Я ошеломленно замираю на месте. Слова, произнесенные психом, начинают обретать смысл. «Гнить тебе до конца твоих дней в одиночной камере». Это все ловушка!
– Ниса, быстрее! – громким шепотом зовет меня Тео.
Ниса… имя из прошлого. Из прошлого, в котором я умерла. Я не даю этим мыслям остановить меня. Перепрыгиваю через подоконник, мчусь вслед за своим самым страшным кошмаром. Инстинкт самосохранения сильнее любого страха. Из двух дьяволов выберешь того, с кем знаком. Мы следуем его плану. Перебегаем от одного куста к другому. За одним из них курят полицейские. Молодые ребята, судя по голосам.
– Аарона папаша звонил, его уже отпустили. Кажется, нам всем в очередной раз настучат по голове.
– Этот Аарон страшнее своего папаши. Но в этот раз против де Лагаса железные улики. Его сейчас никто не спасет: ни крестный с миллиардами на счету, ни лучший друг, ни даже папочка-дьявол, если он все еще жив, как говорит легенда.
– А мотив убийства ясен?
– Тот, кого убили, был фальсификатором, он продал Теодору одну копию, выдав за оригинал. Вот тот и пристрелил его как собаку. Месье Альбери все видел собственными глазами. Ему тоже досталось, он сейчас у медиков, – передает последние сплетни его напарник.
– Вы что там прохлаждаетесь? – орет на них капитан. – Нам надо найти двоих беглецов. Эскортницу и убийцу! А вы тут курите!
Они наконец отходят, и мы выбегаем к ограждению.
– Ты не перелезешь – я должен поднять тебя, – шепчет Тео, – тебе надо опереться о здоровое плечо.
Я прикасаюсь к нему, ощущая сквозь ткань рубашки жар его кожи.
– На счет три, – шипит он явно от боли и приподнимает меня над перекладиной.
Я хватаюсь за край и перепрыгиваю на ту сторону. Стою перед ограждением долгих пять секунд. Где же он? Почему так долго? Прислушиваюсь к посторонним звукам. Вокруг тишина. Наконец Тео приземляется на ноги и, не останавливаясь, рукой указывает мне в сторону тропинки:
– Нам сюда.
Я следую за ним, еле поспевая… В конце улицы виднеются очертания автомобиля. Подойдя ближе, я вижу старый «рено».
– Чтобы Альбери не понял, что за ним хвост. Я не успел поймать тебя в Лувре, – будто читая мои мысли, говорит он.
Де Лагас, тяжело дыша, облокачивается на капот. Где-то за гущей леса справа от нас слышны сирены и гул громких голосов, а также лай собак. На лице де Лагаса выступает пот.
– И как вы достали эту тачку? – все еще заикаясь, спрашиваю я.
– Это долгая история.
– Угнали?
– Нет, воспользовались даром убеждения Аарона, – нехотя рассказывает Тео. Между его бровями залегла глубокая складка.
– Альбери все равно знал, что за ним хвост. Похоже, тебя подставили, – делая громкие вдохи, произношу я.
Он ничего не отвечает.
– Ты теряешь много крови, – тихо шепчу я: свет луны падает на него, и только сейчас я замечаю, насколько сильно пропиталась кровью его черная рубашка.
– Знаю, – делая глубокий вдох, говорит он. – Вести придется тебе. – Он поднимает голову и встречается со мной взглядом. – Также ты можешь уехать одна и оставить меня здесь… – Он замолкает. – Решать тебе.
Если я уеду, чтобы выжить, ему придется сдаться полиции.
– Почему ты ставишь меня перед таким выбором?
– Потому что ты со страхом смотришь на меня, – не пряча взгляда, отвечает он.
– Я не понимаю…
– Я тоже, – отзывается он, – ничего не понимаю, Ниса.
– Не называй меня так, – с раздражением шиплю я.
– Это твое имя.
– Мое имя Беренис.
Он ничего не отвечает. Если я оставлю его, то, скорее всего, его посадят за то, чего он не совершал. «Он будет сидеть в тюрьме, и туда посадишь его ты», – говорю я себе. Одна часть меня согласна, считая, что там ему самое место, что он заслуживает этого. Но другая… Я смотрю ему в лицо и чувствую, как сердце – мертвая часть меня – заполняется знакомым теплом и беспокойством.
– Мы уезжаем вместе.
Я не узнаю свой голос. Как и тогда… я слишком слаба перед ним и ненавижу себя за это.
– А дальше каждый сам по себе, – заканчиваю я и протягиваю руку. – Ключи.
Он хмурится и достает связку из кармана.
– Я искал тебя, – говорит он, положив мне ее на ладонь. Он специально касается меня и, заглядывая в глаза, произносит: – Затем я оплакивал тебя. А ты все это время…
Он замолкает, в его взгляде торнадо из гнева, злости и бессилия. В данный миг он ненавидит меня почти так же сильно, как и я его.
Глава 22
УТРЕННИЙ СВЕТ ЗАЛИВАЛ незнакомую комнату. Я нехотя приподнялась и потянулась. Моя первая ночь в доме Тео прошла спокойно. Перед сном я закрыла гостевую спальню на ключ, все еще не понимая зачем. «Что же будет дальше?» – думала я, разглядывая просторную спальню. Солнечные лучи слепили глаза и грели кожу. Просыпаться было приятно. Я встала с постели и прошла в ванную, гадая, встал ли Тео, чем именно он занимается. Сообщил ли он моему отцу, где я? У меня было много вопросов, поэтому я быстро приняла душ и вышла в коридор.
– Тео, – тихо позвала я – он не отозвался.
Я спустилась вниз и направилась в сторону кухни. В ней чувствовался запах свежего кофе. В доме стояла абсолютная тишина, лишь мои шаги нарушали идеальное отсутствие звуков. Не было ни шума машин, ни других признаков Парижа. Я медленно шла в сторону его мастерской. Интуиция подсказывала мне, что он там. Дверь была слегка приоткрыта. Де Лагас стоял в наушниках перед мольбертом и легким движением кисточки размазывал черную краску поверх своей работы. Он был без майки и босой. Черные спортивные штаны сидели низко на бедрах. У меня пересохло во рту. Мышцы на рельефной спине перекатывались от его движений. Я не могла оторвать взгляда: казалось, он совершенен. Черные волосы были взъерошены, руки покрыты каплями краски. Он будто почувствовал мой назойливый взгляд и медленно обернулся. Его лицо не дрогнуло, но в глазах я увидела тепло. Была ли это радость при виде меня? Он вытащил наушники и бросил их на столик рядом.
– Давно проснулась?
– Нет, только встала, а ты?
– Не ложился, – отозвался он и вернулся к работе.
Именно тогда я впервые увидела маленькую татуировку черной пики у него под правой ключицей.
– Почему пика? – с любопытством спросила я.
– А почему нет? – в шутку ответил он вопросом на вопрос.
– Это символ черной магии.
– Это просто тату, – не глядя на меня, ответил Тео; вид у него был сосредоточенный.
– Я помешала? – осторожно поинтересовалась я.
– Нет, – коротко бросил он и продолжил делать черные мазки.
Я подошла ближе: мне хотелось посмотреть, над чем он так сосредоточенно работает. Встав рядом с ним, я почувствовала, как наши плечи соприкоснулись. Его кожа была горячей по сравнению с моей.
– Это мой портрет, – в замешательстве произнесла я.
– Не мог уснуть, мысленно возвращался к нему.
– Ты так свободно используешь черный цвет… – Я не смогла скрыть удивления в голосе. – Обычно художники его избегают. Многие обходятся без него.
– Да, у многих страх перед этим цветом. Нас частенько учат писать без него.
– Не без причины – им легко испортить картину. Тени могут быть фиолетовыми, контуры абсолютно разного цвета, а серый можно намешать десятками разных способов, ни разу не прибегая к черному.
– Черный хорош только в чистом виде. А еще он выгодно подчеркивает яркие, насыщенные цвета, – просто сказал он, покрывая краской свой набросок, добавляя вокруг меня огромную черную воронку. Он продолжил наносить мазки, словно меня вовсе не было в комнате. Не смущаясь, не стыдясь и не пытаясь спрятать от меня работу. Будто все происходящее всего лишь обыденность.
– Ты такой… спокойный, – озвучила я свои мысли. – Неужели тебя не напрягает мое присутствие?
Он бросил на меня любопытный взгляд.
– А должно?
– Не знаю, за мной никто никогда не наблюдал во время работы. Мне кажется, это должно очень отвлекать.
Он добавил еще один слой черной краски и, пожав плечами, сказал:
– Это зависит от произведений. Есть те, которые я никому не покажу и которые были созданы… – Он замолк и признался: – Не знаю, как объяснить…
– Кровью души, – прошептала я первое, что пришло мне в голову. – Есть картины, которые ты пишешь душевной болью, извлекая из себя слишком личное.
Тео замер, я почувствовала, как его тело напряглось рядом со мной.
– Именно, – тихо отозвался он и крепче стиснул кисть в руке.
– И, работая над этими картинами, мы бываем беззащитными и обезумевшими.
Он коротко кивнул и резко повернул голову в мою сторону:
– Порой ты ставишь меня в тупик.
– Чем именно?
– Озвучиваешь мои мысли.
– Я озвучиваю свои…
Тео отвернулся и бросил кисть в краску.
– Мы слишком похожи? Это пугает тебя? – попыталась я разобраться в его реакции.
Он покачал головой.
– Меня пугает то, что ты все так остро чувствуешь. Тебе придется тяжко.
– Откуда ты знаешь?
– Я сам прошел через это, – хмуро произнес он.
– В таком случае ты можешь помочь мне, – мягко сказала я.
Он покачал головой.
– Я не могу утолить твой голод, Ниса, – он заглянул мне в глаза, – не могу справиться с твоей жаждой. Не могу потушить твое пламя.
– Как ты справился со своим?
Он напряженно стиснул челюсть:
– Кто сказал, что я справился?
– Как ты утоляешь свой голод, Тео? Как не сгораешь в этом пламени?
Он покачал головой, словно пытался сам себя убедить в чем-то.
– Ты убегаешь от этого, да? – шепотом спросила я. – Ты используешь наркотики для побега от себя?
– Сразу скажу тебе, что это не выход, – твердо произнес он.
– Почему?
– Порой они играют со мной злую шутку.
– Какую?
– Ты задаешь слишком много вопросов, – резко ответил он.
Но я продолжала стоять на своем:
– Я лишь хочу понять тебя, ты пытаешься сделать то же самое со мной.
Он выглядел злым, тема ему явно не нравилась.