— Увидишь, — загадочно улыбнулась Вилька, — я же говорю — сюрприз.
Сюрприз Вильке, действительно удался. Не успели мы расположиться за столиком в маленьком уютном ресторанчике, как увидели нечто невообразимое — по залу, в умопомрачительно дорогом костюме, шел Сергей Петрович, собственной персоной. Выглядел он на штуку баксов, а может и на две. И шел он явно к нам, потому что еще издали, раскинул руки и осклабился голливудской улыбкой. Мы на какое-то время замерли, а потом кинулись ему на шею и загалдели.
— Ну что, девочки, как жизнь? — спросил он, оправляя помятый нами костюмчик.
— Он мне звонил накануне, интересовался тобой, — шепнула мне Вилька, когда Сергей Петрович отвлекся беседой с официантом, — очень хотел с тобой увидеться. Вот и пригласил в ресторан.
— Да? — удивилась я, внезапным интересом бывшего препода, а с другой стороны, ностальгия, может, заела.
— Красота! — прошептала Вилька. — Упаковался наш политрук по высшему разряду. Не иначе, как в олигархи вышел.
— Где трудишься? — спросил меня Сергей Петрович первым делом.
Я пожала плечами:
— Да так, ничего особенного. На телефоне сижу, с клиентами общаюсь.
— А с деньгами как?
— Мне хватает.
— О, впервые вижу человека, которому хватает. Особенно женщину.
Я не очень-то люблю эти игры, в отличие от Вильки, поэтому спросила напрямик:
— У вас ко мне дело, Сергей Петрович? Давайте уж сразу, а то все кругами ходите.
— А ты совсем не изменилась, такая же ершистая и прямая.
— Честность — лучшая политика, слыхали?
— И даже читал, — засмеялся Сергей Петрович. Больше он к этому разговору не возвращался.
Мы весело посидели, вспоминая годы учебы и нашу поездку. Политрук тоже не изменил своим привычкам, поговорить он любил по-прежнему, да и, право сказать, ему было, о чем рассказывать.
— Смотри, не упусти свой шанс, — толкнула меня Вилька в бок, когда мы вышли в туалет попудрить носики.
— Ты о чем? — изумилась я.
— Дурочку-то не строй. Видишь, как мужика распирает, слюни аж до колен.
— Сбрендила? Он же старый. И потом, три, нет, четыре года не вспоминал, а тут вдруг объявился. Странно это все.
— Тебе ж его не варить. Он с института уволился, когда я на последнем курсе училась, и, судя по прикиду, неплохо устроился, а до тебя имеет конкретный интерес. Спать-то с ним не обязательно.
— Ну, спасибо. Прямо гора с плеч.
— Ой, бестолочь, — вздохнула Вилька.
Остаток вечера прошел еще веселее. Вилька присмотрела объект достойный внимания и проводила захват противника по всем правилам стратегии и тактики, я вела умные беседы с Сергеем Петровичем, и ждала развязки. (Хотя должна была бежать без оглядки, да ведь если ума нет, не купишь.) И точно, Сергей Петрович был настолько любезен, что предложил развезти нас всех по домам, прямо до подъезда, так сказать. Сначала Вильку, а потом меня. Мы мчались по городу под громкую музыку и молчали. Я просто наслаждалась быстрой ездой, а Сергей Петрович, наверное, думал, как начать разговор. Наконец, он кашлянул и сказал:
— Я ведь не просто так хотел с тобой встретиться. Дело у меня к тебе есть. — Хорошо хоть учел замечание и начал без обиняков. — Я сейчас директорствую в одной компании. Довольно большая фирма и филиал вот недавно открыли в другом городе. Так что кадровый вопрос стоит остро, как никогда. И вот я вспомнил о тебе.
— Обо мне? — удивилась я довольно искренне. — Может, вы не знаете, но я ведь так и не доучилась. Всех моих умений — довольно бегло изъясняюсь на двух языках и все. Никакой другой пользы от меня нет и, наверное, не будет.
— А это неважно. Всему научишься. Работа не пыльная, я бы даже сказал, интересная. И с деньгами не обижу. И языки — это очень даже кстати, в перспективе, как раз поездки за границу.
— За дурочку-то не держите, — засмеялась я. Мне, действительно стало весело. — Чтоб директор, или кто вы там…генеральный, сам за сотрудниками бегал? Да вы свистните, у вас толпа перед офисом стоять будет…
— Понятно, — он помолчал. Я тоже помолчала. — Значит, думаешь, что я… — он усмехнулся, — с дурными намерениями подкатил? А у меня семья, между прочим, и дочка твоя ровесница почти. И мы ведь когда-то дружили, если я не ошибаюсь.
— Дружили, — вздохнула я виновато. — Извините. Просто неожиданно это все. Могли бы просто позвонить. Знаете, люди ведь меняются со временем, да и деньги их портят, говорят.
— Ой, портят, ты даже не представляешь насколько! Я ведь и приехал посмотреть на тебя, не изменилась ли. Время сейчас такое… думают, красивая мордаха, так и работать не надо. Сколько я их уже повыгонял, не поверишь! Устал просто. У меня сейчас сидит одна, с ногами… ни фига не делает, только ногти красит целый день, да улыбается. А работать, кто будет, Пушкин?
Ну, разошелся, не на шутку. Я задумалась. Заманчиво, конечно. Да и Сергей Петрович не вызывал у меня неприятных ассоциаций.
— Я подумаю, — очень серьезно сказала я.
— Подумай. Ты девушка серьезная, с характером, сработаемся. Держи визитку, позвони завтра в двенадцать, если надумаешь. Приедешь, сама все посмотришь. Коллектив у нас хороший, тебе понравится.
Не успела я войти в квартиру, как зазвонил телефон. Конечно же, звонила Вилька.
— Ну, как все прошло?
— Отлично. Работу предложил.
— Здорово. А зарплата как?
Я сказала. Вилька присвистнула.
— Соглашайся и немедленно.
— Я думаю, — и добавила торопливо, что бы она опять не начала меня жизни учить: — Наверное, соглашусь. Терять-то мне нечего.
— Слава богу! Первые проблески разума за столько лет. Значит, не все потеряно. Ладно, увидимся.
Конечно же, я согласилась. Работа, действительно была не пыльная. Сергей Петрович приставил ко мне молодого парнишку, обязанного ввести меня в курс дела и научить пользоваться всякой офисной техникой. Так что через какое-то время я уже лихо пользовалась ксероксом, рассылала факсы и печатала на компьютере со скоростью пулемета, освоив слепой метод печати. Не все, конечно, получалось гладко с первого раза, но Сергей Петрович, ошибок как будто и не видел, а успехи неизменно отмечал и ставил в пример другим сотрудникам, что, я думаю, не прибавило ко мне любви с их стороны. Но я не очень переживала по этому поводу, сохраняя со всеми ровные отношения и не обращая внимания на косые взгляды некоторых сотрудниц, которые подозревали меня в любовной связи с шефом и совершенно напрасно, между прочим.
С первой же зарплаты я купила себе новый диван, о котором давно мечтала. Теперь уже я предлагала Вильке перебраться ко мне на работу, но та отказалась. К тому времени она уже прибрала к рукам своего шефа, «большого любителя кофе», и стала, как сама говорила, «серым кардиналом».
— Кофе уже, значит, не варишь? — поинтересовалась я как-то.
— Нет, — она блаженно потянулась на моем новеньком диванчике. — Для кофе другую взяли, с мозгами пожиже, ногами подлиннее. Сама выбирала. — Вилька вытянула свои, отнюдь, не короткие ножки.
— Не боишься конкуренции? — засомневалась я.
Вилька засмеялась от души:
— Не боюсь. Он у меня уже ученый. Поначалу ему там в голову что-то стукнуло — вообразил себя мачо. А я что, я ничего. Скромненько так в сторону отошла. Он объект новой страсти в охапку и на курорт модный поволок. А я ему и билетики, и отельчик супер-пупер, и номер для новобрачных, тридцать три удовольствия, не отказывай себе маленький ни в чем. Уехал, сказал на две недели, вернулся через пять дней. Чуть живой. Плакался потом. В душе-то он может и мачо, а как дело до тела, то, увы… Трудно ему в кровати скакать целыми днями. А девушка-то от большого ума решила, что чем дольше она его в постели продержит, тем больше он ее оценит. Оценил. «Видеть ее не могу» — кричал. Так что я вне конкуренции. Меня теперь берегут, холят и лелеют. Ну а ты как? Никто на твою нравственность не покушается?
— Нет, даже странно. Мужиков кругом море, а я как прозрачная, мимо меня как мимо пустого места.
— Ну, так ты же, как всегда, морду кирпичом, кто ж к тебе сунется.
— Да я бы не сказала.
Иногда мне даже казалось, что Сергей Петрович проявляет странную заботу о моем моральном облике. Мужского населения в офисе имелось в избытке, то и дело вспыхивали бурные романы. На этом фоне мое одиночество выглядело довольно странным. Нет, первые дни наши мужчины прямо в очередь стояли, наперебой предлагая свою помощь. Но через неделю, как отрезало. Максимум, что они себе позволяли, это улыбку и неизменно вежливое: «Как дела?» Многочисленные посетители, партнеры по бизнесу и прочие особи в брюках, увидев меня за компьютером в приемной директора, расплывались в улыбке, целовали ручки и интересовались, что я делаю вечером, а, выйдя из директорского кабинета, проносились мимо меня со свистом, забывая даже попрощаться.
— Действительно, странно, — протянула Вилька, выслушав мой рассказ. — Твой политрук прямо собака на сене — и сам не ам, и другим не дам.
— Может оно и к лучшему, — пожала я плечами. — Насмотрелась я на служебные романы. Вот уж, поистине, где живешь и где работаешь.
— Лирика это все и догмы. Вот я, например…
— Да ты, вообще, уникум!
— У меня наследственность хорошая, — засмеялась Вилька и брякнула совсем не в тему: — Надо машину менять, что-то моя лоханка совсем не едет. Тут у нее зазвонил телефон, и она с ходу начала орать в трубку: «Ах, тебе фиников встретить? А на чем спрашивается? На той развалюхе, на которой я езжу? Да они со смеху лопнут!» — Все, — сказала она, выключая телефон, — сказал, купит мне ландо завтра же. Испугался, однако. Давай хоть кофе напьемся, а то мне сейчас фиников до вечера развлекать на голодный желудок.
Мы выпили кофе, и Вилька отбыла, строго наказав мне на прощание попросить прибавку к жалованию: «А не то так и просидишь на пятистах баксах до пенсии, а сейчас время такое, обязательно надо на черный день откладывать». Я клятвенно заверила ее, что так и поступлю, радуясь, что Вилька, вроде, перестала мечтать о немедленном обогащении, во всяком случае, не строила больше безумных планов.