Уже совсем стемнело, луна еще не взошла, но первые лучи ее холодного света уже слегка посеребрили деревья на склонах гор. На баскетбольной площадке уже было пусто, и только в траве мерцали светляки. С полей доносились легкие запахи трав. Стояла тихая, безветренная погода. Цинь Дэ-гуй бесцельно бродил по ночным улицам города. Вскоре перед ним выросло здание школы. Он подумал, что Сунь Юй-фэнь, наверное, сейчас здесь на занятиях, и поспешно свернул в сторону, опасаясь случайной встречи с ней. А вот и женское общежитие. Еще недавно оно привлекало его, а теперь это здание не только утратило для него всякий интерес, но даже отпугивало. Цинь Дэ-гуй изо всех сил старался изгнать из своих мыслей образ Сунь Юй-фэнь, но этот образ неотступно преследовал его. Цинь Дэ-гуй называл себя глупцом. Он чувствовал себя попавшейся в силки птицей; и чтобы выпутаться из этих силков, от него теперь требовалось немало усилий. Он вспомнил, что в детстве Сунь Юй-фэнь вовсе не была такой. Ей нравились по-настоящему честные ребята, а всякие хитрецы не привлекали ее внимания, и она никогда не играла с ними. Почему же сейчас она так нетребовательна в выборе друзей? Может быть, действительно верно говорят люди, что когда девочка вырастает, она очень меняется. «И что ты нашла хорошего в этом Чжан Фу-цюане?» — хотелось крикнуть ему. Цинь Дэ-гуй считал Чжан Фу-цюаня средним парнем, не способным никому причинить вреда. А его разговорчивость и веселый нрав даже казались привлекательными. Но сейчас Цинь Дэ-гуй изменил свое мнение: соперник казался ему лицемером и хитрецом. «И она дружит с таким человеком, и даже больше — он нравится ей, — сокрушенно покачал головой Цинь Дэ-гуй. — Я не должен больше думать об этой девушке». Принятое решение принесло ему некоторое облегчение, ему показалось, что он уже забыл ее. Но тут же в его памяти всплыло лицо Сунь Юй-фэнь и ее улыбающиеся глаза. Впереди под фонарем он увидел влюбленную пару, и ему вдруг показалось, что девушка сильно похожа на Сунь Юй-фэнь. Ему стало не по себе, он подошел ближе и, только убедившись в своей ошибке, успокоился.
Он понял, что только работа может помочь ему. Но было только девять часов вечера — до смены оставалось еще два часа. Конечно, можно было бы пойти и помочь чужой смене, но ведь это была смена Чжан Фу-цюаня! Ему ничего не оставалось, как направиться обратно в общежитие и попытаться уснуть.
В дверях общежития Цинь Дэ-гуй столкнулся с Хэ Цзы-сюе.
— Куда это тебя носило, заставил меня ждать!
— Мы же с тобой заранее не договаривались о встрече, — спокойно ответил Цинь Дэ-гуй. Однако в душе он почувствовал беспокойство. Ведь руководство поручило ему расследовать случай с повреждением печи, и он до сих пор не начал выполнение этого поручения, а сегодня вечером он вообще об этом не думал!
Хэ Цзы-сюе пришел в общежитие беседовать не с одним Цинь Дэ-гуем. Однако, не застав Цинь Дэ-гуя, он рассердился, ибо на некоторые вопросы точные ответы мог дать только Цинь Дэ-гуй. К тому же сегодня ему кое-что рассказали, что заставляло его обязательно переговорить с Цинь Дэ-гуем.
— В помещении очень душно, давай пройдемся, — предложил Хэ Цзы-сюе сталевару. Когда они вышли, он тихо спросил: — Старина Цинь, ну как, ты выяснил хоть что-нибудь?
— Пока ничего, — ответил Цинь Дэ-гуй.
— Да, это трудно. Я тоже пока не добился никаких успехов. По правде говоря, в этом деле можно рассчитывать только на откровенность самих бригадиров.
Они подошли к баскетбольной площадке и сели на скамейку. Закурив, Хэ Цзы-сюе помедлил и потом снова сказал: — Старина Цинь, я хочу тебя спросить вот о чем. Говорят, что при загрузке шихты можно уничтожить наплывы на своде, и тогда никто не узнает, что свод был сожжен?
— Значит, и ты туда же — не веришь мне? — воскликнул Цинь Дэ-гуй. Его очень рассердило, что и Хэ Цзы-сюе не верит ему.
— Да я верю тебе! — Хэ Цзы-сюе понизил голос. — Хоть и говорят, что ты замешан в этом деле.
— Значит, считают, что я мог совершить подобный обман? Сжег, мол, свод и уничтожил следы?.. Да это же клевета!
— Старина Цинь, не надо нервничать, — и Хэ Цзы-сюе похлопал сталевара по спине. — Клевета или нет, а наша обязанность — выяснить это дело до конца.
— Кто распространяет этот, слух, прошу тебя, скажи мне! — горячился Цинь Дэ-гуй.
— Если бы я был просто другом, то я, конечно, назвал бы имя этого человека, — строго сказал Хэ Цзы-сюе. — Но ведь я секретарь партбюро, так что мне придется пока сохранить это в тайне. Ты мне только ответь: были у тебя подобные случаи или нет?
— Я могу поклясться, — с дрожью в голосе ответил Цинь Дэ-гуй, — именем члена партии, что я ни разу не делал этого.
— Старина Цинь, я верю тебе, — Хэ Цзы-сюе взял сталевара за руку. — Не надо так расстраиваться.
«Рабочие моей смены ни за что не станут подозревать меня в таком деле, — думал Цинь Дэ-гуй. — Несомненно, это кто-то из тех двух смен. Но кто?» Он невольно подумал о Чжан Фу-цюане — только он способен на такую подлость. И Цинь Дэ-гуй не удержался и спросил:
— Не иначе как Чжан Фу-цюань наклеветал на меня, так?
— Давай не будем строить догадок, — строго сказал Хэ Цзы-сюе. — Но могу тебе сказать, что это не Чжан Фу-цюань! — Голос его потеплел. — Ты все же вспомни хорошенько: не забыл ли ты… или, может быть, просто не обратил внимания…
Цинь Дэ-гуй чувствовал, что секретарь партбюро все же не совсем верит ему.
— Прошу тебя, обязательно расспроси получше рабочих моей бригады! Они тебе скажут правду.
В душе молодого сталевара росла обида: почему все-таки Хэ Цзы-сюе не верит ему? Если уж секретарь партбюро ему не доверяет, то другие и подавно легко поверят этой клевете. Ему стало еще тяжелее.
— Старина Цинь, не унывай! — сказал Хэ Цзы-сюе. — Если ты этого не делал, то все подозрения ничего не стоят.
— Подозрения посторонних людей действительно ничего не стоят, — довольно спокойно ответил Цинь Дэ-гуй. — Но ты и партия — это другое дело!
— Я — это еще не вся партия. Я понимаю так: партия требует от нас беспристрастной проверки фактов и выяснения их подлинной сущности. Ты должен понять, что сейчас проводится такая проверка, проверка всех вас, трех бригадиров. И если я скажу, что Цинь Дэ-гуй не виноват, то меня могут обвинить в пристрастном к тебе отношении. Ты настоящий коммунист и должен не пожалеть сил на расследование этого дела.
После ухода Хэ Цзы-сюе сталевар еще немного посидел на скамейке. «Впредь я не буду безмозглым олухом! — укорял он себя. — Потерял напрасно столько времени!»
В это время послышались чьи-то шаги, и Цинь Дэ-гуй увидел Мэн Сю-ди. Он подозвал его и спросил, где тот был.
— Ходил в кино, — ответил Мэн Сю-ди и присел рядом, — смотрел советский фильм «Падение Берлина». — Он начал подробно рассказывать содержание фильма.
— Ты что же это не спишь? — перебил его Цинь Дэ-гуй. — Начальство не разрешает заступающим в ночную смену ходить на занятия, боится, чтобы мы не переутомились, а ты ходишь в кино, — сердито отчитывал он своего подручного, словно забыв о том, что и сам не отдыхал в этот вечер.
— Я сегодня днем неплохо выспался, — оправдывался Мэн Сю-ди, — и совсем не чувствую усталости. А после ужина никак не мог уснуть, вот и пошел в кино.
Бодрое настроение Мэн Сю-ди подействовало и на Цинь Дэ-гуя. Он несколько оживился и уже с веселой улыбкой сказал:
— Боюсь только, что дело, которое я поручил тебе, у тебя вовсе из головы вылетело.
— Я как раз собирался рассказать тебе кое-что, — возбужденно начал Мэн Сю-ди. — По дороге в кино я встретил Ван Юн-мина, первого подручного Юань Тин-фа, и мы с ним о многом успели поговорить.
— Ну и что? — нетерпеливо спросил Цинь Дэ-гуй. Он любил своего первого подручного за то, что тому можно было доверить сложное задание. Он поближе придвинулся к нему и приготовился слушать.
— Ван Юн-мин недоволен Юань Тин-фа, говорит, что он вовсе ничему не учит. Наверное, он боится раскрыть секреты своего мастерства. Я думаю, что он неправильно поступает. Таких людей нечего уважать, а начальство слишком уж носится с ним.
— Ты поосторожней, а то твои слова дойдут до Юань Тин-фа, и он разозлится на нашу бригаду.
— А я, наоборот, думаю, что надо больше об этом говорить, пусть начальство узнает да потребует, чтобы он исправился.
— Начальство об этом и само узнает, нечего тебе повсюду болтать об этом, нарвешься еще на неприятности, — строго сказал Цинь Дэ-гуй и тут же пошутил: — Значит, вы всю дорогу так были увлечены разговором о Юань Тин-фа, что совершенно забыли о повреждении мартена?
— Нет, мы и об этом говорили.
— Ну, и удалось что-нибудь выяснить?
— Ван Юн-мин говорит, что как будто у них был один случай, когда они скрыли следы повреждения свода.
— А когда это случилось, день он запомнил? — ухватился за эту нить Цинь Дэ-гуй.
— Помнишь, когда Юань Тин-фа установил свой новый рекорд… Конечно, в тот раз это могло случиться. Ты сам подумай: плавка длилась всего семь часов, а температура, наверно, была очень высокая!
— Но и это ничего не объясняет, — покачал головой Цинь Дэ-гуй. — Как бы сильно ни был подожжен свод один раз, он от этого никак не мог стать таким тонким.
— Я еще поговорю кое с кем, когда будем работать не в ночную смену. Думаю, что причина выяснится в конце концов, — уверенно заявил Мэн Сю-ди.
— Пойдем отдохнем еще немного, а то в одиннадцать заступать, — предложил Цинь Дэ-гуй, и оба рабочих направились в общежитие.
Придя принимать смену, Цинь Дэ-гуй прежде всего внимательно прочел все записи в сменном журнале, затем тщательно осмотрел мартен. Он не задал ни одного вопроса, избегая разговора с Чжан Фу-цюанем, и не мог дождаться, когда тот, наконец, уйдет. Каждый взгляд Чжан Фу-цюаня в его сторону вызывал в памяти Цинь Дэ-гуя другой образ, и на душе его снова становилось тяжело.
Между тем началась плавка. Однако металл почему-то не кипел, как обычно, и на его поверхности время от времени появлялись пузыри. Цинь Дэ-гуй с первого взгляда понял, что металл застыл. Обычно он подумал бы, что это просто результат оплошности Чжан Фу-цюаня, но сейчас он решил, что Чжан Фу-цюань намеренно вредит ему. Он очень рассердился. Пришлось сильно увеличить подачу в печь газа и воздуха. Но все равно плавка длилась больше десяти часов. Да еще, к несчастью, от высокой температуры выпали кирпичи из того места печи, которое недавно отремонтировали.