В оккупации. Дневник советского профессора — страница 5 из 37


3 января

Хотя моя ангина еще не закончилась, я пошел сегодня на несколько часов в Институт ортопедии. Перед началом одного совещания в кабинете директора проф. Левин рассказал некоторые новости относительно недавно закончившегося съезда невропатологов. Не ручаюсь за их абсолютную точность, так как сам Левин на этом съезде не был. По его словам, там выступал народный комиссар здравоохранения Каминский и взял под свою защиту проф. Штефко и проф. Левита, научные работы которых недавно резко критиковались в советской центральной прессе. В частности, в «Известиях» была напечатана статья невропатолога Сеппа, который охарактеризовал некоторые работы Штефко по капилляроскопии как фашистские и контрреволюционные. Говорят, что Каминский в своей речи резко отозвался о статье Сеппа и заявил в свою очередь, что это «контрреволюционный бред». То, что достоверно, это то, что он изъял из 1-го бюллетеня съезда ту часть, в которой приводилась критика работ Левита и Штефко.

Но Каминский, очевидно, переоценил свою власть. Поскольку статья Сеппа уже появилась в «Известиях», т. е. была как бы санкционирована коммунистической партией, выступать против Сеппа было равносильно выступлению против решений партии. Поэтому «Правда» откликнулась на речь Каминского заметкой о том, что нарком здравоохранения взял под защиту контрреволюционные работы, и Каминскому пришлось вновь выступить на том же съезде с покаянной речью и признать свою «ошибку». Вероятно, найдутся даже люди, которые поверят в то, что это покаяние было искренним…

Ну а теперь по существу вопроса… Каминский был, конечно, прав в своем первом выступлении. Не подлежит сомнению, что статьи вроде той, которую написал Сепп, имеют глубоко контрреволюционный характер, потому что они приносят большой вред делу распространения коммунизма. Ведь фашисты прекрасно могут использовать подобную статью, для того чтобы показать всему научному миру, какому гнету подвергаются советские ученые, которые даже при исследовании строения капилляров подвергаются опасности быть отнесены к числу фашистов и контрреволюционеров. Достаточно для этого, чтобы кому-нибудь пришло на ум извратить смысл научной работы и двумя-тремя случайно вырванными из нее цитатами доказать, что мнения ученого расходятся с правоверным марксизмом и диалектикой. А сколько таких критиканов! Некоторые людишки даже специализировались на этом деле!.. Их профессия – быть критиками. Сами они не создают никаких ценностей. Их роль заключается лишь в том, что они определяют, расходится ли критикуемая ими работа с генеральной линии партии и с марксизмом. На диалектической бирже такие людишки пока ценятся очень высоко, хотя их реальная социальная ценность в действительности является не положительной, а отрицательной.

Неужели у наших правителей не хватает ума, чтобы понять, что всем этим титулованным диалектикам и правоверным критикам грош цена, что большинство из них не способно самостоятельно написать хоть самую скромную научную работу, что все их искусство заключается в псевдонаучном словоблудии и что они пользуются своим положением и незаслуженным авторитетом, для того чтобы тормозить работу тех, кто создает реальные научные ценности!

А сколько таких людишек мне пришлось видеть и сколько вреда они принесли советской науке!


4 января

Меня очень беспокоит психическое состояние моей жены. В течение последних 6–7 лет ее характер резко изменился. Она стала очень раздражительной, дома постоянно кричит и на детей, и на меня, и на домашнюю работницу. Кроме этого, у нее начинает развиваться нечто вроде мании преследования. Во всех окружающих она видит шпионов ГПУ, ей кажется, что даже близкие ее знакомые являются секретными агентами. Эти сильные изменения характера, эта психическая неуравновешенность возникли, конечно, как результат бесконечных преследований и издевательств на службах.

Началось все это примерно в 1930 г. Самые невинные научные работы браковались рецензентами или цензурой как политически неблагонадежные. В 1932 г. двумя аспирантами института Истории материальной культуры была напечатана статья в газете «Комунiст», в которой работа моей жены по антропологии болгар называлась фашистской, хотя никаких политических вопросов там не затрагивалось. В 1933 г. жена много пережила во время моего ареста. Затем была напечатана в одном киевском научном журнале ее реферативная статья об антропологических работах в области физкультуры, и редакция, чтобы снять с себя ответственность, «на всякий случай» поместила примечание, в котором говорилось о том, что хотя данная работа распространяет расовые теории, тем не менее она печатается, т. к. представляет некоторый интерес.

Затем последовало увольнение из Института истории культуры с исключением из профсоюза за контрреволюцию. Потребовалось полтора года хлопот, чтобы восстановить себя в союзе. Затем много волнений испытала жена в связи с увольнением меня из университета за фашизм, причем безграмотный ректор обвинил меня в том, что под моей редакцией появилась научная статья моей жены, в которой приводились данные о форме грудных желез у украинских, русских и еврейских женщин. В этом и заключались фашизм и распространение расовых теорий.

Затем, около месяца тому назад, в Институте физической культуры мою жену обвинили в фашизме за то, что в 1929 г. она напечатала работу об антропологии евреев. Нашлись даже умные люди, которые заявили, что в этой статье имеется антисемитизм. Насколько все эти обвинения абсурдны, видно хотя бы из того, что эта работа была напечатана в еврейском научном журнале «ОЗЕ – Rundschau». Станет еврейский журнал печатать антисемитские и фашистские статьи! Все это глупость и подлость!

А все дело в том, что Институту физической культуры было приказано покаяться в идеологических грехах. Педологических данных было очень много в статьях директора института Бляха. Но об этом решили умолчать: видите ли, неудобно дискредитировать директора. Решили раскритиковать работу, не имеющую ничего общего с педологией хотя бы потому, что жена произвела антропологическое исследование только взрослых евреев. Эта работа была признана фашистской, потому что, дескать, автор недостаточно ярко подчеркнул, что физическое развитие евреев улучшилось под влиянием социальных мероприятий, проведенных советской властью. Выходит, что нужно в каждой научной работе восхвалять социальные мероприятия советской власти; в противном случае статья будет признана фашистской.

Идиоты! Научная мысль вами окончательно задушена. Сколько научных работников совершенно невинно пострадали из-за глупости и гнусности подобных «критиков». Сколько талантливых людей бросило научную работу по этой причине. Например, проф. Жинкин, уже старик, талантливый литературовед, несколько лет тому назад поступил студентом в политехнический институт, получил диплом и стал плохим инженером-химиком.

Что это? Глупость или вредительство? По моему совету жена недавно ушла из Института физической культуры, ссылаясь на сердечное заболевание. Она прослужила 12 лет и является почти единственным специалистом в своей области. Конечно, найдутся претенденты на ее место. Но они ее заменить не смогут. Чего же добились те болваны, которые называли жену фашисткой? Того, что они лишили институт незаменимого работника. Правда, это им глубоко безразлично, так как этих советских чинушек с партийным билетом или без оного меньше всего интересует наука. Не найдется, конечно, никого, кто мог бы их хорошенько высечь за наделанные пакости, подобно тому как секут щенка, наделавшего на пол. Наоборот, тот вред, который они принесли, будет называться «проявлением бдительности». Чего доброго, они друг друга премируют за подобную «бдительность». Им, конечно, меньше всего дело до того, что научный работник с большим стажем доведен до отчаяния, покинул эту службу и собирается вообще бросить всякую научную работу. В других условиях заниматься наукой есть величайшая радость. В наших условиях это есть невероятно тяжелые и унизительные переживания!

Научный работник совершенно беззащитен против тех подлецов, которые приставлены к нему для наблюдения за ним и которые в любой момент могут устроить ему какую-нибудь пакость!


6 января

Выясняются некоторые подробности того маленького скандала в благородном семействе, который произошел на всесоюзном съезде невропатологов в Москве. В своем выступлении народный комиссар здравоохранения Ка-минский очень резко отозвался о статье проф. Сеппа в «Известиях» и назвал его черносотенцем. Действительно, Сепп, уже пожилой психиатр, в довоенное время был черносотенным профессором, а сейчас настолько полевел, что выступает как правоверный коммунист и даже (как говорят) является членом коммунистической партии.

Каминский взял также под защиту работы проф. Левита. Кто-то ему крикнул, что Левит не то троцкист, не то поддерживал троцкистов. На это Каминский возразил, что можно иметь ошибочные политические взгляды, но в науке придерживаться правильных мнений. С коммунистической точки зрения это, конечно, ересь! Затем взял слово некий Новицкий, член ЦК партии, и раскритиковал выступление Каминского. Прошло два дня, и вот на той же трибуне появился Каминский и произнес покаянную речь. Он, очевидно, не учел, что в Советском Союзе во всех вопросах, даже весьма отдаленно касающихся политики, не может быть двух мнений, а лишь одно, считающееся единственно правоверным.

Сегодня пришлось также слышать некоторые интересные подробности тех событий, которые произошли на всеукраинской конференции по патологии и гигиене труда, состоявшейся в Харькове в конце декабря 1936 г. Конференция протекала тихо и планомерно, как вдруг на ней появился заместитель наркома здравоохранения УССР Медведь. Он пришел с кипой книг, попросил слова. Начался идеологический разгром научных работ. Такая-то работа оказалась контрреволюционной, какая-то – просто бесполезной. В подтверждение своих слов Медведь привел цитаты из этих работ. Он критиковал, в частности, научные труды проф. Кагана, директора харьковского Института патологии и г