печенках сидишь, с бандитом этим своим…
— Бандитом? — перебила я и засмеялась. — А ты кто, Валера? Честный мент? Да ты хуже, чем бандит — ты оборотень! Волчара в овечьей шкуре! Меня грохнешь и пойдешь сериалы про Ментов смотреть?
— Язык отрежу, если не заткнешься! — цыкнул Валера.
Тут я и, правда, заткнулась и подумала, что это мое приключение пострашнее всех прочих будет. Этот, в отличие от других, не приказ исполняет — за жизнь свою борется.