В 1912 году на линкор «Император Павел I» вместе с очередной группой новобранцев прибыл для прохождения службы молодой матрос Павел Дыбенко, ставший после революции руководителем Центробалта, а после октябрьского переворота Народным Комиссаром по морским делам. Летом 1912 года, по утверждению Дыбенко,[18] на кораблях Балтийского флота действовала разветвленная большевистская организация, готовившая вооруженное восстание. Это мало соответствует действительности, что доказывается словами самого Ленина: «До слез обидно, Балтика кипит, а организации нет!» Волнения на некоторых кораблях флота, в том числе и на «Императоре Павле I», в 1912 году вообще не имели никакой политической подоплеки. Они были вызваны интенсификацией программы боевой подготовки и ужесточением требований дисциплины, а также более длительными периодами нахождения в море. В те годы среди матросов были крайне сильны анархические тенденции как следствие падения авторитета командования после позорного разгрома в русско-японской войне.
Зиму 1912-1913 гг. «Император Павел I» провел в Гельсингфорсе. За время стоянки на линкоре установили новое оборудование для продувания каналов орудий главного калибра после выстрела и цилиндры из термоткани для прогревания орудий перед стрельбой в сильные морозы.
Между тем, была закончена оценка линкоров типа «Император Павел I» «постоянной комиссией для испытаний судов военного флота». Комиссия нашла, что существенным недостатком кораблей было отсутствие раздельной наводки башен. Крайне медленной и ненадежной была признана подача снарядов от элеваторов к бортовым 8" орудиям. Предложенный заводом «Лесснера» и одобренный МТК способ подачи снарядов с помощью зарядных совков, перевозимых по рельсам, оказался весьма неудачным (из-за неудовлетворительной скорости подачи и неудобств работы). Было отмечено также неудачное расположение противоминной артиллерии. В то время самыми опасными для линкоров считались атаки идущих контркурсом миноносцев по носовым секторам. Между тем, на «Павле I» и «Андрее Первозванном» по носу стреляло лишь одно 120-мм орудие. Требовала переделки и очень медленно действующая система затопления артиллерийских погребов. Кормовые погреба башен ГК на линкорах затапливались целый час из-за недостаточного диаметра труб и отсутствия отверстий для выхода воздуха. Кроме того, комиссия признала нецелесообразной установку на линкорах хлор-метиловой аэрорефрижерации артиллерийских погребов из-за ее громоздкости и непроизводительности. Понижение температуры в погребах на 15°С (с 40° до 25°) достигалось после шести часов непрерывной работы холодильной установки. Было рекомендовано заменить ее на холодильную машину Вестингауза-Леблана, имевшую в полтора раза большую производительность. Все это требовало новых средств и отвлечения и так не очень мощных технологических возможностей русских заводов. Еще ни на одном корабле Русского Флота не было стольких доделок, переделок и изменений. «Император Павел I» доводился постепенно до совершенства, чтобы, как и подобает вырожденцу, тихо и без пользы умереть...
Кампания 1913 года началась для «Императора Павла I», как и для всех других кораблей Морских сил Балтики еще более сложными учениями под руководством неукротимого Эссена. Громадный корабль учился выходить на артиллерийскую позицию шхерами, не пользуясь услугами лоцманов! До русско-японской войны это не всегда умели делать даже миноноски шхерной обороны. Затем парады и салюты, высочайшие смотры по случаю юбилея династии и закладки порта Императора Петра Великого, а 4 июня — стрельбы в присутствии Императора по щиту, буксируемому «Славой», маневры и эволюции с крейсерами, отбитие учебных атак эсминцев и подводных лодок. (На учениях 1912-1913 гг. впервые в Русском Флоте отрабатывалась атака дивизиона подводных лодок на бригаду линкоров, прикрываемых эсминцами и крейсерами. Подводная лодка «Аллигатор» дважды, обходя эсминцы охранения, атаковала идущие концевыми «Андрея» и «Павла I», всплывая в двух кабельтовых от них. По условиям учений, линкоры считались потопленными или надолго выведенными из строя). После окончания программы боевой подготовки на Балтике, «Император Павел I» в составе бригады линкоров и крейсеров в сопровождении дивизиона эсминцев и транспорта «Рига» совершил поход в Англию и Норвегию. Намеченный заход в Германию был отменен: Балканский кризис разрастался, подтверждая пророчество Бисмарка, что «какая-нибудь проклятая глупость на Балканах явится искрой новой войны».
«Император Павел I» перезимовал в Гельсингфорсе, выполняя рекомендованные комиссией переделки. Кампания 1914 года началась под знаком все ухудшающейся международной обстановки. Надвигалась война, и призрак мощного немецкого флота «открытого моря», идущего к центральной минно-артиллерийской позиции, стал круглосуточным кошмаром для русских моряков. Простое сопоставление тактико-технических данных своих и немецких кораблей подсказывало простой прогноз: быстрое уничтожение у центральной позиции бригады русских линкоров, прорыв через позицию и удар по столице. Подобная перспектива охлаждала самые воинственные головы в русском правительстве и, чтобы подбодрить их и придать больше уверенности русским морякам, 9 июня 1914 года на Балтику с визитом прибыла эскадра английских линейных крейсеров под командованием адмирала Битти.
С «Императора Павла I» гремели салюты, вились флаги расцвечивания, шумели совместные банкеты, адмирал Битти ловил на себе влажные взгляды императорских дочек, в Петербурге во всех ресторанах англичан поили бесплатно, на обширной палубе линейного крейсера «Лайон» танцевали пары в присутствии Императора, а на «Нью Зеланд» группа загримированных английских моряков исполнила зажигательный воинственный танец новозеландского племени маори...
Под гром салютов и бравурную музыку парадов и банкетов прозвучали сараевские выстрелы, посыпались безоговорочные ультиматумы.
Война приближалась ко всем границам. Охваченные страхом правительства делали отчаянные попытки остановить ее, но генеральные штабы громко требовали сигнала к выступлению, стремясь опередить своих противников хотя бы на час. Придя в ужас при виде открывавшейся бездны, наиболее трезвые люди в окружении царя пытались остановить развитие событий, но было поздно: имперские амбиции России и взятые на себя невыполнимые обязательства безжалостно толкали несчастную страну в пропасть, навстречу небывалой катастрофе...
Мобилизация лихорадила флот. В считанные дни пытались сделать то, на что не обращали внимания годами. Офицеры писали завещания, а на линкоре «Император Павел I» снимали величественные трубчатые мачты американского образца. В отличие от «Андрея Первозванного», на котором в Кронштадте мачты были срезаны почти до основания и сняты краном, на «Императоре Павле I», стоявшем в Гельсингфорсе, все пришлось делать собственными силами — порт в предмобилизационной суматохе не смог выделить крана. Механики линкора с матросами-добровольцами резали по частям мачты ацетиленом и на концах спускали на палубу. Работа была трудоемкая и проводилась в страшной спешке — каждую минуту ожидали известия о начале войны и приказа к выходу на центральную позицию. Поэтому мачты на «Императоре Павле I» были срезаны всего лишь примерно наполовину, обрубки труб зачеканены, покрыты стальной площадкой, в которую были вставлены обычные корабельные мачты. Обрубки трубчатых мачт, оставшиеся на уровне высоты дымовых труб, придали «Императору Павлу I» весьма характерный и отличный от «Андрея Первозванного» силуэт. Теперь корабли можно было легко различить и без марок на трубах. («Император Павел I» и «Андрей Первозванный» имели некоторые мелкие архитектурные различия, но в принципе — походили друг на друга, как две монеты одного достоинства. До снятия мачт корабли различались «марками» на передней дымовой трубе. На «Андрее Первозванном» эта «марка» — широкая красная полоса — находилась почти у самого торца трубы, а на «Императоре Павле I» — посередине трубы. Позднее широкая красная полоса была заменена двумя узкими полосами, расположенными соответственно).
31 июля 1914 года, в день объявления войны, «Император Павел I» вместе со «Славой» и «Цесаревичем» («Андрей Первозванный» ремонтировался в Кронштадте) вышел к центральной позиции. Считая, что бригада идет на верную смерть, командир «Императора Павла I» капитан 1 ранга Небольсин приказал отслужить прощальный молебен. Матросам выдали шоколад и конфеты из офицерского буфета. Офицеры сдали на берег личные вещи с завещаниями и прощальными письмами родным.
У центральной позиции царила повышенно нервная обстановка. Линкоры немецкого флота чудились в каждой лайбе, появлявшейся на горизонте. Напряженности добавляли непроверенные агентурные сведения. А между тем, немецкий флот и не думал идти в Финский залив, лихорадочно готовясь к обороне Кильской бухты в случае появления английских армад. Базируясь на Ревель, бригада линкоров начали вести себя более активно, вызывая противника на бой. Но немецкие линкоры не появлялись, и Русский Флот почувствовал себя хозяином восточной Балтики.
11 августа 1914 года «Император Павел I» шел в Ревель в составе эскадры, следуя в кильватер броненосному крейсеру «Рюрик». На расстоянии 3,5 кабельтовых от крестовой вехи у Базановской косы корабль коснулся грунта. Линкор немедленно застопорил машины, а затем после поверхностного осмотра, при котором видимых крупных повреждений замечено не было, «Император Павел I» снова дал ход вперед и продолжал следовать к месту назначения. Став на якорь у острова Нарген, на линкоре приступили к более тщательному осмотру нижнего дна, и вскоре в междудонных отделениях было обнаружено небольшое количество забортной воды. Вскоре была выяснена и причина появления воды: оказалось, что от 24 до 68 шпангоута по правому борту корабля на протяжении около пятидесяти трех метров имелась продольная вмятина в наружном дне со стрелкой прогиба 7,5-10 см. Вмятина шла сначала по правому борту в 1,5 м от киля, а затем на 50-м шпангоуте она переходила на левый борт и кончалась у 68 шпангоута на расстоянии 1 м от киля. В районе 50-53 шпангоута оказались погнутыми флоры и киль, в некоторых швах и заклепках возникла небольшая течь, требующая немедленного устранения. Устранение течи было выполнено с помощью заделки швов железными и деревянными клиньями, которые затем были проконопачены. Когда течь прекратилась, все поврежденные места дополнительно были залиты цементом, который стал настолько крепким, что надежность днища, испытанного во время боевых стрельб, не внушала никаких опасений. «Так на цементе и проплавали всю войну,» — вспоминал Дыбенко.