Всё же командующий Днестровской армией, фельдмаршал, Александр Александрович Прозоровский — это тот офицер, который живёт былыми заслугами, он, скорее всего, будет восхвалять былые времена, когда под его командованием русские войска входили в Берлин во время Семилетней войны. Но нельзя было просто взять и выкинуть целого фельдмаршала, который не опорочил свое имя, выкинуть на свалку истории.
Я мог бы своей властью задвинуть этого фельдмаршала глубоко и надолго. Однако в преддверии больших сражений, нельзя было заниматься чистками в армии. А как фельдмаршал относительно мирных времён, Прозоровский показал себя достаточно неплохо. Руководил строительством в укреплений на линии по Днестру. Мои агенты, которые тайно исследовали деятельность фельдмаршала, отмечали, что при всех недостатках, торможении в строительстве, деньги, если и воровали, то это делалось в незначительном масштабе, а множественные укрепрайоны были сооружены к началу боевых действий.
План военных действий в русско-турецкой войне был для многих генералов противоречивым, и они считали, что это вновь моё вольнодумство, человека, который лишь понюхал порох, но явно не так чтобы сильно разбирающийся в войне. Относительно Аракчеева также у военных был в немалой степени скепсис, так как его всё равно продолжали считать гатчинским выскочкой. Что уже говорить о Барклай-де-Толли, который всего-то недавно получил чин генерал-майора, а ранее так и ни чем существенным не выделялся.
Турку привыкли бить малым числом и выигрывать эти бои с блеском, поражая в реляциях цифрами убитых османов. Я даже был почти уверен, что похожая ситуация могла бы сложиться и в этой войне и мы уже скоро погнали бы турку. Но я не собираюсь довольствоваться тем, что русские войска войдут в Бухарест, там закрепятся, а потом придётся заключать мирное соглашение, по которому и Валахию вновь придется отдавать турке.
Две-три недели оборонительных боёв в современном военном деле, когда ещё не до конца понятны, что из себя представляют стремительные удары Наполеона, когда тактика близких переходов Суворова, всё ещё до конца неосознанная и является передовой — это капля в море. Где две недели, там и два месяца в понимании некоторых генералов.
Я же, надеюсь, что мы мыслим чуть шире, чем только какие-то локальные успехи наших войск. Нужно создать условия для полной дезорганизации Османской империи, после того как они получат существенное поражение в генеральном сражении молниеносными ударами рассечь оборону, быстрым маршем пройти перевалы у Шипки, чтобы не вышло простоев на горных вершинах и замерзания русских войск в обороне.
Крепости я предполагал брать новейшим оружием. Как показала война со Швецией, массированные удары ракетами, когда это даже не сотни, а тысячи снарядов, способствует быстрому пониманию гарнизонов крепостей, что у них остаются считаны дни, а, может, даже и часы. Так что Аккерман, Журжа, Измаил и все остальные крепости не брались мною в расчет, как долговременные укреплённые пункты противника.
Какой бы сильной крепостью Измаил не была, а её, кстати, так окончательно турки и не взяли, это уже не та Цитадель, которая была при взятии Суворовым десять лет назад. Но, если сбросить на Измаил три-пять тысяч ракет, то штурмовые команды смогут практически беспрепятственно взять город в течение двух-трех часов. Если будет вообще что брать. Ведь есть ещё и артиллерийское оружие. Мало того, именно здесь, на турецком театре военных действий, уже в скором времени появятся нарезные казназарядные артиллерийские орудия, способные бить, и главное поражать, цели на расстоянии почти в полтора раза большее, чем это делают современное пушки и русские и французские.
Была еще одна причина того, что мы изматываем турок в приграничных сражениях. Вот-вот должна начать войну Франция. Уже приходили даже сведения о том, что французы планируют напасть на Россию через четыре месяца после начала войны с османами. И только в этих политических условиях я вижу реальную возможность захватить Константинополь. В ином случае, даже Англия ополчилась бы и пошла на единение с французами против нас. Пусть такой союз и выглядит невозможным, но европейцы еще более невозможным считают ситуацию, когда столица исчезнувшей Византии станет русской.
Да, это очень тяжело. Россия может и надорваться. Но я готовился именно к такому развитию событий. Получилось более чем на год оттянуть судьбоносные события. Мы готовились в поте лица. Даже опытные офицеры говорили о том, что более интенсивной подготовки солдат, чем сложилась за последний год, не было никогда. Я сейчас не самый богатый человек России. Я, как бы это не противоречиво не звучало, самый богатый банкрот России.
То есть, у меня заводы, земли, пароходы с паровозами, Русско-Американская компания, которая стала приносить баснословные прибыли. Но дай Бог, чтобы хватило денег на то, чтобы я расплатился со своей прислугой в доме, да на продуктов закупить. Ибо все вложил в производство, заводов настроил в кредит и сейчас банку плачу по пятьсот тысяч рублей в месяц!
Но у нас есть бездымный порох, у нас есть почти миллион патронов, более десяти тысяч казназарядных винтовок под унитарный патрон с бездымным порохом, револьверы… Много чего есть, кроме денег у меня. Я даже заморозил строительство железной дороги в Москву из-за того, что взял оттуда деньги. Игра ва-банк. Все, или ничего!
— Господа, а вы слышали, что султан Османской империи был убит? — после достаточно долгого обсуждения плана операции, Кутузов решил сменить тему.
Мы с Аракчеевым переглянулись. Я состроил удивлённое выражение лица, Алексей Андреевич никаких гримас не демонстрировал, но глазами показывал, сколь он удивлён. Он мало проявлял внешне эмоций, но я научился «читать» Аракчеева по его глазам.
— Известно, кто это сделал? — спросил я.
— Османы думают на сербских повстанцев, — развёл руками Александр Александрович, якобы он не особо верит в успешность действий сербских партизан.
Я сделал вид, что задумался, нужно же было как-то реагировать на информацию, которую я уже и так имел.
То, что группа ликвидации султана не была ни кем замечена, это, конечно же, хорошо. Однако, я думал о том, что несколько поспешил с ликвидацией Селима. Как раз-таки султана можно было бы убрать перед самым началом генерального сражения. В то время, когда войска будут концентрироваться на каком-то участке, накапливать силы, чтобы вступить в решительное противостояние.
Ведь целью ликвидации султана было не столько убийство достаточно миролюбивого Селима III, сколько кратковременная дезорганизация всего турецкого войска. И теперь перед началом генерального сражения уже должен был утвердиться у власти Мустафа IV, преемник Селима III, и это восхождение на престол как бы даже не в лучшую сторону играет для наших планов.
Между тем, Мустафа IV характеризуется тем, что он непримиримый борец с Российской империей. Понятно, что многие его высказывания — это лишь политические ходы, противопоставление себя нерешительному Селиму III. Однако в османском обществе, несмотря на то, что оно восточное, не особо цениться гибкость и изворотливость.
Когда османы проиграют хоть на каком участке военных действий, Мустафу IV не поддержат ни янычары, которых так и не удалось Селиму III извести, ни духовенство, которое на фоне османских поражений в русско-турецких войнах всё больше овладевает умами османо. Мустафе придется уступать, но ему этого точно не простят.
А мне необходимо, чтобы не смотря на войну с францией, русско-турецкая война не заканчивалась. Ещё одно отступление из Балкан я буду считать, собственным поражением, одной из самых больших своих неудач. В некоторой степени тактика выжженной земли вероятно во русско-французской войне — это следствие того, что мы будем вести войну одновременно и с османами. Иначе можно было бы насыщать войсками приграничные территории, выстраивать крепости в районе Бобруйска, Бреста, Гродно и встречать на этих линиях Наполеона.
* * *
Остров Гекчеада
3 июля 1800 года (интерлюдия)
Гавриил Кузьмич Галенкин смотрел в бинокль, который ему не так давно доставили в подарок. Командующего русского Средиземноморского флота наблюдал, как десантные команды споро, не встречая никакого сопротивления, высаживаются на остров Гекчеада.
Этот остров, словно бы замыкает пролив Дарданеллы, без того, чтобы взять Гекчеаду под контроль, сложно планировать прорыв в Черное море. Вот и было принято решение, почти что с ходу, в лучших традициях десантных операциях адмирала Ушакова, захватить остров и поставить тут уже русскую базу с батареями и гарнизоном.
Ожидалось, что тут русский флот на пути следования к проливам встретит хотя бы одну из двух флотилий османов, но лишь два вражеских корабля были замечены в Эгейском море. Один, фрегат, был взят абордажными командами, а вот большой галере удалось сбежать, ветер тогда не благоволили Голенкину, а обходной маневр он не успел завершить.
Ещё полгода тому назад вице-адмирал Галенкин, на данный момент исполняющий обязанности командующего Средиземноморским флотом Российской империи, получил тайное указание готовить флот, а также десантные и абордажные команды для будущих сражений с Турцией.
Гаврил Кузьмич, прекрасно осознавая, что это его шанс отличиться и хоть немного, но выглянуть из-за спины Фёдора Федоровича Ушакова, стал с большим усердием, используя все методические и практические наработки своего учителя, готовить флот к будущим большим сражениям.
На современном этапе Средиземноморский флот Российской империи представлял собой огромную силу. Голенкин привел к османским берегам тридцать два линейных корабля, девять фрегатов и еще порядка сорока вымпелов различного назначения. Дело в том, что после итальянских походов Суворова и действий уже ставшего легендарным русского флота под управлением Адмирала Ушакова, итальянские государства, прежде всего, Неаполитанское королевство, не стали требовать от России свои корабли назад.