«Милая, ну что же ты?»
Катя не произнесла ни слова и, внезапно развернувшись, почти выбежала из гостиной. Я замер, смотря ей вслед и ничего не понимая. Почему она ушла? Почему промолчала?
На мгновенье закрыл глаза, приказывая себе успокоиться и не терять надежды. Она сейчас вернется. Непременно вернется. Просто решила переодеться после рабочего дня или собраться с мыслями.
Она ведь не может просто взять и уйти? Или может?
Я швырнула сумку на диван и почти рухнула рядом, пряча лицо в ладонях. Сердце билось где-то у горла, и от переполняющегося меня смятения было тяжело дышать. Зачем он это сделал? Зачем включил эту музыку? Нашу музыку? Зачем накрыл стол и зажег свечи? Для чего вообще весь этот фарс? Что за новую игру он придумал?
Только вчера Ирина мне говорила, что мужчины иногда выдумывают что-то такое. Когда чувствуют себя виноватыми. Пытаются скрыть очередное прегрешение за вроде бы заботливым поведением. Значит, он действительно мне изменяет?
Но как же хотелось верить этому бесхитростному взгляду! Я ведь знала его так хорошо! Именно в этот взгляд влюбилась когда-то. Мне казалось тогда, что он проникает до глубины души, видит меня насквозь, чувствует все, в чем я нуждаюсь. Это было так дорого. БЫЛО…
Я знала и то, как хорошо Денис умеет притворяться. Когда ему что-то нужно, как он готов на любые уловки, чтобы запутать меня, заставить поверить ему снова – а потом нанести очередной удар.
Медленно выпрямившись, подошла к зеркалу. В нем отражалась… нет, не я – какая-то незнакомка. Женщина, которая разучилась улыбаться. Разучилась верить. Которая только и ждала нового подвоха. Уставшее и измученное существо, ничем не напоминающее ту меня, какой я была когда-то. Или я просто умерла, и сама этого не заметила, как умер и наш брак? От когда-то горящего пламени остались одни угли.
Нет, я не допущу тех ошибок, которые делали другие. Даже моя собственная мать, раз за разом прощающая отца и убеждающая и меня, и себя в том, что он непременно изменится.
Время, когда я верила в сказки, давно прошло. Люди не меняются. Мой отец не изменился. И Денис тоже не изменится. Если бы я была ему нужна, он бы спешил по вечерам домой, а не с друзьями в ресторан. А может, и не с друзьями вообще, если судить по тому, что я узнала. И не вел бы себя со мной так, как будто я его служанка. И не…
Я отвернулась от зеркала и пошла обратно в гостиную.
Она возвращалась. Я вздохнул с облегчением: все-таки мои расчеты оказались верны. На Катю не могло не произвести впечатление все, что я сделал для нее. Но едва она оказалась в гостиной, понял, что поспешил с выводами.
– Что все это значит? – жена остановилась в нескольких шагах от меня и кивнула на накрытый стол.
Я развел руками.
– Ужин. Мы так давно не ужинали вместе. Хотел провести этот вечер с тобой.
Катя так надолго замолчала, что даже звучащая музыка не смогла смягчить гнетущего напряжения, которое словно разлилось в воздухе. Потом подняла на меня взгляд.
– Я скажу тебе правду.
Я замер, весь обращаясь в слух, ведь от следующих ее слов зависела моя жизнь.
– Я не люблю тебя, Денис. Больше не люблю.
Отчего-то вспомнилось, как на прошлой неделе мы доставали людей из-под завалов. Будто воочию увидел перед собой истерзанное болью лицо мужчины, чью грудь придавило бетонной плитой. Сейчас я очень хорошо понимал, что он чувствовал, потому что и сам ощущал себя так, как если бы мне на грудь упал бетонный блок. Сил не было не только, чтобы ответить, но даже чтобы просто сделать вдох. Я молча смотрел, как Катя развернулась, вслушивался в звук ее удаляющихся шагов, а потом внезапно ощутил, как переполняющее меня отчаянье сменяется яростью. На что я вообще надеялся?
Открыл кран, подставляя руку под струю воды, и пальцами затушил свечи. Они зашипели, и тоненькие струйки дыма растаяли в воздухе. Вот и вся любовь.
Я сдернул с вешалки куртку и выскочил на улицу, в утопающий в темноте двор. Поднял лицо к небу, всматриваясь в рассыпанные над головой звезды. Если бы одна из них сейчас упала, я бы хотел вспыхнуть и сгореть вместе с ней.
Я чувствовала себя такой слабой. Совершенно беспомощной. Только сейчас мне окончательно стало ясно, что наш брак развалился. И не хватало сил даже для того, чтобы просто переодеться, поэтому я просто легла на постель прямо в одежде. И разревелась.
Уткнулась лицом в подушку, чтобы моих рыданий не было слышно в кухне. Что я сделала не так? Может быть, допустила ошибку и Денис был искренен сейчас?
Издалека донесся грохот закрывающейся двери, и я будто воочию увидела, с каким раздражением муж ее захлопнул. Кажется, я довела его до бешенства.
Мне должно было быть плевать… но только все было совсем иначе. Я словно ощущала, как от меня отрезали кусок. Или вырвали из груди. Это оказалось безумно больно, и я понятия не имела, как сделать хоть что-нибудь, чтобы смягчить боль.
Слезы текли и текли, подушка стала противно мокрой и холодной, но ни успокоиться, ни уснуть от усталости у меня не выходило. Я вдруг вспомнила о том, какой наивной была когда-то. Еще в детстве, когда искренне верила, что сказки становятся явью, мечты исполняются, а кто-то действительно может жить в прекрасной семье, долго и счастливо. Но если бы сейчас у меня была возможность хоть на мгновенье вернуться в прошлое, я бы знала, что сказала бы той девочке. Что долго и счастливо – не получится.
Глава 28
Вряд ли я сумел бы объяснить, если бы меня спросили, зачем напросился на внеочередную встречу с Лиговской. Следующий сеанс должен был быть только через несколько дней, а учитывая наш разговор с Лавроненко и его предположения, мне вообще следовало бы оттянуть этот визит как можно дольше.
Но я поступил с точностью до наоборот. Проворочавшись на неудобном узком диване в гостиной и почти не сомкнув глаз за ночь, утром я поднялся с твердым намерением увидеть Ангелину. Нет, я не собирался воплотить в действие дурацкое предложение друга. Даже мыслей таких не было. Да и вряд ли бы Катя стала ревновать после того, что сказала мне.
Слова жены звенели в ушах надоедливыми гулкими нотами и никак не хотели умолкать. А может, я сам повторял их про себя, то пытаясь понять, как она могла такое произнести, то внушая, что это единственно возможный итог наших отношений.
Я ушел из дома, не дожидаясь, пока Катя встанет. Честно говоря, не знал пока, как вести себя дальше. Что ей говорить или о чем молчать. Давно не ощущал себя таким беспомощным. В голове крутился рой вопросов – и ни на один из них у меня не было ответа. И спросить тоже было не у кого. Идти со своими сложностями к отцу казалось какой-то нелепостью, тем более что я слишком хорошо представлял, что он может мне сказать. Саня тоже был не лучшим вариантом – кто знает, какая сумасшедшая идея придет ему на этот раз.
Оставался психолог. И хотя после серии совершенно неудачных попыток у меня почти не осталось веры в то, что ее методика способна что-то поменять в жизни, этот человек, по крайней мере, был посвящен в мои проблемы. Да и потом, я платил ей деньги за то, чтобы она с ними разбиралась! Вот и пусть разбирается.
Я почувствовал, как от этих мыслей на губах появилась кривая ухмылка. Дело было вовсе не в деньгах, конечно, и я не собирался заставлять Лиговскую отработать свою зарплату. Просто именно так думалось легче, словно я перекладывал на нее часть ответственности за то, что не складывалось в моем доме. И ждал какой-то помощи, хоть и осуждал себя при этом за подобную слабость.
Мы снова встретились в ее офисе. С утра людей в здании было немного, гулкие, прохладные коридоры выглядели пустынными.
– Простите, что заставил вас изменить расписание, – я посмотрел на сидящую за столом женщину.
Ангелина улыбнулась.
– Не надо извиняться, если не чувствуете своей вины. Вы же не чувствуете?
Я хмыкнул.
– Честно говоря, нет. Просто подумал, что должен сказать нечто подобное.
– Зачем? – она вопросительно приподняла брови.
– Ну… – я вдруг растерялся. Действительно, зачем? Наверно, потому что счел это логичным и уместным. – Вы ведь меня не ждали. Нужно было какое-то объяснение.
– А почему бы не сказать правду?
Ей снова удалось выставить меня нерадивым учеником. Да, я солгал, не особенно задумываясь, зачем это делаю, поддавшись мгновенному порыву, но разве не ведут себя так большинство людей? Говорят не то, что чувствуют и что происходит на самом деле, а то, что проще и удобнее.
– Вот вам и ответ, – Лиговская опять улыбнулась, внимательно глядя на меня.
– А я задавал вопрос?
– Вслух нет, но ваше выражение лица было очень выразительным.
– Не знал, что вы умеете читать по лицам, – буркнул я, не слишком довольным тем, что она так просто копается в моих ощущениях.
– Не любите, когда кто-то понимает, что с вами происходит? – она помолчала. – Это не признак слабости, Денис. Не нужно думать, что вы со всем способны справиться самостоятельно. И не нужно пытаться действительно тянуть все одному.
Я нахмурился, внезапно вспоминая вчерашний разговор с другом. Что означали эти ее слова? Она предлагала мне свою помощь как психолог, или за ними стояло нечто большее? Если последнее – тогда надо заканчивать все прямо сейчас. Но лицо Ангелины оставалось бесстрастным. Или она очень хорошо владела собой, или предположение о ее чувствах ко мне было полнейшей чушью.
– Может быть, это не самый лучший пример, но ведь вы вряд ли одобрили бы поведение Насти, если бы тогда, в аварии, она пыталась выбраться из машины самостоятельно, не принимая ни от кого помощь. Скорее всего, сейчас ее не было бы в живых.
– То есть я застрял на рельсах перед несущимся поездом? – сравнение мне не понравилось.
– Не совсем так, но самому вам уже не выбраться. Тем более, что дальше будет еще сложнее.
– Не понял?
– Вы подошли к тому моменту, когда надо решить, стоит продолжать или нет. Когда становится трудно, приходится задумываться о своих истинных целях.