Вот только я не знала, что сказать. Злость и обида на отца отошли в сторону, уступая место тревоге. Каким бы ни был он человеком, все же смерти ему я точно не желала.
– Не думай о плохом, – я чуть отстранилась, заглядывая маме в лицо и пытаясь говорить как можно спокойней. – В какой он больнице? Я поеду, поговорю с врачами, а потом мы подумаем, что делать. Может быть, попытаюсь договориться, чтобы перевезли к нам.
– Я уже говорила… – выдохнула мама. – Сказала доктору, что ты тоже врач и ему будет лучше в твоей больнице. Но его нельзя перевозить сейчас.
Я ощутила укор совести. Сколько же она успела натерпеться! И ведь не позвонила мне сразу, не стала волновать, сама в одиночку пыталась со всем этим справиться. А я… я в это время сходила с ума от ревности.
Проблемы в собственной семье теперь уже не казались такими уж важными и уж тем более безысходными. Я вспомнила вдруг слова женщины-психолога о том, что еще есть шанс все исправить. Пока люди живы. За последние сутки я едва не потеряла мужа, а теперь рисковала потерять отца. Словно Судьба настойчиво подкидывала мне уроки, которые надо было усвоить. И хорошо бы у меня действительно получилось это сделать.
– Все действительно серьезно, – Мухин выглядел строгим и сосредоточенным, абсолютно ничем не напоминая того мужчину, с которым я совсем недавно гуляла и смеялась в парке. Я вернулась в клинику, чтобы уже на месте решить что-то более определенно и договориться о лечении. – Я знаком с лечащим врачом вашего отца. Екатерина Сергеевна, не буду скрывать, состояние критическое. Ни о какой транспортировке не может идти речи.
– А операция? – я сделала глубокий вдох, стараясь унять нарастающую панику.
Он кивнул.
– Операция может помочь. Но ее нужно делать немедленно. Вы ведь понимаете, что получить квоту можно попросту не успеть.
Я понимала. Знала прекрасно, что такие вещи не делаются мгновенно, и иногда пациентам приходится месяцами ждать своей очереди. Вот только это времени у нас не было. А это означало, что мамины страхи вполне обоснованы.
– Неужели ничего нельзя сделать? – мне не раз приходилось находиться в подобном положении, но всегда только с позиции врача. Это я обычно смотрела в потерянные, испуганные глаза пациента или их близких и пыталась делать прогнозы, которые от меня так ждали. А теперь оказалась с другой стороны. Теперь именно мне нужны были слова, которые дали бы какую-то надежду.
– Екатерина Сергеевна, вы же не хуже меня знаете, что врачи не всесильны. Я хотел бы сказать что-то другое, но не в моих правилах лгать. Тем более вам. Вы для меня много значите, и я…
– Не надо… – я остановила мужчину, не позволяя ему закончить. Нашёл время говорить о чувствах. Неужели не понимает, что сейчас мне вообще не до этого? Я все ещё замужем, плюс тревога за отца не позволяет думать ни о чем другом.
– Нет, позвольте мне сказать, – он подошёл ближе, игнорируя мои возражения. – Я ведь не могу не заметить, что у вас сложности с мужем. Вы расстраиваетесь из-за него. Страдаете. Так не должно быть. Такая женщина, как вы, должна быть счастливой и любимой.
Глаза затуманились от пелены слез. Я будто не Мухина услышала сейчас, а Дениса, говорящего мне о своей любви. Ощутила прикосновение тёплых губ к виску. Почувствовала сильные руки, в объятьях которых я столько раз обретала счастье и утешение. Но теперь рядом оказался совсем другой мужчина. А мой муж даже не знал пока о том, что случилось. Я не была дома весь вечер, рабочий день закончился давно, а Денис даже не поинтересовался, что меня задержало.
Неужели ему все равно? Да, я понимала, конечно, что он и сам только из больницы, что может чувствовать себя неважно, но так нуждалась в нем сейчас!
– Кирилл, не надо, – не сразу заметила, что Мухин подошёл ко мне почти вплотную. Так близко, что в его глазах было видно моё собственное отражение. Стоило лишь немного податься вперёд – и я оказалась бы в его объятьях.
– Я очень хочу помочь. Вам, Катя, и вашему отцу. Поверьте, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы хоть как-то облегчить ситуацию.
– Можете занять мне нужную сумму? – я понимала, что прошу о невозможном почти, но другого выхода не было. То, что согласились одолжить подруги, не составляло даже половину, а продать что-то значительное или получить так быстро кредит я бы не смогла, ведь счёт шёл на часы.
Мужчина растерянно моргнул, явно не готовый к такому моему вопросу. Но тут же взял себя в руки, и его лицо приобрело решительное выражение.
– Я подумаю, что можно сделать. Не хочу, чтобы вам было плохо.
– Сейчас дело не во мне, – я отошла в сторону, избегая находиться слишком близко к нему. – Я безумно переживаю за отца. И за маму, потому что она очень расстроена.
– У ваших родителей тоже все не слишком гладко?
– С чего вы взяли? – мне отчего-то стало неловко. Одно дело – самой осознавать проблемы в семье, а другое – обсуждать это с практически посторонним человеком. – У них все хорошо.
– Я слышал ваш разговор с мамой. Да и врать вы не умеете совсем, – обращенный ко мне взгляд был полон понимания и участия. – Катя, доверьтесь мне. Мужчина – настоящий, тот, которому вы небезразличны, обязательно сделает все, чтобы вам помочь. Катя, обещаю, что ради вас очень постараюсь найти выход.
Глава 40
К вечеру рука разболелась так, что пришлось пить обезболивающее. Я редко прибегал к помощи лекарств, но сейчас просто не было другого выхода. Хотелось сохранить ясную голову к моменту возвращения жены, а боль этому совершенно не способствовала.
Легче стало ненамного, но ощущения несколько притупились, а значит, можно было надеяться, что я смогу не отвлекаться на них каждое мгновенье. Потому что предстоящий вечер я собирался провести с Катей. И, если повезет, не только вечер. Я хотел ее. Даже сейчас, измученный болью, не перестал испытывать желания. Оно растекалось по телу, кажется, проникая в каждую клетку, и требовало освобождения. И лишь одна женщина во всей вселенной могла это освобождение дать.
Как вышло, что я наделал столько ошибок? Вроде бы жил такой привычной жизнью, и все вроде бы было хорошо. Но вот только с этим «хорошо» я едва не лишился жены. Очень хотелось верить, что еще не все потеряно. Что то, что было между нами, – это лишь временные проблемы, предназначение которых – научиться ценить. Друг друга и отмерянное нам время.
Я в который раз прокрутил в голове события последних дней и недель. Наши ссоры, попытки достучаться друг до друга, страсть, от которой срывало крышу, и следующее затем опустошение. Слова Ангелины и ее бездонные глаза, полные слез, когда она вспоминала о собственном потерянном счастье. Вот уж действительно, кому не позавидуешь. Знать, что самый дорогой тебе человек ушел навсегда, не иметь возможности хоть что-то еще сказать ему, хотя бы однажды обнять, ощущая живое, родное тепло… вряд ли можно придумать что-то страшнее.
Не знаю, помогли ли мне ее странные уроки и советы, расписанные для каждого дня, но вот опыт, которым она, пусть и невольно, поделилась со мной, не мог не сыграть своей роли. Я знал, что такое смерть. И видел ее слишком близко. И ни за что на свете не хотел потерять любимую женщину.
Я собирался обо всем этом рассказать Кате. Пока не представлял, какие именно подберу слова, но почему-то не сомневался, что у меня получится. Мы слишком много времени потеряли напрасно, теперь пришла пора наверстывать упущенное. И я собирался вернуть мою жену, ее чувства, ее потребность во мне. Хотел нормальную семью. С той любовью, которая когда-то давно соединила нас. И надеялся, что и Катя желает того же самого.
Ее не было слишком долго. Я неоднократно порывался позвонить, но всякий раз останавливал себя. О таких вещах не говорят по телефону, а расстались мы не лучшим образом. Пусть заканчивает свою работу и дела, а когда приедет, мы все спокойно обсудим.
Но время шло, а она никак не возвращалась. Ожидание сначала сменилось нетерпением, потом – тревогой, потом я начал злиться, что жене даже не пришло в голову предупредить меня о том, что она где-то задерживается. Но осознав это, я тут же сам себя осадил. Ничего хорошего не выйдет, если я встречу Катю ожесточенным и злым и снова стану обвинять. Да, она не подумала обо мне, но хоть кто-то один из нас должен, наконец, перестать так себя вести! Иначе ссорам и разборкам не будет конца.
Я все же набрал ее номер, мысленно приказывая себе оставаться как можно более сдержанным. Что бы она ни сказала. Катя ответила не сразу, даже думал, что вообще не возьмет трубку.
Может, это было бы и лучше, потому что голос, который я услышал, был холодным и отстраненным.
– Я не приеду домой сегодня, Денис. Останусь у мамы. Не жди меня.
Самым первым желанием после этих слов было швырнуть телефон об стену. Так, чтобы разлетелся на кусочки. Что-то подобное произошло у меня внутри, когда в один миг рухнули все планы и надежды. Пусть и только на один вечер, но я слишком долго и сложно их возводил.
– Ладно, я понял, – откуда-то взялись силы не нарычать на нее. – Увидимся утром? Ты же заедешь перед работой?
– Вряд ли, – во всем ее тоне отчетливо сквозило желание как можно скорее закончить разговор. – Наверно, я сразу поеду в больницу.
И она отключилась. Не пожелала спокойной ночи, не спросила, как я чувствую себя. Вообще ничего. Посторонние люди иногда общаются более тепло.
Я зажмурился, борясь с нарастающей злостью и с желанием послать все к чертям. А в следующее мгновенье вспомнил слова Лиговской. Не вспомнил даже, а они зазвучали в ушах, словно женщина рядом находилась. И снова мне напомнила, что не будет просто. А будет… будет так, как я сам позволю этому быть.
Я сделал глубокий вдох, открывая глаза. Взглянул на все еще светящийся после звонка экран телефона. «Вызов завершен». В конце концов это всего лишь один неудачный разговор. И пусть Катя даже не надеется, что я так просто позволю ей уйти. Усмехнулся – и набрал другой номер.