Постепенно я смогла бы заменить свои вкусы на ее. Например, я не люблю мидии, но заказала их в понравившемся ей ресторане в Каджвите и уплела целую миску. Я переспала бы с мужчинами, с которыми ей хотелось бы переспать. Я могла бы даже стать медсестрой. И не то чтобы у меня карьера не сложилась.
Может, я бы так и поступила, если бы Рэйчел оказалась в тюрьме. Если бы в тот злополучный день она кого-нибудь убила, а не наоборот. Я бы сделала то, чего она от меня хотела, а потом бы ей рассказала во всех подробностях. У нас с ней воспоминания частенько путались. Это совсем просто, когда подолгу говоришь с кем-то.
В последний вечер я навестила «Мышиную нору», а по дороге обратно пошел снег. В Корнуолле почти никогда не бывает снега, и я затаила дыхание в надежде, что он не прекратится. Я вела машину по холмам через полуостров.
На окраине какого-то незнакомого городка я приметила старомодную заправку фирмы «Эссо», две узких колонки со светящимися ромбиками наверху. Над пустынной автозаправкой кружился снег. Посередине влажно чернел проезд с белыми каемками по краям, где снег еще не подтаял. Готические шпили церковной колокольни едва виднелись в ночной мгле. Рядом с заправкой светилась вывеска гаража, реклама мастерской Королевского автомобильного клуба и местного общественного клуба свисала с чугунных крюков по краям зданий. Неподалеку стоял винтажный автомобиль с включенными фарами, двумя шарами над округлыми, туго накачанными шинами.
Как только я переезжаю через мост над рекой Теймар, мне хочется повернуть назад. Я хочу продолжить скитаться по Корнуоллу. Это была бы счастливая жизнь. Я могла бы в грозу заскочить во «Французское устье». Могла бы разыскать темно-розовый маяк. После сильных дождей где-то на полуострове Лизард появится водопад. Внезапно прорвавшийся веер серебристой воды, рушащийся вниз между двух зеленых мысов и хлещущий по склону темного ущелья. Я могла бы заказать гребешки у «Св. Иоанна». Они ей тоже очень нравились.
Под колесами шуршит мост. Где-то внизу в реке плавают куски снега и льда. Впереди лежит графство Девон. Мне хочется остаться в Корнуолле, но Рэйчел не арестовали, она не в тюрьме, а я никогда не смогу поделиться с ней своими воспоминаниями.
Пока я еду на восток, умиротворение последних четырех дней сменяется ужасом. Завтра прокуроры объявят о своем решении. Я все думаю, что мне надо кому-нибудь позвонить и убедиться, что обвинение не переквалифицируют с убийства на непредумышленное убийство. Я делаю расчеты, основанные на минимальных сроках, чтобы узнать, сколько ему будет лет, когда он выйдет, и сколько мне.
Я еду к дому Кита Дентона. Делаю вид, что кто-то знает, где я нахожусь. Притворяюсь, что я натренирована, а где-то в огромном каменном доме стоят подготовившие меня люди, изящные женщины в черных костюмах с сигаретами и мужчины, курящие сигары, и смотрят в окно на дождь мои руководители и наставники.
Глава 49
Дом с крышей из дранки кажется пустым. Наташа с мальчишками, скорее всего, все еще в Маргите, а Кит – в участке в Абингдоне, если его не перевели в каталажку в Оксфорде. В Маргите собака к двери не подбежала. Интересно, сдали ли они ее в приют или же Наташа уже куда-то ее пристроила, чтобы наказать Кита.
На гравии под тем местом, где убийца ставил машину, расползается пятно. Я долго стою и гляжу на него, хоть и знаю, что выгляжу смешно. Это вряд ли ее кровь. Пятно, наверное, от топлива или от машинного масла. Я наклоняюсь и беру в руку пригоршню гравия, от которого исходит резкий запах бензина.
Когда я одолеваю половину тропинки, из соседнего дома выходит мужчина, и мы смотрим друг на друга. На вид ему лет сорок. У него бритая голова, и он без куртки. Я припоминаю, что видела его в городе, хотя и не знаю, где именно. Глядя на меня, он переминается с ноги на ногу. Через несколько секунд он направляется к дороге. Я облегченно выдыхаю. Интересно, остановил бы он меня, будь Кит дома.
Как только сосед поворачивает к Редгейту, я шагаю к входной двери. Открываю почтовый ящик и копаюсь в бумажках. Киту не пришло никаких личных писем, никаких конвертов с написанными от руки адресами. Я решаю продолжать проверять его почту, пока он под стражей, на тот случай, если вдруг обнаружу что-то интересное.
В саду у него смотреть особо не на что. Сарай, вишня, которая по весне покроется белыми или розовыми цветочками. В углу стоят какие-то сооружения, я подхожу и открываю ящики. Пчельник, подумать только. Я рассматриваю пустые соты, белую камедь и представляю, как он заявляется в дом к Рэйчел с тупой ухмылкой и завернутыми в бумагу медовыми сотами. «Думал, тебе понравится». Открываю еще один ящик и плюю туда.
Кто-то оставил у задней двери мусорное ведро. Полиция наверняка обследовала все барахло несколько недель назад, и мне становится интересно, заглянули ли они в помойку после того, как арестовали его. Бутылки из-под белого вина и банки из-под сидра «Стронгбоу». Никакого тебе светлого «Теннетса». Нет доказательств того, что он следил за домом с гор. Я аккуратно кладу обратно в ведро бутылки и банки, чтобы не привлекать внимания соседей.
У них был роман, или же он на ней зациклился, или все вместе. Он ходил за ней по пятам. Наблюдал с гор, предлагал помочь по дому и украл фотографии. Ни на одной из них его нет, что превращает снимки в странное свидетельство их отношений.
Я приставляю ладони к лицу и заглядываю в окно. Кухня там явно семейная. Если у них и был роман, Рэйчел бы сюда ни за что не пришла.
Можно найти массу других мест для встреч. Можно видеться в небольших сельских гостиницах или же в пансионах в Лондоне и даже в Оксфорде. Я представляю, как они в разное время сходили с канала и, где-то подальше от города, шли через орешник, сворачивали с тропинки и прижимались к дереву.
Я вполне себе представляю, что она могла завести роман, но только не с ним. Не вписывается Кит в эту роль. Не могу вообразить, чтобы Рэйчел решилась ради него на какой-то отчаянный или рискованный шаг, она бы его возненавидела за измену жене.
Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что она не из того теста, чтобы идти на ухищрения или впасть в какую-то одержимость страстью. Чужое вранье вызывало у сестры отвращение.
У Элис был роман с одним из учителей, и я представить себе не могу, чтобы Рэйчел решилась на что-то подобное: например, проходить мимо дома любовника, видеть его с семьей, а потом предлагать ему встретиться за углом и заняться сексом в машине. Учитель просто с ума по ней сходил. Элис все это прекратила, а он сказал: «Но мы же вместе собирались на пляж». Мне его стало жаль, а вот Рэйчел – нет. «Старый козел», – сказала она. Сестра не понимала, почему он продолжал врать своей жене вместо того, чтобы уйти от нее.
По-моему, Рэйчел выставляла Кита дураком. Кажется, она выставила его идиотом в тот момент, когда он уже расслабился, он на слишком многое надеялся. Кит что-то ей предложил, а она его высмеяла или послала, но было уже поздно, сестра сделалась для него какой-то драгоценностью.
Думается мне, что Кит потом пришел домой. Принял душ и постирал одежду. Здесь это безопаснее, чем где-то еще. Он наверняка повсюду оставил следы, в трубах, между половицами. Полиция не очень-то рьяно искала улики. Они где-то здесь. Полицейские должны были разнести дом на куски, чтобы до них добраться.
Прежде чем уйти, я возвращаюсь в сарай за секатором и корнаю вишню так, что от нее мало что остается.
Захожу в «Дак энд Кавер», но никаких новостей нет. Бармен говорит мне, что, насколько всем известно, Кита не выпускали. В городе начинается снегопад, и мы оба оборачиваемся к окну. Снег густой, не то что в Корнуолле. В какой-то момент деревянно-кирпичные дома на той стороне улицы кажутся древними постройками, а люди на тротуаре обретают точеные лица и тяжелые взгляды персонажей старых полотен. Они темными и серьезными глазами смотрят на нас через дорогу, чтобы увидеть, что уже натворил снегопад и что он сделает еще.
Глава 50
На следующее утро в библиотеке я снимаю с полки современный французский роман о женщине, убивающей своего врача. Подобных вещей я избегала. Пациентка ударяет его ножом. Но я все равно его читаю, стоя у стеллажей, а потом присев. Каким-то образом он напоминает противоядие.
Героиня живет неподалеку от Северного вокзала. Преступление она совершает на Рю де ля Клеф. Женщина возвращает нож в свою старую квартиру в шестом округе Парижа. Сюжет четкий и ясный, что делает его каким-то особенно французским. Надеюсь, ей удастся улизнуть.
Я волнуюсь, что библиотекарь, парнишка в круглых очках, не даст мне эту книгу. Он взглянет на нее и скажет: «Не надо бы вам такое читать».
Этого не происходит. Я несу книгу в гостиницу и дочитываю ее у себя в номере. Ближе к концу я понимаю, что представляю героиню как Рэйчел.
Я перечитываю некоторые части романа – отрывок о Восточном вокзале, главу о стадионе, – когда звонит Льюис и просит меня спуститься вниз. Я представляла, что узнаю о решении прокурора иначе. Начнем с того, что рассчитывала быть на улице. А вместо этого я читаю о женщине, топящей улики в Сене.
В желудке у меня сжимается ледяной комок. Я надеваю чистую одежду и завязываю лентой волосы, словно сделаюсь респектабельной и смогу «соответствовать».
Спускаюсь по застеленным ковром ступеням и прохожу мимо картины с одетыми в красное всадниками. Льюис ждет меня у дороги, прислонившись к машине, но это не полицейский автомобиль. Лицо его ничего не выражает, и я жду, пока оно изменится. Поплотнее запахиваю от ветра джемпер на груди.
– Нора, – начинает он, и по его интонации мне становится все ясно. – Королевская прокуратура не собирается предъявлять обвинение Киту Дентону.
– Но он же был там. Он же украл ее фотографии. У него же нет алиби.
– Этого недостаточно. У нас нет против него улик, подтвержденных судебно-медицинской экспертизой.
Льюис открывает мне дверь машины. Я гляжу сквозь ветровое стекло, как высокий, симпатичный мужчина в длинном пальто подходит к водительскому месту, и гадаю, наслаждается ли он этими немногими секундами, прежде чем ему придется снова оказаться рядом со мной.