— Эта минутка отдыха очень приятна, — сказал, отдуваясь, Коклико, — но положение осложняется… Ясно, что несколько этих разбойников бродят теперь вокруг нашего дома, поджидая, когда мы вернемся… А если, с другой стороны, они вздумают засесть на набережной, то мы окажемся как раз между рекой и их ружьями, между водой и огнем.
— Из чего я вывожу заключение, что лучше всего ждать их здесь и умереть, убив стольких из них, скольких получится.
— Умереть мы всегда успеем!.. Я бы никого не стал дожидаться, а постарался бы перебраться через эту стену, чтобы сберечь мужа для герцогини д’Авранш.
— Считаешь, она очень этому будет рада? — вздохнул Гуго.
— Герцогиня рассердилась бы на вас, если бы вы позволили себя убить, и никогда бы вам этого не простила… А если, напротив, из любви к ней вы будете заботиться о своем здоровье, она ничего не пожалеет, чтобы вас наградить за это… Полезайте-ка на меня, как залезли бы на дерево; сотню раз мы с вами проделывали эту самую штуку в Тестере, добираясь до птичьих гнезд или до яблок; а теперь поставьте ноги мне на плечи, помогайте себе руками — и окажетесь на верху стены.
— А ты как? — спросил Гуго, проделав в точности все, что советовал Коклико.
— О! Я-то?.. Не бойтесь! У меня есть одна мысль… Добрались?
— Добрался, — ответил Гуго, сидя верхом на стене.
— Ну, граф! Теперь прыгайте вниз.
— А ты как же? Беги тогда скорее!..
XIXЧто бывает за стеной
В ту минуту, как Коклико пустился бежать, держась поближе к стене, Гуго заметил вдали свет факелов гнавшегося за ними отряда полиции; шум голосов все приближался. Он отпустил руки и бесшумно спрыгнул на мелкий песок аллеи. Прежде всего он осмотрелся по сторонам. Всюду царила мертвая тишина, только ветер шумел голыми ветками. Подумав с минуту, он вошел в пустынную аллею, пересек лужайку, в середине которой тихо журчал прозрачный фонтан, и вдали, в смутной тени, за террасой с белыми статуями, увидел величественное строение. «Черт возьми! — сказал он себе. — Я как будто узнаю этот особняк».
Гуго направился по аллее прямо к террасе; не прошел он и половины расстояния, как увидел, что навстречу ему идет женщина в светлом платке, раздвигая ветки.
— Это вы, Паскалино? — спросила она дрожащим голоском.
— Не знаю, я ли Паскалино, но знаю хорошо, что мне нужна ваша помощь, чтобы выбраться отсюда, — ответил Монтестрюк.
Незнакомка слабо вскрикнула и пустилась бежать. В три прыжка Гуго догнал ее и принял в свои объятия полубесчувственную от страха.
— Ах! Я умираю! — прошептала она.
— Нет еще! — сказал он, целуя ее в шею.
Незнакомка очнулась и, смягчившись, произнесла:
— А я приняла вас за вора… как легко можно иногда ошибиться!
Она поглядела на него сбоку, желая рассмотреть в темноте лицо и усы, коснувшиеся ее шеи. Не совсем еще придя в себя, она оперлась на его руку.
— Где я? — спросил Гуго.
— У принцессы Мамиани.
— У принцессы Мамиани!.. Ты просто очаровательна, а если хочешь доказательств, то вот они.
И он опять поцеловал ее, но на этот раз уже в обе щеки. Субретка прошептала, улыбаясь:
— Не следовало бы, может быть, доказывать мне это таким образом…
— А если ты хочешь, чтобы я перестал, прекрасная Хлоя, то проведи меня поскорее к принцессе.
— Так вы знаете, как меня зовут? Скажите мне только, кто вы такой?
Гуго взял ее за руку и вывел из-под зеленого свода аллеи.
— Посмотри-ка на меня!
— Граф де Монтестрюк! — воскликнула она.
— Он самый… Что же, теперь проводишь?
Субретка ответила легким поклоном и направилась к террасе.
— Вот приключение! — проговорила она. — Признайтесь, однако, граф, ведь я хорошо сделала, что пошла сегодня вечером гулять по саду.
— Я очень благодарен за это Паскалино.
Хлоя покраснела и, ускорив шаг, отперла маленькую дверь ключом.
Между тем Коклико обогнул стену, за которой исчез Гуго, и оглянулся кругом, чтобы решить, куда бежать дальше; тут он вскрикнул от удивления, узнав особняк принцессы.
— Черт возьми! Как случай-то славно распоряжается! Ну, тут и останемся!
В эту минуту он увидел тряпичника с корзинкой за спиной и с фонарем в руке. Коклико кинулся прямо к нему.
— Сколько ты хочешь, приятель, за все твое добро?
— За все?
— За все.
— Три экю в шесть ливров! — ответил тряпичник, поставив корзинку.
— Согласен! Поскорее только давай все сюда!
Тряпичник, находя сделку выгодной, не стал терять времени и в одно мгновение снял свое заплатанное платье, а Коклико надел его поверх своей одежды. Тряпичник ушел со своими тремя экю, а Коклико улегся на землю, положив корзинку рядом. Как раз в этот момент два солдата из дозора выбегали из-за угла.
— Эй! Ты, с фонарем! Ничего не видел? — спросил один из них, пнув Коклико ногой.
— Чего не видел? — пробормотал Коклико, протирая глаза, будто его только что разбудили.
— Двух бегущих мошенников?
— А, это! Да, видел!.. Не знаю, точно ли они мошенники, но ребята прыткие: они бежали, что твои зайцы; один даже чуть не упал на меня, споткнувшись.
— А куда же они побежали?
— Вон туда! — ответил Коклико, указывая в противоположную сторону. — Э! Да они, должно быть, уже далеко ушли… на набережной чего доброго!
— Ну, значит, попались: там есть наши.
«Я так и думал!» — сказал себе Коклико.
Оба солдата побежали к реке, а новоиспеченный тряпичник закрыл глаза со словами:
— Ну, теперь не мешает и поспать.
Мы оставили Гуго у маленькой двери, ключ от которой был в кармане у предусмотрительной Хлои. Она ввела Монтестрюка в длинную галерею.
— Подождите здесь, — сказала Хлоя, — я сейчас вернусь… посмотрю, нет ли кого у принцессы.
Она исчезла за потайной дверью, скрытой в стене. Гуго осмотрелся. В темноте он мог различить портьеры, на стенах портреты, зеркала в золоченых рамах — все признаки богатства и роскоши: он оказался, значит, именно у дамы с зелеными глазами. Как вышло так, что он опять попал к принцессе? Точно сама судьба толкала ее к нему, и каждый раз в самую критическую минуту.
Вдруг в той стороне, где виднелась полоска света, растворились настежь двери и появилась принцесса. Он пошел к ней навстречу.
— Вы! Вы! У меня, в такой поздний час? Что случилось? — спросила Леонора, уводя его за собой.
Гуго очутился в огромной комнате с широкими стеклянными дверьми прямо на террасу. Принцесса все еще держала Гуго за руку и смотрела на него с беспокойством и восхищением.
— Надеюсь, не несчастье какое-нибудь? — продолжала она. — Вы были в саду… зачем?.. Я как будто слышала выстрелы. Ведь не в вас стреляли, не правда ли?
— Напротив. — И, раскрыв плащ, Гуго показал ей, что он весь пробит пулями.
— Ах, боже мой! — воскликнула принцесса, сложив руки.
— Не пугайтесь: в меня только целились, но не попали. Вы говорили о несчастье? Не совсем так, но меня преследуют… а в конце, быть может, меня ждет арест!..
— Что вы! Под каким предлогом? Что же вы такое сделали? В чем вас обвиняют?
Хлоя вошла перепуганная.
— Я не знаю, право, что происходит. Там офицер из дозора и с ним четверо солдат; они выломали двери: офицер требует, чтобы ему позволили осмотреть дом: уверяет, что здесь прячется какой-то обвиняемый, которого им приказано схватить. Я едва успела убежать. Он идет вслед за мной.
В соседней комнате действительно послышались шаги.
— Скорее туда, — сказала принцесса, толкая Гуго в смежную комнату, — там моя спальня. Спрячьтесь в алькове. Клянусь, они не пойдут туда искать вас!
Гуго исчез; принцесса встала перед Хлоей, которая схватила первое попавшееся платье, готовясь подать ей. Постучались в дверь.
— Войдите, — сказала принцесса.
Появился офицер со шпагой наголо.
— Что это значит? — спросила она высокомерно.
Увидев ее, офицер снял шляпу.
— Извините, что я вхожу к вам ночью, но у меня есть приказ об аресте, и я должен его исполнить.
— Очень хорошо! — возразила принцесса. — Но какая связь, хотела бы я узнать, между вашим приказом и моим особняком? Уж не меня ли вы явились арестовать?
— О нет! Одного господина, за которым мы гнались и который, по всей вероятности, скрылся именно здесь.
— А!.. А какое преступление совершил этот господин?
— Граф де Монтестрюк дрался на дуэли, нарушив все законы, и ранил не только одного капитана, проливавшего кровь на службе его величества, но еще и двух или трех солдат, посланных схватить его, и, следовательно, выказал неуважение к правосудию. Убийство и бунт — вот совершенные им преступления. Тут речь идет о его жизни, так как его величество требует прежде всего повиновения его воле.
— А почему вы думаете, что граф де Монтестрюк спрятался в этом доме?
— На стене вашего сада нашлись свежие следы: наверху есть царапины от шпор… я приказал осмотреть сад.
— Без моего разрешения?
— Дело было спешное: он мог ускользнуть от нас.
— Какое усердие! Можно подумать, право, что тут замешана ненависть.
— Да, я в самом деле ненавижу графа де Монтестрюка.
— За что же? Что он вам сделал?
— Мне-то ровно ничего, я его даже не знаю… Но раненный им на дуэли капитан, может быть, не вынесет раны, а он — мой отец. Не по крови; но я привязан к нему, как сын, узами вечной благодарности… Я обязан ему спасением жизни.
Принцесса Мамиани вздрогнула: она имела дело не с простым солдатом, которого можно прогнать или подкупить, но с беспощадным врагом. Если отыщут Гуго, он пропал. Перед ней стоял высокий бледный молодой человек с выражением печали и решимости на лице.
Офицер помолчал с минуту, как бы подавленный жгучими воспоминаниями; принцесса смотрела на него внимательно.
— У меня было поручение в провинции, — продолжал он, — когда между ними состоялась эта роковая дуэль; как только я вернулся, я узнал о ее исходе, и всего какой-нибудь час тому назад мне донесли о том, что произошло между графом де Монтестрюком и дозором. Я взял дело в свои руки.