Я кивнула, не сразу соображая, что он меня не видит, а затем заставила себя произнести это вслух.
– Да, все в порядке. Я приеду?
Максименко хмыкнул в трубку.
– Какое там в порядке, если ты спрашиваешь разрешения приехать. Кто ж тебе запретит навестить мужа? Да и рабочий день начинается через час, если ты не забыла.
Я снова кивнула, ругая себя за почти неконтролируемую заторможенность, и начала собираться.
Всю дорогу до больницы пыталась унять охватившую меня тревогу, но получалось откровенно плохо. Даже когда заведующий, встретив меня в коридоре, взялся проводить до палаты мужа, объясняя по пути, что его жизни ничего не угрожает, это мало успокоило.
– Катя, я тебя не узнаю! – нахмурился он. – Говорю же, все обошлось. Могло быть значительно хуже, а так его даже в отделении оставлять не обязательно. Понаблюдаем до вечера – и забирай домой. Близость любимой жены поможет поправиться лучше любых лекарств.
Зря он это сказал… Я съежилась, будто от удара, не понимая, каких чувств сейчас во мне больше: тревоги, страха или стыда. Любимая жена? Если бы все было на самом деле так…
На негнущихся ногах вошла в палату и приблизилась к кровати, на которой сидел Денис. Весь в саже, мокрый от пота и, кажется, насквозь пропитанный запахом дыма. Рядом суетилась медсестра, накладывая повязку на обожженную руку.
Я обхватила себя руками, стараясь хоть немного успокоить норовящее выпрыгнуть сердце.
– Выглядишь ужасно.
Денис повернулся ко мне.
– И чувствую себя примерно так же.
Даже такой, грязный и измученный, он был потрясающе красив. Я теснее сжала руки, борясь с желанием обнять его. Уткнуться лицом в пропахших дымом волосы и сказать, как сильно испугалась за него. Это было так логично в подобной ситуации. Жена, беспокоящаяся о муже. И вместе с тем я не могла этого сделать. Одна часть меня рвалась к нему, другая – приказывала оставаться на месте и никак не выказывать свое истинное отношение.
– Он у вас герой! – воскликнула медсестра, одаривая Дениса таким взглядом, что мне захотелось вцепиться ей в волосы и оттащить от него. – Я ведь обо всем расспросила других спасателей, которые его привезли. Рисковать жизнью ради котенка – это так трогательно.
– Котенка? – мне показалось, что я ослышалась. То, что на работе мужа бывают опасные моменты, когда приходится в буквальном смысле вытаскивать людей с того света, я привыкла, но то, что прозвучало сейчас, выходило из обычных рамок. – Денис? Что это значит?
Он попытался улыбнуться.
– Спасать нужно всех, я же тебе говорил. Сегодня была очередь котенка.
– Считаешь, что это смешно? Ты же едва не погиб!
– Но ведь не погиб, – казалось, он и говорил с трудом, и я задумалась, только ли в пострадавшей руке дело.
– Не верю, что слышу это от тебя. И о тебе, – призналась я. Мужчина, который находился рядом со мной в последние месяцы, никогда бы так не поступил. Ему на меня-то было плевать, что уж говорить о каком-то там животном. – Как ты мог, Денис?
– Как мог что? Взяться его спасать? Или выжить? Жалеешь, что не остался там? – его глаза вдруг похолодели. – Это бы все облегчило, правда? Так легко любить героя посмертно…
Я ахнула, обхватив ладонями щеки, которые загорелись, будто от удара. Но лучше бы он и правда ударил, чем сказал такое. Неужели действительно считал, что я могу так думать? Меня затрясло, и лишь немыслимым усилием удалось не показать этого.
– Я пойду, – сказала медсестре, больше не глядя на мужа. – Не буду мешать.
– Вы не мешаете, – тут же возразила она. – Можете остаться.
– Нет, – я как раз не могла. И не хотела. – Я… Делайте свою работу, – и, резко развернувшись, выбежала из палаты.
Что там дальше по плану 21 дня? Уж точно не взаимный обмен колкостями. Нарастающую боль в груди не перекрывала даже боль в обожженной руке. Я совсем не то хотел сказать, и совсем не такой реакции ждал от жены. Но снова все пошло не так, как хотелось. Абсолютно не так. Я выругался, ударив здоровой рукой по покрывалу. Хоть иди следом за Катей и проси прощения. Вот только простит ли она? И это глупые слова и все остальное? Мои ошибки и невнимательность к ней. Упущенное время, которое никак не отмотать назад.
Дверь в палату отворилась, и я подскочил в надежде, что это жена вернулась. Может быть, ей так же, как и мне, плохо сейчас? И она решила не сбегать, а обсудить все, что стоит между нами? Но это была не Катя. А видеть вошедшего в палату мужчину мне хотелось меньше всего не свете. И уж тем более я не желал, чтобы он осматривал меня.
– Хирурги теперь занимаются ожогами? – прочитал надпись на его бейдже. Понимал, что веду себя грубо, но иначе не мог с этим типом. Слишком хорошо помнил, как он смотрел на мою жену. МОЮ! И плевать, что она это позволяла. С неё и спрос другой, а ему улыбаться я точно не собирался. – Со мной все нормально.
– У вас сильный отёк, – пояснил Мухин в ответ на мое возражение. – Нужно сделать снимок, не исключаю, что дело не только в ожоге, похоже, есть еще и внутренние повреждения, – он взялся за мое запястье, разворачивая руку тыльной стороной к себе. – Пальцами пошевелить можете?
– Вполне. И даже смогу дать тебе в морду, если еще раз приблизишься к моей жене.
Кажется, мой взгляд оказался ничуть не менее красноречивым, чем возможные слова, потому что доктор как-то странно съежился и поспешил отойти. Я подавил улыбку. Да ты еще и трус. Только и умеешь, что вешать женщинам лапшу на уши.
– Медсестра проводит вас в рентген-кабинет, когда подойдет очередь. И… – он сделал паузу, – снимите кольцо, сейчас пальцы не стоит сдавливать. Так рука заживет быстрее.
Я усмехнулся уже в открытую, рассматривая его. За кого этот идиот меня держит? Ну и что, что он врач и вроде бы разбирается в каких-то вопросах лучше. Но решать за меня, что делать, я ему точно не позволю.
– Руке придется заживать с кольцом, даже если на это уйдет втрое больше времени.
Глаза Мухина забегали, но он больше ничего не сказал.
Оставшись один, я откинулся на подушку и задумался. Как далеко у них все зашло с Катей? Или на что она рассчитывала? Мне нужно было это выяснить, и одновременно я совершенно не был уверен, что хочу знать ответ. Что от этого изменится? Станет больше боли? Я безумно устал от нашей войны, но и терять жену не хотел. И уж точно не собирался ее никому отдавать.
Дверь в палату снова отворилась, но это опять пришла не Катя. Я в изумлении поднялся, глядя на незваную гостю.
Глава 36
– Что вы здесь делаете?
Лиговская даже не попыталась скрыть, что чувствует себя неловко.
– Я заезжала на базу. Ваши коллеги рассказали, что случилось… и как вас найти.
– Зачем заезжали? Мне кажется, мы все обсудили вчера. И я вроде не просил новую консультацию пока.
Это звучало еще более грубо, чем я позволил себе с Мухиным. Так вести себя было совершенно не позволительно. Я понимал – и все равно не мог иначе. Зачем она пришла? Я не нуждался в ее сочувствии и внимании. Мне было нужно, чтобы это все дала моя жена, а не чужая женщина.
Я хотел, чтобы Катя находилась сейчас рядом. Сидела бы, заглядывая мне в глаза и пытаясь угадать, что именно я чувствую. А еще лучше – прилегла бы со мной, утыкаясь лицом в плечо. От ее тепла сразу бы полегчало. Я знал это наверняка. Так уже было прежде, года через два после свадьбы, когда на смене пришлось вытаскивать людей из-под завалов старого дома. Одна из балок обрушилась на меня, повредив спину, и Катя почти неделю ни на шаг не отходила. Даже спала в одной палате со мной. И мучительная боль стихала только лишь от ее присутствия. А сейчас всего этого я был лишен. Или лишил себя сам…
– Я хотела вас увидеть, – тихо сказала Ангелина. – Нет, не так… Я должна была.
– Должны? И зачем же?
– Потому что я пообещала вам помочь.
Я хмыкнул.
– Пока у вас получается не очень.
– Я не сделаю за вас вашу работу, – ее голос стал ровнее, а взгляд, обращенный на меня, сделался строгим, как у школьной учительницы. – Денис, почему вы так легко сдаетесь? Вы, сильный, мужественный мужчина, готовый пожертвовать собой ради других, почему не готовы на жертвы ради любимой женщины? Конечно, чужим легче помогать, но ведь она нуждается в этой намного больше!
Боль полоснула очередной пронзительной вспышкой, и я поморщился, прикусывая щеку изнутри, чтобы сдержать стон. Что двигало мной там, на пожаре? Я пожалел чужого ребенка и бросился в огонь за крошечным беззащитным существом. Да, нас учили, что спасать нужно всех. Но никто бы не упрекнул меня, если бы я этого не сделал. Риск был слишком велик, а шансы – почти нулевые. Но я все равно рискнул, потому что… потому что не мог иначе.
Так почему же в собственном браке я повел себя по-другому? Почему сейчас снова готов уступить в борьбе за сердце жены только потому, что мне не понравились ее слова? А ведь я действительно мог не выжить. Смерть была такой реальной и стояла так близко ко мне, что в пылающем огне ощущалось ее дыхание. Если бы мне не хватило каких-то ничтожных секунд, я не отделался бы ожогами на руке. Все могло закончиться: любовь и даже жизнь. Но я жив… и значит шанс еще есть? Подняв глаза на Ангелину, я выдавил улыбку.
– Не верю в ангелов, но, кажется, вы все же посланы мне свыше. Хотя бы для того, чтобы вправить мозги.
– Все у вас в порядке с мозгами, – улыбнулась она в ответ. – Просто время от времени мы меняем свое отношение к некоторым вещам. Не потому, что они стали менее важными. К хорошему быстро привыкаешь. Иногда настолько, что начинаешь считать его само собой разумеющимся. А выводы правильные делаешь, лишь когда это хорошее уходит из твоей жизни.
– Я опоздал? – я задал этого вопрос, но вдруг понял, что, независимо от ответа, все равно буду бороться за свой брак. За женщину, которую когда-то назвал любимой. И она по-прежнему была такой, несмотря на все, что случилось между нами.
Глаза Ангелины как-то странно блеснули, и она качнула головой.