Двигатель он не включает. Некуда нам ехать. Мне не придется говорить с прокурором или предстать вместе с ним перед судьей, хотя я и не знаю, проделала бы я все это, если бы расследование прошло как надо.
– А где он сейчас?
– Не знаю. Сегодня рано утром его выпустили из каталажки в Сент-Олдейте.
Я подавляю в себе желание повернуться на сиденье.
– Вы проверяли стоки у него в доме?
– Да, когда в первый раз допрашивали его.
– И что вы собираетесь делать? – спрашиваю я.
– Если новых улик не найдем, дело перейдет в разряд не очень важных.
– Что, уже?
– Да. Сейчас у нас не очень-то много ресурсов, – отвечает он. А это значит, что рядом с Абингдоном произошло еще одно убийство.
– Преступления как-то связаны?
– Нет. Двое мужчин были убиты в пакгаузе в Эйншаме. Похоже, на почве ненависти.
Я думаю, что Моретти быстро раскроет это дело. Чтобы заглушить угрызения совести.
– Вы сможете снова предъявить ему обвинение? Или у него сейчас неприкосновенность?
– Сможем, если появятся новые веские улики, – отвечает он. – Но такое случается нечасто.
Кита выпустили несколько часов назад. Я могла столкнуться ним, выходя из библиотеки, думая, что он под стражей. От этой мысли мне хочется смеяться. Льюис устало проводит рукой по лицу.
– Вы думаете, это его рук дело? – спрашиваю я.
– Не знаю.
Мне хочется, чтобы он сказал «да», хотя это лишь усилит мою ярость. Что, прокуроры разленились? Не захотели лишний «висяк» на себя брать? Или дело в деньгах, или в стране слишком мало судов и судей? Когда я высказываю это вслух, Льюис возражает:
– Или это мотивированное решение не подвергать суду невинного человека.
– А что вам говорит интуиция?
– Основанная на чем? – Голос у него напряженный и какой-то придушенный. Интересно, был ли он прошлой ночью в Эйншаме и что он там видел.
– Если бы вам пришлось решать…
– Нора, я не знаю. – Он подпирает рукой голову. – Вам не следует с ним разговаривать. Кит пытается получить в отношении вас охранительный ордер.
Теперь уже ничего не раскроют. По крайней мере, формально, с признанием вины. Не будет никакого суда. Детективы в Абингдоне уже начали расследовать новое дело. Льюис скоро уедет, а Моретти досрочно выйдет на пенсию. Их обоих и след простынет еще до Нового года. Не из-за Рэйчел. Похоже, призрак сестры не станет их преследовать. Жаль, конечно, ведь тогда был бы шанс, что кто-то из них раскроет дело. Странно то, что это, наверное, не самый страшный случай в их практике или не самый трагический. В будущее они заберут с собой совсем других людей. Вероятно, детей.
Кит Дентон на свободе. Представляю, как он приходит домой и приводит его в порядок после двух внезапных отъездов. Интересно, составил ли он список того, что сделает на свободе. Пинта горького, прогулка по холмам.
Оправданный человек. Его начнут обхаживать друзья и весь город. Всем захочется узнать, как это он вывернулся. Всем известно, что система дала трещину. По крайней мере, несколько человек, сидящих в тюрьмах за убийство, невиновны, и он едва не стал одним из них. Город будет просто счастлив поверить в то, что он не виноват. Лучше какой-нибудь чужак, чем кто-то, кто заходил к ним в дома.
Глава 51
Я сижу за одним из деревянных столов рядом с «Охотниками» и слушаю в наушниках новости. Несколько слов я не разобрала и пытаюсь сообразить, что же мог сказать репортер. Я так этим увлеклась, что мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что впереди меня что-то движется. Из-за угла дома показывается Кит.
Я стягиваю наушники с головы, а он плюхается на скамейку напротив меня. Из динамиков бубнит металлический голос, но радио я не выключаю, как будто кто-то на другой линии услышит, если со мной вдруг что-то случится. Руки у него в карманах, и я не пойму, есть у него оружие или нет. Сейчас нас с главной улицы никто не видит.
– Это вы ее убили, – говорю я, и голос у меня совсем не мой, а ее.
Он качает головой, то ли принуждая меня замолчать, то ли возражая.
– Хотите знать, чего я все не возьму в толк? – спрашивает Кит, глядя на стык между досками. – Они так и не додумались, что это вы.
– Не понимаю, что вы такое говорите.
– Вы были в доме вместе с Рэйчел. Приезжает полиция, вы ждете снаружи, вся в ее крови, а они вас не арестовывают.
– Это я ее обнаружила.
– Если бы вы ее обнаружили, вам бы хотелось убраться подальше от дома. Вы побежали бы к соседям или по улице. Не стали бы ждать рядом, разве что сделавший это еще не находился бы в доме. Если только это были не вы сами.
– Я тогда не очень хорошо соображала, – отвечаю я. Тело его как-то странно расслаблено, словно он не может усидеть прямо.
– Один из пожарных сказал мне, что наблюдал за вами, и добавил, что вы не плакали. И к тому же собака. Она у меня из головы не идет. По вашим словам, кто-то посторонний вломился в дом и убил тренированную немецкую овчарку. Не знаю, как это можно сделать без серьезных ранений, но сотворивший это вообще не потерял крови.
– Откуда вы это знаете?
– Да так, прикидываю. Кровь они у меня не брали. По-моему, вы перерезали собаке глотку, пока та спала.
– Полиция не стала меня подозревать.
Я вспоминаю, как Моретти спросил меня, нормально ли было то, что я находилась у нее в доме в такое время суток. Он рассматривал меня как подозреваемую.
– И каким же образом?
– Не знаю. При мне не было орудия убийства.
– А разве на кухне у Рэйчел не оказалось других ножей? Вы или помыли нож, или сразу же его спрятали. – Он поднимает голову. – Вот теперь-то придут за вами. Полицейские знают, что это ваших рук дело, и им известно, почему именно.
– Я никогда не причиняла ей зла.
– А вы ей бутылкой в лицо швыряли?
– Откуда вы об этом знаете?
– А вы, блин, как думаете? – фыркает он. – Что во мне такого, из-за чего вам так трудно мне поверить?
Я качаю головой, а он добавляет:
– Вы ей нос сломали.
Я не спорю. Тогда было трудно сказать, сломала ли ей нос я или же это произошло несколько часов спустя.
– Вы украли ее фотографии.
– Нет. Рэйчел сама их мне подарила. Она любила меня.
Кит смеется, видя выражение моего лица.
– Она всегда говорила, что вы – вредная сучка.
Часть 3. Лисы
Глава 52
Мы тогда подрались на вечеринке. Поиграли в «Небывальщину» до того, как я поднялась по лестнице, а все ниже колен накрыла рыхлая темнота. Рэйчел подколола меня, я на нее рявкнула, а потом мы вылетели через заднюю дверь и принялась визжать друг на дружку, стоя на лужайке. Рэйф сказал, что собирался позвонить в полицию и сообщить о том, что у нас бытовуха. Он вроде бы как пошутил, но тут Рэйчел ему что-то ляпнула насчет меня, а я выхватила у него пивную бутылку и швырнула в нее. Бутылка попала ей в лицо, Рэйчел ахнула и согнулась пополам.
Меня чуть не вырвало, но потом она подняла глаза и засмеялась, а по лицу у нее текла кровь. Смехом победителя. Я доказала ее правоту. Сестра еще смеялась, когда я ввалилась обратно в дом.
Потом ребята держали нас порознь. Они окружали нас и шутили, как будто мы боксерши. Они вели себя так, словно мы произвели на них впечатление, но почти все думали, что мы обе с приветом, ходячие кошмары вроде Али Росс, которая на прошлом сборище расколошматила все стекла в машине своего бойфренда.
Уже под утро Рэйчел прижалась ко мне и спросила:
– Ты пойдешь со мной или останешься?
– Останусь.
В то лето мы дрались почти на каждой вечеринке, если кто-то из нас хорошенько выпивал, что случалось всегда, и если мы не очень отвлекались на то, что пытались кого-нибудь снять. Дрались мы небрежно, как наши друзья сцеплялись со своими мамашами, и почти всегда без причины.
Каждое возвращение домой следовало одной и той же идиотской схеме. Сначала молчаливая озлобленность, потом пререкания, эхо прошедшего, но менее заплетающимися языками. Когда мы доходили до исторического центра города, кто-то из нас заявлял: «Не желаю с тобой больше говорить». В злобном молчании мы шагали мимо норманнской церкви и булочной, шлепая сандалиями по тротуару. Совсем выводило из себя то, что шли мы в ногу, хоть и невольно. Мы смотрели в разные стороны, как злая голова двуликого Януса.
Следующая стадия обычно наступала в конце главной улицы. Кто-то что-то вякал, обычно о вечеринке и о том, кто и как там поступил. Этот этап включал еще бо́льшие пререкания, разбавленные намеками на извинения вроде: «Ну, я не думала, что ты воспримешь это так близко к сердцу».
Потом нам становилось скучно. Наше внимание потихоньку переключалось на подсвеченное неоном небо и жутковатый вид города в поздний час. Когда мы входили в наш район, цапаться уже прекращали.
Я до сих пор вижу семнадцатилетнюю Рэйчел со стекающей из носа струйкой крови, смеющуюся надо мной.
Я думала, что если бы сестра пошла тогда одна, то задумалась бы над тем, что обо мне сказала, и ей бы стало стыдно. Сейчас я в растерянности от того, что не могу вспомнить, что же она такого сказала, что вывело меня из себя.
Глава 53
Кит знает о драке и знает, что Фенно был выдрессирован на охрану. Самое простое объяснение тому, откуда ему все это известно, – Рэйчел ему рассказала. У них был роман или дружба, которую он принимал за роман. Странно то, что когда он ко мне явился, то вел себя так, словно их отношения доказывают его невиновность. В любом случае это означало как раз обратное.
Сейчас важно то, что Кит считает, что для него все кончилось. Он думает, что находится в безопасности. Ему, как и мне, может показаться, что теперь его от обвинения защищает нечто вроде сомнительности вторичного привлечения к уголовной ответственности за одно и то же преступление. Наверное, Кит испытывает огромное облегчение после того, как чуть не угодил в тюрьму. Он проживет всю оставшуюся жизнь свободным человеком. Представляю, как ему на канале хочется встать на колени и целовать камни. То же самое – у себя дома, в пабе, на пустынных дорогах. Вероятно, сейчас строит планы на многие годы вперед – путешествовать, спать под открытым небом.