– Ну вот видишь, мы справились, – хихикнул незнакомец, присаживаясь на корточки и ставя сумку на асфальт.
Гэри также присел, прислонившись спиной к стене развалюхи:
– Чудесно. Теперь ты можешь рассчитаться со мной за услуги…
Лысый тут же глянул на собеседника:
– Вот об этом сейчас и будет разговор. У меня при себе нет наличных, но…
– И что? – внутренне напрягся Матиас. – Разве мы с тобой не договаривались?
– Конечно, договаривались, не вопрос! – незнакомец махнул рукой. – Только вот неужели я обещал заплатить тебе сразу после дела? По-моему, нет.
– И все же? – не отставал Гэри.
– Видишь ли, в чем ситуация, – пояснил лысый, – неподалеку отсюда живет один мой старый знакомый – барыга, каких свет не видывал. Честно говоря, он мне эту операцию и заказал. Так вот я быстренько сгоняю к нему и вернусь уже с деньгами, понял? За сделанное мы с тобой получим и поделим неплохой куш.
– Согласен, – Матиас кивнул, однако полного доверия к собеседнику в его взгляде не читалось. – Тогда совсем не понимаю, чего мы ждем? Пошли скорее к этому торгашу и получим денежки.
– Да ты, видать, совсем спятил, брат! – покрутил лысый пальцем у виска. – Неужели ты думаешь, что я поведу тебя – человека, с которым встретился всего полчаса назад – к авторитетному барыге? Да меня потом свои же со света сживут. Никогда не слышал о конспирации, приятель? Вдруг ты переодетый коп?
– А что, похож? Ты сам-то в курсе, что копы даже для дела никогда не пойдут на преступление и не имеют права его провоцировать? – улыбнулся Матиас, пытаясь побить незнакомца его же картой. – Тем более в этой пижаме?
– Верно, убедил. В таком виде не похож, – хохотнул лысый. – Но и ты пойми меня правильно: конспирация – это конспирация. Ты потом свалишь в свой Сакраменто, а мне тут жить, ясно? У «Ревнителей» с этим очень строго, усек?
– Ладно, не тяни, – прервал его Гэри. – Говори, как поступим?
– Все просто, – ответил незнакомец. – Видишь угол вон того дома? – он указал куда-то в конец улицы. – Там, как сам можешь убедиться, совершенно спокойно. В случае чего оттуда можно легко уйти через двор на соседнюю улицу. Словом, подожди меня там, и я принесу тебе твою долю.
– Как скоро? – недоверие Матиаса было столь явным, что не могло укрыться от собеседника.
– Думаю, что в течение часа обернусь, – сказал тот, поднимаясь и вновь забрасывая сумку на плечо. – Может быть, что и раньше. Однако с таким весом и моей ногой возможна небольшая задержка.
– А если ты не вернешься? – открыто спросил Гэри.
– Что же, – пожал плечами лысый. – Тогда ты можешь растрезвонить по всему Стоктону, что я ничего не стоящая жалкая скотина и моему слову нет веры.
– Я даже имени твоего не знаю, – напомнил Матиас.
– Тоже правильно, – ухмыльнулся тот. – Значит, тебе вообще ничего не остается – только ждать…
– Ладно уж, иди! – махнул рукой Гэри. – Я тебя подожду в условленном месте.
– Вот это по-нашему, – лысый схватил его руку и пожал. – Да ты не дрейфь, брат, я быстро вернусь! Ты, главное, никуда не уходи. Мое слово тверже алмаза, – и, неторопливо двигаясь и постоянно озираясь по сторонам, незнакомец исчез в соседнем дворе.
Оставшись наедине, Гэри задумался над происходящим. Перейдя к условленной точке встречи, он спрятался за крыльцом ближайшего здания. Фонарь над его головой был разбит, и парень ничем не рисковал выдать своего присутствия какому-нибудь случайному и не в меру любопытному прохожему. Что-то в его рассуждениях не сходилось, а что-то вообще вызывало подозрения в нечестной, с точки зрения юного «ревнителя», игре. Эх, зря он ляпнул незнакомцу про «Центурионов», надо было придумать какое-нибудь другое название для его «банды». Однако теперь уже было поздно что-либо изменить.
Неизвестно, поверил ли лысый в его историю с кузеном. Черт его знает. Она была бы вполне правдоподобной, не будь он наряжен в больничную одежду. И почему незнакомец столько времени пялился на его внешний вид? Возможно, он сразу заподозрил неправду, которой с таким убеждением на лице угощал его Матиас. Тогда зачем он посвятил его в свои планы, черт побери? Ему было бы достаточно прогнать Гэри с дороги и самому совершить кражу. Что мешало ему сделать это в одиночку? Тем более что на преступление он изначально шел один… Что-то здесь определенно не сходится.
Время шло, а его подельник так и не объявился. «Возможно, часа еще не прошло?» – попытался успокоиться Гэри, но тут же сам себе ответил, что с момента ухода лысого наверняка прошло куда больше времени. Может быть, два часа, а может, и все три. Ожидание – в чем теперь он был уверен, бесполезное – стало раздражать его с каждым мгновением все сильнее.
Беглец, спотыкаясь о сомнение за сомнением, после долгих предположений пришел к следующим неутешительным выводам: наверное, лысый все-таки не поверил ни единому слову Гэри, решившись в конце концов на импровизацию. Воспользоваться случайным прохожим своего возраста, чтобы наравне с собой втянуть его в не ахти какое, но все же преступление. Никаких денег за помощь он, естественно, платить ему, Гэри, и не собирался. Равным образом, как и возвращаться на место встречи. Таким образом, получалось, что Матиас в довесок к побегу из лечебницы совершил самую настоящую кражу, что было куда более чревато последствиями, нежели сам побег.
Однако ему было известно из столь горячо любимых им детективов, что просто так никто подельника не возьмет, и уж тем более совершенно незнакомого, с улицы: такое делается лишь затем, чтобы преступник мог отвести подозрение от себя, подставив при этом копам кого-нибудь постороннего. Попробуй потом докажи, что ты не верблюд. К тому же Матиас все же участвовал в краже! Да, дела…
Возможно, что лысый просчитал Гэри или хотя бы подозревал его в том, что тот сбежал из больницы. Ведь какому нормальному человеку пришло бы в голову расхаживать по ночному городу в пижаме? Почему он дважды обратился к нему, назвав чокнутым и сумасшедшим? Может, он догадался, что Гэри совершил побег именно из психиатрической клиники? Матиас внимательно осмотрел одежду: нет, никаких особых знаков – вышитых или нашитых – на ней не имелось, однако все это было крайне подозрительно
В конце концов, несчастному ничего не оставалось, как констатировать крайне неутешительный факт: да, незнакомец, наблюдая за Гэри, безошибочно заключил, что тот – беглец из психиатрического заведения, и решил воспользоваться им для отведения подозрений от себя. Кто знает, может быть, он даже позвонил в полицию из телефона-автомата и, будто случайный свидетель, сообщил копам о том, что видел некоего парня в пижаме, совершающего кражу. И даже адрес приложил к своему сообщению.
Именно в это мгновение ушей Гэри достиг звук сирены полицейского автомобиля: он шел откуда-то с той стороны, куда удалился лысый, обманувший его «ревнитель». Хотя, судя по относительно негромкому звуку, расстояние до автомобиля было весьма приличным. Это стало последним сигналом для беглеца: Матиас подскочил на ноги и пустился бежать по дворам, надеясь, что полиция преследует не его. Преодолев марафонским бе́гом достаточно большой путь, он, держась в тени стен домов и деревьев, замедлил шаг. Прошло еще некоторое время, и юноша наконец увидел у освещенной эстакады указательный знак: Сакраменто – 48,5 миль. Оказалось, что Гэри по совершенной случайности двигался именно в сторону дома.
Ему оставалось держаться по возможности в тени, поскольку его все же могут разыскивать больничные надзиратели и копы. А когда Матиас достиг Сакраменто, то обошел город по окружной и не менее целеустремленно двинулся в Юба-Сити, расстояние до которого было равным 42,6 мили. Он надеялся попасть в Оливхерст по шоссе 70, а оттуда до Юба вообще было рукой подать. На протяжении пути он практически не видел полицейских машин, что позволило ему относительно успокоиться и, позабыв о собственной безопасности, идти по дороге, не скрываясь от взглядов удивленных его видом людей, проезжающих мимо.
Итак, разделяющие Стоктон и Юба-Сити более девяноста миль Гэри по большей части прошел пешком. Иногда парню улыбалась удача, и его подбирал какой-нибудь сердобольный водитель грузовика. Чтобы показать всем, насколько ему плевать на законы, юноша совершенно перестал стесняться больничной одежды и в таком наряде открыто путешествовал до дверей собственного дома.
Мать и отчим встретили его в панике: естественно, врачи позвонили домой и сообщили матери о побеге Гэри еще пару суток назад. И, конечно, вынудили ее оказать им помощь: дескать, если беглец появится дома, то немедля сообщить об этом в больницу. Юноша, довольный предпринятым путешествием и тем, сколь достойно он преодолевает зигзаги судьбы, даже не стал возражать. Он лишь сказал тогда родным, что, мол, пусть дадут ему немного поспать и поесть, а там могут вызывать эскулапов с их смирительными рубашками.
Лечение давалось юноше крайне тяжело: договориться с Матиасом по-хорошему не мог никто из докторов, на какие бы ухищрения они не пускались. Гэри видел откровенную фальшь и ложь в каждом их слове, поэтому сотрудникам домов скорби ничего не оставалось, как прибегать к насильственным методам лечения. Парня буквально накачивали необходимыми препаратами, чтобы тот лежал обездвиженным и больше не беспокоил их своими выходками. Однако действие лекарств так или иначе прекращалось, и Гэри вновь был готов испортить настроение «тюремщикам».
Из других лечебниц он совершал не менее дерзкие побеги, проявляя при этом всевозможные способности. В одном из учреждений он пустил в ход свои умелые руки, действиям которых вполне могли бы позавидовать даже заправские карманники: во время положенной пациентам прогулки, незаметно отцепив ключ от центральных дверей комплекса с пояса стоявшего рядом с ними охранника, Матиас, дождавшись отбоя, совершил побег под покровом темной ночи. К сожалению, он совершенно не ориентировался на местности: поплутав по переплетению дворов большого района, он фактически вернулся к месту своего заключения и потому был пойман в ближайший час. После поимки бунтарь был водворен в одиночный карцер, из которого ему не позволяли выходить достаточно долго. И само собой, его не переставали пичкать всевозможными таблетками.