— Вознаграждение я пришлю вам на кухню.
— Если не возражаете, я бы взял в виде вознаграждения лошадь и упряжь. Ну а если распорядитесь насчет небольшого запаса провизии, то большего мне и не надо.
— Нет-нет, я не могу отпустить вас без месячного жалованья. Я плачу своим людям щедро, — возразил Стюарт, украдкой наблюдая, какое впечатление производит на Присциллу его великодушие.
— Как вам угодно, — кивнул Траск. — В конце концов, я взялся за эту работу ради денег.
Он произнес это совершенно равнодушным тоном, однако Стюарт всегда нутром чуял ложь. Сделав выводы, он промолчал.
— Мисс Уиллз, — сказал Траск и тут же повернулся к седельной сумке, — тут у меня кое-что из вашего имущества. Несколько платьев и прочее… Боюсь только, все изрядно помялось.
— Джеми, прими у мистера Траска вещи мисс Уиллз, — распорядился Стюарт, — и проследи, чтобы о лошади позаботились.
Все это время Присцилла стояла молча, позволяя жениху галантно поддерживать ее под локоть. Вдруг, неожиданно для себя самой, она высвободилась и подошла к Брендону. Пока тот расстегивал сумку, девушка следила за его ловкими загорелыми пальцами. Это был миг расставания, последний шанс обменяться несколькими словами. Все утро она готовилась к этому, но сейчас не знала, как пройти через это новое испытание. Траск тем временем вытянул из сумки что-то шелковое, оттенка слоновой кости, в пене кружев.
— Мое подвенечное платье!.. — прошептала Присцилла. — Я думала, оно погибло.
Она облизнула внезапно пересохшие губы и подняла взгляд на загорелое, ставшее таким дорогим для нее лицо. Брендон не стал в это утро тратить время на бритье, и щетина на подбородке вдруг показалась ей первым симптомом того, что он вновь решил превратиться в прежнего ковбоя, равнодушного к требованиям цивилизации. Сколько времени пройдет, пока это превращение состоится, а ее образ развеется навсегда?
Брендон протянул ей платье, и Присцилла взяла его. На мгновение их пальцы соприкоснулись. По сравнению с прохладным гладким шелком его кожа казалась горячей и огрубевшей. Дыхание девушки стеснилось, пелена слез застлала глаза, но она, сделав над собой усилие, не позволила ни одной слезнике скатиться по щеке.
— Благодарю…
— Не стоит благодарности, мисс Уиллз. Я всего лишь выполнил свою работу.
— Вы вовсе не были обязаны разыскивать мои вещи, разбросанные команчами, — возразила она.
Когда Присцилла бережно перебрасывала платье через руку, пальцы ее дрожали, и, чтобы скрыть это, она с бесполезной тщательностью разгладила мятый шелк, коснулась кружевной оборки и стекляруса. С какой любовью, как старательно она вышивала его когда-то! Казалось совершенно диким, немыслимым надеть это платье для человека, совершенно незнакомого ей, а не для другого, неистового, страстного, заботливого, который сейчас с таким достоинством стоял перед Присциллой и Стюартом.
— Желаю вам всяческого счастья, мисс Уиллз. Брендон быстро окинул девушку взглядом сверху вниз и посмотрел ей в лицо. Голос его звучал как обычно, но все же ей почудилось в нем что-то вроде сожаления. Или это была всего лишь игра воображения?
— А вам удачи, — ответила она. — Будьте осторожны. Он сделал такое движение, словно хотел коснуться ее руки, но благоразумно удержался от этого.
— Еще я желаю вам победить в себе страх перед этой землей. Если захотите, мисс Уиллз, вы сможете.
«Я бы смогла — с тобой! — подумала она почти с отчаянием. — Но и без тебя постараюсь чаще смотреть на закатное небо, слушать ночные звуки, постараюсь понять и полюбить животных. Но чаще всего буду вспоминать то, что чувствовала, когда ты прикасался ко мне!»
— Я приложу все усилия, чтобы найти здесь свое место, — сказала Присцилла. — Я сумею увидеть не только дикость, но и красоту. Спасибо вам за науку, мистер Траск. Куда же вы теперь направитесь?
— В Сент-Антуан. Всегда хотел повидать те места. «Ты уйдешь, а я… я останусь здесь… с ним».
— Но индейцы вокруг так и кишат! Разве они ускакали не в ту же сторону?
— Думаю, они получили то, что им причиталось, и теперь не скоро затеют новый рейд.
«Я тоже получила все, что мне причиталось… кроме тебя».
Она вспомнила минуты, проведенные с ним у костра, долгие часы дороги, пережитые вместе опасности и то, каким мягким и добрым бывал этот суровый человек. Он подавил в себе даже неистовую страсть.
Брендон ничего не требовал от нее, только давал и готов был пожертвовать ради нее жизнью.
— Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали, — сдержанно промолвила Присцилла.
Брендон кашлянул и отвел взгляд. Это позволило ей несколько секунд пристально всматриваться в дорогие черты, особенно в линии рта, такого жадного и горячего и такого опытного.
— Дорога была неблизкой, — наконец проговорил Брендон, взглянув на девушку. — Я тоже не сразу забуду… все, что с нами случилось.
Присцилла зажмурила глаза. «Уходи же!» — мысленно взмолилась она. Если он сейчас же не уйдет, она расплачется, и что подумает тогда Стюарт Эган?
— Пора прощаться, — сказала Присцилла, собрав всю свою волю. — Меня ждет жених.
— Жених, — повторил Брендон очень тихо, едва шевеля губами. — Он вас не стоит. Но с другой стороны, вы сделали выбор.
Девушка только молча смотрела перед собой, не решаясь поднять глаза.
«Я не нужна тебе, так какое же тебе дело до того, чьей женой я стану? И вообще… ты тоже мне не нужен! Лгунья, лгунья! Ты нужен мне, как никто на всем свете, потому что я люблю тебя!»
— Прощайте, мистер Траск.
Взгляд Брендона переместился куда-то вперед, и Присцилла поняла, что Стюарт Эган решил положить конец затянувшейся сцене прощания. Подтверждая это, Брендон самым формальным образом коснулся шляпы.
— Прощайте, мисс Уиллз.
Повернувшись, он бросил через плечо странный взгляд, которого Присцилла не поняла, и молча последовал за Джеми. Тот, со своим обычным дружелюбием, сразу заговорил с гостем.
Присцилла, зная, что этого делать не следует, проводила Брендона взглядом. «Почему, ну почему все должно кончиться именно так?» — спрашивала она себя, комкая пыльный подол платья.
Рука Стюарта Эгана обвила ее за талию. Движение это показалось ей недвусмысленно собственническим.
— Повторяю, дорогая моя, мне чрезвычайно жаль, что вам пришлось пройти через все это. Полагаю, рассказ о злоключениях облегчит вам душу… если, конечно, вы не слишком устали для этого. Я охотно выслушаю вас и готов вам посочувствовать. Кроме того, это позволит нам лучше узнать друг друга.
Она кивнула, испытав облегчение. Хорошо, что жених хотя бы не бездушен. Увлекаемая Эганом к дому, Присцилла с трудом удержалась от того, чтобы не обернуться. Они прошлись вдоль фасада по дорожке, засыпанной гравием, и девушка вкратце рассказала о событиях последних дней: о нападении банды Руиса, о том, как Траск выручил ее, об укусе змеи и ночи, проведенной им без сна возле нее, о стычке с команчами и о том, что ей ни за что бы не выпутаться, если бы не Брендон.
— Вы и не представляете себе, Стюарт, как он заботился обо мне, — доверчиво заключила она.
— Напротив, дорогая моя, я очень хорошо это представляю, — странным тоном заметил ее жених.
Поручив Присциллу заботам мексиканки Консуэлы, отныне приставленной к девушке в качестве горничной, Стюарт тотчас послал за Джеми. Тот прохаживался возле веранды, надеясь еще раз взглянуть на будущую хозяйку, хотя ему следовало отправиться на конюшню и заняться племенными кобылами.
— Найди пару смышленых людей. Жаль, нет Хардинга, тот бы землю рыл, чтобы сведения добыть! Все равно, пошли одного в Корпус-Кристи, а другого в Сент-Антуан. Пусть узнают всю подноготную этого Брендона Траска, а также разберутся, что на самом деле случилось с Баркером Хеннесси. В расходах пусть не стесняются.
— Будет сделано, мистер Эган, сэр! — Джеми стянул с головы промокшую от пота шляпу и вытер лоб тыльной стороной ладони. — Будут еще какие-нибудь указания?
— Пока все. Пусть наш стрелок убирается подобру-поздорову. Мы знаем, где его найти.
Джеми кивнул и, как обычно, выполнил все точно.
— Вам больше ничего не нужно, сеньорита Уиллз?
— Нет, Консуэла. Спасибо за хлопоты.
Присцилла стояла у окна своей новой спальни, просторной и элегантно обставленной, и смотрела во двор. С помощью горничной она успела вымыться, высушила волосы и закрутила их в тяжелый узел на затылке. Правда, облачиться ей пришлось пока что в чужую одежду.
— Я сейчас же займусь вашими платьями, вытряхну их и выглажу, — продолжала Консуэла. — Надеюсь, вы не слишком раздосадованы, что вам пришлось надеть вещи моей дочери?
— Нет-нет, что ты! Они мне впору. Кстати, передай дочери, что я очень ценю ее помощь.
Девушка оглядела свой наряд: широкую алую юбку с узкой талией и белую блузку, чуть просторную. Обувь принадлежала Присцилле, а чулки оказались среди вещей, найденных Брендоном на месте побоища.
Слегка склонив черноволосую голову, мексиканка закрыла за собой дверь спальни. Консуэла была такой полной, что казалось, едва пролезает в дверной проем. Присцилла осталась одна.
Она сочла, что спальня обставлена с чрезмерной роскошью. Драпировки из плотного дамасского шелка теплого розового оттенка, необъятная кровать под стеганым покрывалом из того же шелка, столик и трельяж с мраморными столешницами, гардероб вишневого дерева, великолепные восточные ковры. Даже пол из широких полированных досок темного дуба, представлявших собой чудо плотницкого искусства. Окно с закрытыми сейчас ставнями, позволявшими сохранить в комнате прохладу, открывалось на тот же балкой, куда и дверь спальни хозяина. Вот уже полчаса Присцилла неотрывно смотрела в щель между ставнями в надежде увидеть проезжающего мимо Брендона.
Через пару минут после ухода Консуэлы она увидела его. Вороной конь и всадник, казалось, созданы друг для друга. Брендон держался в седле непринужденно и гордо. Не глядя по сторонам, он неспешно ехал к воротам. За ними, как если бы там проходила невидимая граница, он секунду помедлил, ниже надвинул шляпу на лоб и послал лошадь в галоп.