– За преследования.
– Да нет, не думаю.
Я отворачиваюсь к ручейку и гляжу на него, засунув руки в карманы. Мыском сапога вожу по снегу на ледяной корочке, потом снова поворачиваюсь к Киту.
– Как вы думаете, ваша жена знает, что вы натворили?
Он ударяет меня. Да так сильно, что череп трещит. В голове начинает гулко стучать, но сильной отметины не останется. Он осматривается, не видел ли кто, и быстрым шагом удаляется к главной улице.
Вскоре я нахожу некую Наташу Дентон, работающую в одном из спа-салонов в Бате и Оксфорде. Когда я звоню в филиал Северного Оксфорда, секретарша сообщает мне, что Наташа действительно работает по воскресеньям, но на завтра у нее свободного времени нет, начиная с девяти утра.
Глава 42
– Мне нужно кое о чем вас спросить.
Не знаю, что говорить дальше. Раньше мне не приходилось перехватывать чужих жен. Спасибо, Рэйчел.
Я целый час ждала ее на автостоянке у спа-салона. Наташа ошеломленно смотрит на меня, пытаясь сообразить, клиентка я или какая-нибудь наркоманка.
– Мы можем куда-нибудь пройти?
Она начинает меняться в лице, как-то обмякнув от страха.
– Нет, – отвечает она. – Мне нужно на работу.
– Это касается вашего мужа.
Похоже, уточнять нет смысла. Она уже все знает. Наташа фыркает и делает шаг назад. Женщина глядит на меня, и я чувствую, как она думает – о вкусах не спорят.
– По-моему, у него был роман с моей сестрой.
– Это с кем?
– С Рэйчел Лоренс.
На ее лице читается облегчение, и она опускает глаза.
– Нет, вы ошибаетесь. Кит уже беседовал с полицейскими.
– А я у вас спрашиваю. Может, вы что-то заметили? Вел ли он себя как-то странно, куда-нибудь ходил или с кем-нибудь встречался?
– Нет, не было такого.
– Тогда почему, когда вы меня сейчас увидели, то подумали, что я с ним роман закрутила?
– Не подумала я этого, – смеется Наташа. – Мне показалось, что вы хотите меня ограбить.
Я ей не верю, но опять же, я не припомню, когда в последний раз принимала душ или чем-то закрашивала темные круги под глазами.
– У меня сестра с собой покончила на свой двадцатый день рождения, – говорит Наташа. – Если бы я могла вам помочь, то помогла бы, честное слово.
– У него есть второе имя?
– Да, – отвечает она и откашливается. – Томас.
Марта отвечает на мой звонок из костюмерной в театре «Роял-Корт».
– Что происходит, когда у тебя роман? – спрашиваю я.
– Ты следишь за собой, – отвечает она. – Тратишь деньги на совсем другие вещи. Проводишь время в других частях города.
Марта раньше мне жаловалась, что половина пьес, идущих в Лондоне, в какой-то момент времени вращается вокруг романов. Она в десятке спектаклей играла изменщицу или любовницу. В последний раз – в постановке «Предательства», где любовники покупают квартиру в Килбурне. Не могу себе представить, чтобы Рэйчел на это пошла. Покупка квартиры для адюльтера кажется такой старомодной, вроде газовой горелки, и финансово совершенно несуразной. Нормальные люди больше так не делают, невозможно собрать деньги на покупку целой квартиры.
– А еще что-нибудь?
– С телефоном что-то делаешь. Может, покупаешь себе второй, или больше возишься с первым, – говорит она. – Как жизнь-то?
– Отлично. Теперь у меня есть распорядок, – отвечаю я, хотя это не совсем так.
– Давай домой возвращайся, – предлагает Марта. – Я тебе сделала дубликат ключей.
– Не могу.
– Она не смотрит за тобой, Нора. Ты не сможешь ей ничего вернуть.
– А как же подарки? Разве их не дарят и не получают, когда крутят романы?
Рэйчел говорила, что незадолго до смерти, в воскресенье, она встречается с другом по имени Мартин.
Мартин – не второе имя Кита, но она вполне могла его так называть. Моретти сказал, что в ее телефоне не было неизвестных номеров и никаких намеков на то, что она с кем-то условилась встретиться в воскресенье. Но с Китом она могла случайно встретиться в городе и договориться увидеться в воскресенье вечером. Тогда им не надо было созваниваться или переписываться.
Следующие два дня льет дождь. Горгульи на здании банка визжат в мокрую мглу. Пол Уилер больше не проявляется. Полиция не станет привлекать его за нападение пятнадцатилетней давности. Мне нужно придумать способ, чтобы помешать ему снова это сделать. Как-то его обездвижить. Время у меня есть. Брат купил ему квартиру в Лидсе, у него есть работа и обязательства по условному сроку. Сомневаюсь, что он куда-то поедет.
Время от времени я прохожу по Брей-лейн, но с виду у него в доме все нормально. Я жду, что Наташа мне позвонит. Ей, наверное, хочется знать причины моих подозрений.
Глава 43
Льюис хочет встретиться со мной у колледжа Червелл. Я не спрашиваю, есть ли какие-нибудь подвижки в деле. Если бы они были, он не стал бы дожидаться этого дня, чтобы мне рассказать. И все же, пока я иду через Оксфорд к реке, сердце у меня колотится, а в ногах такая легкость, словно что-то вот-вот случится.
– Закрыто, – говорит он, когда я замечаю его у входа в паб, и мы без лишних разговоров огибаем навес для лодок и выходим на тропинку вдоль реки. Мы шагаем в сторону колледжа Магдалины и пабов на берегу.
– Вы сегодня не в костюме.
– Да, – соглашается он. На нем узкие брюки, белая терморубашка и холщовая куртка с капюшоном. Тропинка сужается, и он проходит вперед. Я смотрю на складки капюшона у него за плечами и успокаиваюсь, это что-то мне напоминает, но я не знаю, что именно.
Река шумит под широкими арочными мостами. Под ними наши шаги гулко отдаются эхом. Мы заходим в первый паб, но в нем полно студентов, вернувшихся с турнира по регби. На полке в ряд стоят бутылки с напитком из одуванчиков и лопухов. Я вспоминаю теннисный корт и заливающий город солнечный свет. Хочется знать, о чем думала Рэйчел, когда оставила меня сидеть за столиком у гостиницы, а сама пошла к дому Кита.
– Здесь остановимся? – спрашивает Льюис.
– Нет, пошли дальше.
Туман окутывает стоящие на противоположном берегу деревья. С моста Магдалины капает вода, образуя круги. Я гляжу, как один из них расширяется, и врезаюсь в плечо Льюису.
Мы берем кофе в кафе без посетителей и с миллионом стульев. Посреди зала Льюис останавливается, уперев руки в бока, и произносит:
– Это ловушка.
Когда мы доходим до выбранного мной столика у окна, мы оглядываемся на стулья, и у нас едва не начинается истерика. Смеется он до самозабвения.
– Я послушала вашу музыку, – говорю я. – Просто замечательно.
Группа называлась «Вольный тигр». Вообще-то это была не группа, а он один, игравший на разных инструментах. Песни напомнили мне материал «Бич Хауса» и «Блад Оранджа», и мне стало его жаль, потому что записал он их десять лет назад, сейчас он как раз попал бы в тему, если не вырвался бы вперед.
– А чей там вокал?
– Моей сестры.
У нее дивный, чарующий голос. Слушать песни было трудно, поскольку они наполняли меня тоской. Одна из них точно передавала ощущение, словно едешь ночью по Вестгейту.
Остаток дня мы проводим вместе, гуляя вдоль реки и мимо колледжей, потом заходим в тратторию на Феттер-лейн. Мы съедаем напополам порцию пасты карбонаре и лингуине, выпиваем литр красного вина и сидим у сводчатого окна, выходящего на узкую мощеную улочку.
Когда мы пришли, уже смеркалось, как раз начался перерыв между наплывами посетителей. И хотя сейчас уже темно, формализма между нами нет и в помине. Мы оба умирали с голоду, и когда приносят еду, мы не разговариваем.
– Вы скоро уезжаете? – спрашивает он.
– Пока не могу.
Между нами как будто мелькает что-то. Я сажусь чуть прямее, а Льюис закидывает назад голову. Молчание становится напряженным.
Я едва все не порушила. Многие дни усилий и ожидания. Кит почти дозрел, как я вижу. Смотрит на меня совсем по-другому, не так, как несколько дней назад.
– Я еще не готова вернуться, – говорю я наконец.
– Вы же не знаете, что это он.
Я перевожу взгляд с Льюиса на отражение в окне. Наш официант на другом конце зала, в руках у него бутылка, из нее замысловатой струйкой проливается вино.
– Расскажите мне о старшем инспекторе.
– Она просто умница.
Мы продолжаем разговор в этом ключе, и все хорошо, как будто мы – старые коллеги. Когда уходим, дверь траттории с шумом закрывается и защелкивается за нами. Льюис спрашивает, не надо ли меня подвезти, но я хочу попрощаться с ним здесь, а не в городе Рэйчел, так что отвечаю, что мне надо встретиться с живущей рядом подругой. Он обнимает меня. Мы стоим, и я чуть оседаю вниз. Его рука лежит у меня на затылке. Это вызывает облегчение, как будто что-то разглаживается. Потом все кончается, и Льюис идет вдоль реки к своей машине, а я – к церкви Сент-Олдейт на автобус.
Глава 44
Я возвращаюсь в Марлоу в половине девятого и по привычке иду вдоль Брей-лейн. У дома Кита стоят полицейские машины. Походка у меня меняется, словно я стала больше и массивнее. Плечи приподнимаются. Входная дверь открыта, в коридоре стоят двое полицейских в форме. Один из них выступает вперед, чтобы не дать мне войти. Он хватает меня за руки и выводит на тротуар. Второй полицейский, помоложе, идет следом и говорит:
– Кит вас не слышит, его там нет.
Полицейский постарше отпускает меня на краю участка. Я их обоих узнаю, это констебли-детективы из Абингдона. Понимаю, как они от меня устали, но все-таки для них важно ответить на мои вопросы.
– Его здесь нет, – заявляет тот, что помоложе. – Вы зря возмущаетесь.
Я отпихиваю его. Он уворачивается, и я толкаю его сзади, да так, что он спотыкается. Констебль постарше прихватывает мои руки у пояса, пока его напарник не войдет в дом.
Тисы в конце Брей-лейн дергаются при каждом шаге. Я облизываю губы. Дыхание громко отдается в ушах, и иду я неровно, словно на чужих ногах, пока не оказываюсь в вестибюле «Охотников». У самой лестницы у меня подгибаются колени.