Фергюсон замолчал, ожидая, что скажет Дженнифер, но она не знала, как реагировать на его слова.
Пауза затягивалась.
— Мне об этом ничего неизвестно, — наконец сказала Дженнифер, и это было чистой правдой.
Тем временем машина въехала через широкие ворота во владения Фергюсона.
Подъездная дорожка была обсажена могучими дубами, стоявшими в зимнем убранстве. За деревьями парка Дженнифер увидела светящиеся окна большого дома. Этот Фергюсон неплохо устроился, подумала она, отметив про себя, что он, очевидно, весьма состоятельный человек.
Дженнифер вспомнила, что Джудит в разговоре с ней назвала владения ближайшего соседа поместьем. И это действительно было настоящее поместье. Она тайком посмотрела на сидевшего за рулем Фергюсона. Он был небрежно одет, но на его запястье красовались очень дорогие швейцарские часы, а на заднем сиденье Дженнифер еще раньше заметила роскошную кожаную куртку. Большая новая машина Фергюсона тоже стоила недешево.
Внезапно на дорожке появились два огромных ротвейлера, громким лаем приветствовавших хозяина. Дженнифер вздрогнула от неожиданности.
— Простите, я забыл предупредить вас, — сказал Фергюсон, не поворачивая головы в сторону Дженнифер. — Это Бобби и Робби. Они делают вид, что сторожат дом.
— Делают вид? — Дженнифер робко взглянула на оскаленные пасти с огромными клыками и содрогнулась. — Если они и разыгрывают спектакль, то весьма убедительно.
Фергюсон повернулся к ней, широко улыбаясь.
— Никому не говорите, но они очень любят спать у камина и страшно боятся кошек.
Бросив на него взгляд, Дженнифер тут же отвела глаза. Выражение лица Фергюсона утратило прежнюю суровость. Теперь он походил на радушного хозяина, принимающего дорогую гостью. Если бы он знал, какие желания пробуждает во мне его улыбка, то здорово удивился бы, подумала Дженнифер и покраснела от смущения.
— Я… я боюсь собак, — пролепетала она.
Внезапно выражение лица Фергюсона изменилось. Глаза помрачнели, взгляд снова стал суровым.
— Так я и знал, — прежним ледяным тоном промолвил он.
О Боже, что я такого сказала? — изумленно подумала Дженнифер.
— Простите, я не…
— Адвокаты вашей семьи заявили, — не дослушав ее, продолжал Фергюсон, — что в переходящем к вам по наследству доме не должно оставаться животных. И вы, конечно, знаете об этом. Это вы приказали или продать их, или усыпить? Отвечайте! Конечно, трудно было найти покупателя, которого соблазнили бы старая коза и несколько куриц. Не говоря уже о собаке и кошке, которых Тимоти обожал.
О нет, неужели Джудит могла так жестоко поступить с бедными животными? — с содроганием подумала Дженнифер.
— Не говорите только, что вы ничего не знали и что распоряжения адвокатам давал ваш отец, — резко сказал Фергюсон.
— Я… я ничего не знала.
— Неужели? — Он буравил Дженнифер колючим ледяным взглядом. — Кто вам поверит!
Дженнифер окончательно убедилась в том, что Джудит Макгивен и ее родственники — настоящие негодяи. Она сожалела, что приехала сюда на Рождество и тем самым испортила себе праздник.
— Я ничего не знала, — упрямо повторила Дженнифер, не в силах избавиться от мысли о несчастных любимцах Тимоти.
Несколько секунд Фергюсон молча в упор смотрел на нее, и Дженнифер уже готова была открыть ему, что она не Джудит Макгивен, что сняла этот коттедж на время праздников и ничего не знает об отношениях в семье своей коллеги. Но тут Фергюсон пожал плечами и отвернулся.
— Все это уже в прошлом, — холодно сказал он. — Пойдемте в дом.
Увидев, что он вышел из машины и обходит вокруг капота, направляясь к дверце, у которой она сидела, Дженнифер запаниковала. Ей не хотелось, чтобы он снова брал ее на руки. Дженнифер боялась себя, ее смущала реакция собственного тела на близость Джонатана Фергюсона. Никогда прежде с ней не происходило ничего подобного. Она отдавала себе отчет, что за страхом и тревогой скрываются возбуждение и жажда наслаждения.
Когда Фергюсон подошел наконец к дверце пассажирского сиденья, Дженнифер решила, что доберется до дома, прыгая на одной ноге. Конечно, эта идея не вызывала у нее восторга. Дженнифер знала, что за ней будут наблюдать экономка Фергюсона и ее муж, не говоря уже о двух страшных псах. И все же это был единственный выход из создавшегося положения. Пусть домочадцы Фергюсона потешаются над ней, а собаки облают незваную гостью.
Но Фергюсона, по-видимому, меньше всего интересовали желания и намерения Дженнифер. Она не успела опомниться, как снова оказалась на руках Фергюсона.
Он быстро взбежал по ступенькам, и дверь дома словно по волшебству распахнулась перед ним. Собаки с лаем понеслись вслед за хозяином, решив, что тот затеял новую увлекательную игру, и Джонатан прикрикнул на них.
— Господин Фергюсон, что случилось? — заохала впустившая их в дом пожилая приземистая женщина с добродушным лицом.
— Я потом вам все объясню, — ответил он на ходу.
Оказавшись в просторном холле, Дженнифер была поражена окружавшей ее роскошью. Обшитые деревянными панелями стены, персидские ковры, дорогие напольные вазы, широкая лестница — ни дать ни взять дворец. Откуда подобная изысканность в захолустье?
Впрочем, у Дженнифер не было возможности рассмотреть все детально. Джонатан Фергюсон отнес ее в гостиную и усадил в мягкое кресло, стоявшее у камина, в котором уютно потрескивали дрова. Когда он осторожно опускал ее, Дженнифер вдруг подумала: а что, если я сейчас поцелую его? Ужаснувшись своей безумной мысли, Дженнифер покраснела до корней волос и отвела глаза в сторону.
— Это мисс Макгивен, Дороти, — сказал Фергюсон, поворачиваясь к экономке, которая следовала за ним по пятам. — Внучка Тимоти, нашего покойного соседа. Ее машина сломалась в нескольких милях от коттеджа, и к тому же бедняжка Джудит подвернула ногу. Позаботьтесь о ней, Дороти, пожалуйста. А я пока схожу к Рику и попрошу его съездить к брошенной на дороге машине мисс Макгивен и посмотреть, в чем там дело. Мне бы очень хотелось, чтобы он пригнал машину сюда. А затем Рик отправится в коттедж мисс Макгивен, захватив с собой электрообогреватели и уголь, и хорошенько протопит сырой холодный дом.
— Прошу вас, не надо. Это лишнее… — пролепетала Дженнифер.
Ей хотелось признаться, что она вовсе не Джудит Макгивен. Дженнифер не понимала, почему до сих пор не сказала об этом Фергюсону — «зовите меня Джонатаном», вспомнила она. Конечно, на дороге Джонатан вел себя не лучшим образом, а затем она подпала под его обаяние и почти не владела собой. И все же Дженнифер винила себя в том, что Джонатан до сих пор не знал, кто она на самом деле.
Джонатан уже направлялся к двери, когда Дженнифер остановила его, воскликнув:
— Господин Фергюсон! Прошу вас, я хочу объяснить…
— Простите, но у меня неотложные дела, — прервал ее он, остановившись на пороге. — Мне необходимо послать Рика к вашей машине, а затем мы займемся вашей ногой. Это тоже не терпит отлагательства. И, кстати, разве я не просил вас называть меня Джонатаном?
— Но вы совершенно не понимаете, о чем идет речь… — Голос Дженнифер внезапно пресекся.
Джонатан повернулся и ушел. И Дженнифер растерянно посмотрела на экономку, которая внимательно и, как показалось Дженнифер, сочувственно наблюдала за ней.
— Мне необходимо поговорить с ним, — сказала Дженнифер.
— Все в свое время, дорогая, — ответила Дороти. — Похоже, вы враждебно настроены по отношению друг к другу. Ничего, рано или поздно помиритесь. А сейчас вам надо снять верхнюю одежду, а потом мы попробуем осторожно стащить ботинок с вашей бедной ножки. Я буду действовать очень осторожно. Но, если у вас опухла лодыжка, мы, пожалуй, вряд ли что-нибудь сможем сделать. Придется испортить вашу обувь.
Дженнифер благодарно улыбнулась. Она была рада, что наконец-то встретила человека, который не считал ее извергом.
В конце концов ботинок все же пришлось разрезать. Когда Дороти увидела распухшую ногу, то долго сокрушенно качала головой, с жалостью и сочувствием глядя на Дженнифер.
— Да, дорогая, — наконец сказала она, — бегать вы будете еще не скоро.
— Не беспокойтесь, со мной все будет в полном порядке, — заверила Дженнифер, думая о том, что не задержится в этом доме, даже если ей ампутируют ногу. — Я переночую у вас, а завтра утром, вот увидите, мне уже будет намного лучше.
Экономка с сомнением покачала головой, а затем отправилась на кухню за горячей и холодной водой, сказав Дженнифер, что следует сделать контрастные ванночки, чтобы снять отек.
Синевато-багровые ступня и лодыжка действительно выглядели ужасно, но Дженнифер не хотелось доставлять хлопоты добродушной Дороти. Дженнифер полагала, что отек сам собой пройдет к утру. Сейчас она нуждалась только в одном — в хорошем отдыхе.
Откинувшись на спинку дивана, Дженнифер положила вытянутую ногу на низенький пуфик и закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на ноющую боль в лодыжке. Ситуация, в которую она попала, смущала ее. Дженнифер оказалась в доме человека, который на дух не переносил ее — или, вернее, ту, за кого ее принимал. А вдруг мне придется надолго застрять здесь? — мелькнула у Дженнифер мысль, но она тут же прогнала ее. Нет, ни за что на свете я не останусь в доме этого зануды.
Дженнифер не хотела быть нежеланной гостьей и твердо решила покинуть поместье Фергюсона завтра утром, даже если ей придется передвигаться ползком. Тут она вспомнила, что несчастье произошло с ней накануне ее любимого праздника, Рождества, и чуть не заплакала от жалости к себе.
Однако Дженнифер взяла себя в руки. По дороге в дом Фергюсона она заметила телефон-автомат, по которому можно будет позвонить родителям, чтобы сообщить им, где она, и заодно поздравить с праздником. Но Дженнифер не хотела тревожить их, рассказывая о свалившемся на нее несчастье. Иначе они, пожалуй, бросятся выручать ее из беды, а Дженнифер хотела побыть одна. Она представила, как будет сидеть в коттедже у разожженного камина и думать о своей горькой судьбе, и к ее горлу подкатил комок, а на глаза вновь навернулись слезы. Нет, не надо жалеть себя. Множество людей попадают в гораздо более трудные ситуации, а у нее в машине большой запас съестного и Джонатан обеща