Кирсанов мог перейти границу и в другом месте, но специально это не делал. Дело в том, что в рамках оборонительной стратегии ведения первого этапа войны, полковник должен отвлекать противника и вытягивать с передовой часть турецких сил. Смысл в том, что турки не могут планировать наступление, пока в их тылу находился почти полторы тысячи русско-персидских войск.
Свист и грохот ознаменовал начало прорыва отряда стрелков. По центру, в десяти верстах растянувшегося фронта уже шла артиллерийская дуэль между русскими, турецкими и даже французскими артиллеристскими отрядами, выступающими, конечно на османской стороне, когда сто пятьдесят ракет, начинённых пироксилином и горючей смесью, а также бомб, как называли новые казназарядные снаряды, ударили по скоплению врага. Так что можно было сказать, что и в прямом, и в переносном смысле под турками горела земля.
Полковнику Кирсанову не доставляло никакого удовольствия смотреть, как умирают люди. И пусть это и враг, но сейчас полковник осенил себя крестным знаменем, пообещав, что, как только будет возможность, сразу же отправится в церковь замаливать свой грех. Казалось, что запах горящих человеческих тел донёсся до передового построения русских стрелков. Даже более, чем за два километра были слышны крики отчаяния и боли, страха и безысходности. Ведь, если на человека попадала хотя бы часть той горючей смеси, что использовалась в ракетах, он неминуемо сгорал. Впрочем, заряды также не оставляли шансов на выживание.
Человек со слабым неподготовленным нравом, наблюдая за всем тем ужасом, который творился на правом турецком фланге, мог и умом помешаться. Но Кирсанов не был ни слабохарактерным, ни психически неуравновешенным. Он прекрасно осознавал, что именно делает и к каким последствиям его действия приведут.
— К залпу готов! — по цепочке передавали ракетчики и артиллеристы степень своей готовности, и пока информация не была собрана и ротмистр Танадзе не доложил полковнику.
— Огонь! — скомандовал Кирсанов, и когда очередная порция смертельных подарков уже устремилась туда, где и без того властвовала старуха с косой, добавил. — Ещё два залпа и мы выдвигаемся!
Сразу же было поднято знамя, сообщавшее, что нужно всем приготовиться к выдвижению, а залегшим стрелкам с оптическими прицелами можно начинать отрабатывать по своим целям, ввергая турок в ещё больший хаос.
* * *
Петербург
10 июля 1800 года.
— И в это сложное время, когда сами основы мира и европейского процветания под угрозой я, верноподданный Его Величества короля Великобритании и от имени английского парламента заявляю: мы с русским государем, мы с Россией, мы на стороне добра против зла! — закончил своё выступление Чрезвычайный Посол Великобритании в Российской империи Уильям Питт младший.
— Умеет, стервец, в уши елея налить, — усмехнулся я, вставая со своего места и подходя к Питту-младшему, чтобы обнять его.
Ох, сколько же пафоса и лжи было во всех этих действиях, что в моих, что в поступках и словах бывшего премьер-министра Великобритании, а ныне уполномоченного посла в Российской Империи! Но, такова политика. Здесь много крови, здесь сплошная ложь, здесь что угодно, лишь бы во имя процветания собственной державы и нельзя в этом винить политиков. Они, как музыканты, порой, играют, как умеют.
Встреча с британским послом проходила в театре. И, наверное, это было самое зрелищное представление за последние годы. Здесь находились все знатные люди, которые только были на момент представления в Санкт-Петербурге. Сюда же были приглашены и промышленники, и купцы. Хотелось бы их назвать купцов «миллионщиками», но таковых в России было ещё крайне мало, а вот, «полумиллионщики» составляли основу из тех четырёх десятков приглашённых в театр людей недворянского происхождения. Впрочем, у каждого купца есть возможность получить то самое дворянство. Нужно всего-то ничего — заплатить либо в виде налога, либо в виде пожертвований триста тысяч рублей. И дворянство у купца будет. При этом, каждое обращение рассматривается Дворянским Комитетом, который обязательно устроит проверку деятельности купца, чисты ли его деньги и прозрачна ли деятельность.
Кстати, подобный подход, как я думаю, в том числе должен заставить купцов и предпринимателей вести свои дела в рамках правового поля и не нарушать закон. Да, можно и вовсе отказаться о мечте о дворянстве. Но тогда свои же коллеги спросят, а почему богатый и успешный купец не подает заявление в Дворянский Комитет? Или боится проверки и нечисто ведет свои дела?
Я вышел к кафедре, отпил из быстро замененного стакана с водой с лимоном, начал свою речь:
— Видит Бог, что мы не хотели войны. Но наш государь, истинный рыцарь Европы, миротворец, не может безучастно смотреть на то, какие бесчинства творятся в Европе и сколько далеко самовлюблённость корсиканского разночинца доведена до предела. Европа стонет под сапогом Наполеона! И мы обязаны действовать.
Создавалась новая повестка дня, когда я накручивал русское общество в ненависти к Наполеону. Нам нужно единение на фоне войны с сильным врагом. К этой тактике нередко обращались и политики будущего, когда нужна была консолидация общества для решения важных задач, или же, чтобы скрыть неудачи в экономике и социальной политике. Мне не нужно скрывать неудачи, но единение общества нужно для того, чтобы ослабить крепостничество, чтобы сделать еще один мощный технологический и производственный рывок.
Ведь почему в том числе пришлось заморозить строительство железной дороги из Петербурга в Москву? У нас мало рельсов, у нас острейшая нехватка инженеров, способных строить мосты, не хватает и грамотных прорабов. Так что мы должны, обязаны достичь уровня технологического развития, чтобы через пять лет уже начинать планировать Транссибирскую магистраль. Амбициозно? Но планировать же мне никто не запретит, как и проводить дорогу до Нижнего Новгорода, после до Казани, Екатеринбурга…
— Война уже началась! — заявил я и взял паузу, так как все присутствующие стали шептаться, а кто и переговариваться в голос, правда, не было выкриков. Но эмоции были таковы, что нашлись бы и крикуны. — Я подожду, господа и дамы, пока вам раздадут выдержки из французских газет и после продолжу.
В зал вошли порядка пятидесяти слуг, которые споро начали раздавать приготовленные небольшие буклеты. Там ярко, очевидно для каждого присутствующего, в нужной мне подборке, были напечатаны слова Наполеона, а также некоторых его прихвостней. Все с ссылками на издания, чтобы желающий мог проверить. В общем доступе французских газет не было, но можно было сходить в библиотеку.
Ох, и чего там только не было! И русские дикари, и прожорливые элиты, и пьяные бездельники, и вши в купеческих бородах… Все нарративы подобраны таким образом, чтобы чувство гнева не миновало ни одно из сердец людей, которые присутствовали в театре. Каждый найдёт здесь что-то обидное для себя. Ну, а сколько уже государь про себя прочитал!.. Впрочем, если бы не было этих криков и оскорблений со стороны Франции, то мне бы приходилось бы крайне сложно настраивать общество на жесткое противостояние с французами.
Война в моём понимании должна быть именно Отечественная. Уже даже сейчас готово немалое количество указов, которые начнут приниматься и действовать сразу же после начала вторжения Наполеона в Россию. Я прекрасно понимаю, что война — это кровь, но это и окно возможностей для решения закостенелых проблем.
К примеру, уже готов законопроект, по которому все крестьяне, что были на оккупированных французами территориях, будут освобождены от крепостного права с обязательным выкупом со стороны государства. Это, как бы милость государя, его подарок не предавшим крестьянам. Кстати, если будут те, кто предаст, то частью они отправятся в Америку и Сибирь, на перевоспитание.
Более того, если крестьяне будут участвовать в каких-либо формах противостояния, борьбы с французами, то им также будет назначена дополнительная выплата для обустройства собственного подворья. Организаторы же подобных партизанских отрядов получат дворянство, правда, если образования не будет хватать, обязательным будет обучение на специальных курсах, организованных при открывающемся Петербуржском университете, либо при Московском университете и в других учебных заведениях.
Таким образом, я собираюсь добиться того, чтобы, как минимум, часть Литвы, Белоруссия оказались вне крепостного права. В Новороссии, частично в Малороссии также крепостное право постепенно сходит на нет. Благодаря тем указам и законам, что принимались мною ранее, мы уже получаем существенную часть крестьянства, которая могла бы включаться в промышленный переворот, в процесс освоения новых земель, а не сидеть сиднем на своей земле, плодясь и создавая проблему малоземелья.
— Как видите, нас пытаются унизить. Наши честь и достоинство ставятся под сомнение. От меня уже поступил вызов на дуэль к Наполеону Бонапарту. Наш справедливый государь вызвал бы монарха на дуэль, что он и делал раньше. Но Наполеон — узурпатор, не монарх! — я жёстко продолжал расставлять акценты. — Наш Святейший Синод будет рассматривать вопрос о духовной сущности Бонапарта не является ли он пособником АнтиХриста, или же сам таковой и есть.
Когда я сказал, что война уже началась, так оно и есть, французская пресса своей ложью перекрыла всё то, что было в истории журналистики ранее, предопределив жёлтую журналистику будущего. Наверное, если, не приведи Господь, в будущем появится Геббельс, то он назовёт своим учителем именно Наполеона, а учебным пособием нынешние французские газеты, которые работают, не покладая рук, стремясь очернить Россию и русского императора.
Ох, как взбесился Павел Петрович, когда у него на столе оказался очередной номер французского Монитора. От одного заголовка главной статьи этого издания русский император мог бы уже объявить войну всему миру. Правда, нынешний император всё же несколько иной, чем тот, с которым я встретился на заре своего становления в этом мире. Так что Павел Петрович покричал, ногами потопал, всех проклял, а потом просто спросил, что мы можем в этом случае сделать и как будем отвечать.