о предвестником смерти от голода.
Недавно я заходил в Рентгеновский институт. Масалитинов и Моргачев сильно отекли. Масалитинов мечтает поймать «собачку» и съесть ее. Он говорил это со свойственным ему присюкиванием. Бедный человек! Видимо, он скоро умрет. Еще худшее впечатление произвел на меня доктор Моргачев. Он весь отечный, и, кроме того, у него начал развиваться психоз, по-видимому в связи с начинающейся отечностью головного мозга. Моргачев взял меня за руку, отвел и таинственно в сторону и сообщил, что он собирается обложиться книгами и словарями и учить сразу несколько иностранных языков. Этот, по-видимому, помрет раньше нас всех.
29 декабря
Немцы не только не снабжают Харьков продуктами, но выкачивают все что можно из обнищавшего города и высылают в Германию. Говорят, что возобновили свою работу конфетная и пивоваренная фабрики, но население не видит этих продуктов, и они поступают к немцам…
Горит Дом Красной Армии. Приходилось слышать, что немцы, празднуя там день рождества, напились пьяными и подожгли этот дом. Недавно таким же образом сгорел дом на Лермонтовской улице.
30 декабря.
Продукты иссякли. Завтра, под Новый год, жена уходит вместе с сыном в деревню Бабаи для мены. У меня больше нет сил ходить так далеко.
1 января 1942 г.
Ночь под Новый год я провел очень тревожно. Были слышны орудийная, пулеметная и ружейная пальба, и это длилось до самого рассвета. Я думал, что это либо налет партизан, либо бои с регулярной Красной армией, внезапно приблизившейся к городу. Девочку я не будил, но сам я встал и на всякий случай приготовил вещи, для того чтобы спуститься в подвал. А утром выяснилось… что это немцы баловались и встречали столь бурно Новый год…
Вернулись жена и сын, принесли бураков и капусты. Это будет все наше питание. Ни белков, ни жиров, а одна лишь клетчатка.
Нервы у меня сильно расходились. У меня был истерический припадок с рыданиями-хохотом. Я чувствую, что скоро погибну.
Жена рассказала, что в деревне Бабаи, где они были, крестьяне очень недовольны немцами, которые под угрозой оружия отбирают у них последние продукты. Если бы сейчас в Харькове вновь установилась советская власть и снабдила бы население хлебом, ее встретили бы восторженно. Немцы ведут себя как завоеватели, рассчитывающие лишь на силу оружия. Но на штыках долго не просидишь…
Я сравниваю поведение некоторых украинских женщин с героиней рассказа Мопассана «Пышка». Некоторые наши женщины, утратившие всякий стыд, сблизились с немцами. Я часто хожу на поклон к одному знакомому истопнику, некоему Тихоновичу. Он теперь – комендант здания, где расположилось немецкое учреждение по снабжению армии. Немецким чиновникам, работающим в этом учреждении, живется неплохо: они воруют все что можно, а истопник тащит у них все, что плохо лежит! Так вот я хожу почти каждый день к этому истопнику, чтобы достать у него в обмен на золотые вещи немного продуктов. Этот Тихонович издевается надо мною, заставляет ждать себя по 3–4 часа, а затем заявляет, что у него ничего нет. За одну золотую вещь он обещал дать мне три пуда муки и килограмм масла. Он, несомненно, получил эти продукты у немцев, но мне ничего не дал и кормит меня обещаниями и словами сочувствия!
У этого Тихоновича имеются две смазливые дочки. Недавно один из немцев, некий Вальтер, должен был отправиться на фронт. Дочка Тихоновича, жившая с этим немцем, провожала его с рыданиями! Между тем ее старший брат служит в Красной армии. Девица, конечно, нисколько не заботится о том, что ее родной брат и любовник-немец будут находиться в разных лагерях и, может быть, им придется стрелять друг в друга! Следует признать, что национальное чувство, что любовь к родине очень слабо развиты у некоторых наших женщин!
2 января 1942 г.
Страшно подумать о судьбе харьковских евреев: они живут в своем гетто около Тракторного завода без права выйти из отведенного им района. Им разрешили взять с собой лишь те вещи, которые они смогли донести на руках. Таким образом, даже те евреи, которые запаслись продуктами, обречены на голодную смерть. А ведь среди них много женщин и детей. В гетто выселились около восьми тысяч евреев! Ужас сжимает горло, когда подумаешь о тех драмах, которые разыгрываются ежедневно в гетто. Что испытывают родители, видя, как умирают их дети. Бедные, бедные люди!..
Стоят большие холода. В нашей кухне, где мы живем, утром температура не превышает +3°.
5 января
Сегодня я упал на улице от истощения. Ноги стали мягкими, и я опустился на снег под забором. Посидел некоторое время, отдохнул и поплелся дальше. Вид у меня стал ужасный. Я выгляжу как глубокий старик! Отеки распространились по всему телу. Сердечная слабость все увеличивается. Мучает одышка. В таком виде приходится ходить по городу на большие расстояния!
6 января
Воды нет. Мы пользуемся снегом, но он грязный. Мы едим на грязных тарелках невероятно грязными руками (в саже и копоти). Мы пали так низко, что уже не ощущаем глубины нашего падения. Все мысли только об еде. Мы запретили друг другу говорить о вкусных блюдах, чтобы не раздражать аппетита.
7 января
Великая радость! Мне удалось поменять золотую вещицу на 25 кг муки и на литр масла! Это произошло как раз вовремя. Продуктов у нас совершенно не осталось, и жена собиралась завтра вновь идти в деревню для мены.
Цены на базаре резко повысились. Еще недавно литр керосина стоил 30–40 рублей, а сейчас его продают за 100 руб. Стакан соли можно было купить за 5 руб., а теперь он стоит 15 рублей.
9 января
Сегодня я в первый раз в жизни получил милостыню. Я шел по Николаевской площади и задумался. Вид у меня был, очевидно, ужасный: худой, бледный, отечный. Пальто грязное, так как я целое утро работал в нем и не мог его отчистить. Вдруг я услышал около себя голос: «Подождите!» – и кто-то дотронулся до моего рукава. Я обернулся с досадой. Мельком увидел около себя лицо маленькой пожилой женщины. Она что-то сунула мне в карман и удалилась. Я машинально сказал «Спасибо!», не сообразивши, что это была милостыня. Опустивши руку в карман, я вынул оттуда маленький кусочек хлеба весом не более 30 или 40 грамм. Я попробовал его. Он был черный и невероятно горький. В нем было много отрубей. В иное время этот хлеб был бы совершенно несъедобным… Я был тронут этим подаянием. Старушка пожалела меня и, возможно, отдала мне свой последний кусок хлеба. Отвратительное качество этого хлеба доказывает, что старушка сама плохо питается. Я завернул в бумагу кусочек хлеба и думаю сохранить его как реликвию…
В квартире, куда мы переселились в октябре, жили семьи юриста и инженера. Уезжая, они оставили много книг по специальности. Сейчас мы принуждены топить ими плиту, так как дров очень мало и их трудно достать. Конечно, это вандализм. Но что делать? Не умирать же от голода. В институте ортопедии хранились научные материалы, которые я собрал в свое время с огромной затратой времени и сил. Эти материалы имели громадную ценность, и я еще не успел их использовать. Санитары растаскали эти материалы на топку. Война! Ничего не поделаешь!
12 января
Вчерашний день останется памятным для моей семьи. Мне, по-видимому, удалось спасти семью от голодной смерти по крайней мере до лета. Я познакомился с двумя мелкими немецкими чиновниками, работающими в учреждении по снабжению продовольствием немецкой армии. Они выписывают ордера на продовольствие и, в частности, на муку. Как и многие другие немцы, оба чиновника – воры и взяточники. Я принес им имеющиеся у меня золотые вещи – кольца и брошки жены. У них глаза разгорелись. За три золотые вещицы они мне выписали 150 кг муки, т. е. почти десять пудов. Сегодня я ходил получать эту муку на мельнице. Выдали. Эта мука оказалась дважды краденной: сперва немцы украли ее у украинских крестьян, а затем эти чиновники украли ее у собственного продовольственного учреждения. В мирное время я, конечно, не купил бы краденного. Но теперь, когда мы погибаем от голода, какая может быть мораль! Кроме того, ведь эти кражи ослабляют мощь немецкой армии! А главное – это спасает мою семью от голода! В будущем возможны еще подобные же приобретения. Чиновники обещают поменять золотые вещи на сало или на масло. Да! Мы спасены!..
Теперь стало достоверно известно, что немцы расстреляли несколько сот душевнобольных, находившихся в психиатрической лечебнице. Жена инженера Петрова узнала о смерти мужа. А ведь он был, по сути, уже совершенно здоровым человеком. Это величайшее злодеяние, которое лишний раз доказывает жестокость немцев.
14 января
Уже три недели в учреждениях почти не производится никакой работы. Каждый день какой-нибудь праздник. Украинские националисты, возглавляющие управу, постановили праздновать различные праздники и по старому стилю в угоду традиций и по новому стилю в угоду немцам (мол, мы уже приобщились к культуре Европы!). Мы праздновали два раза Рождество (по два дня каждый раз!), по два раза Новый год. Кроме того, в субботу работа производится лишь до 12 часов дня, а воскресенье – день нерабочий. При таком режиме в протезных мастерских никакой работы не осуществляется. Мастерские находятся на самоокупаемости. Я обязан платить жалованье рабочим. А где мне взять деньги? Заказов очень мало, да и те не реализуются из-за праздников.
15 января
Цены на базаре быстро повышаются. Стакан пшеничного зерна – 40 рублей, стакан соли – 20 рублей, литр керосина – 150 рублей. Со времени прихода немцев цены поднялись в пять раз.
20 января
Имеются сведения о том, что немцы расстреляли всех евреев, находившихся в гетто. Среди них погибли несколько выдающихся харьковских врачей – доктор Воловник, доктор Гуревич и др. Говорят, что детей немцы отравили, а взрослых расстреляли. Целый месяц евреи голодали в своем гетто без права выходить за пределы колючей проволоки. Можно себе представить, какие адские муки испытывали родители, на глазах которых дети умирали от голода! Бедные, бедные люди!..