– Не дождешься, – заявляет тот с нахальной усмешкой, – я не отпущу ее ни на секунду.
И, обращаясь ко мне, он громким шепотом говорит мне на ухо. Ощущение его рта у моего лица отвратительно.
– Достань пузырек с таблетками из моего правого кармана, будь добра.
Я замираю в его руках:
– Что ты задумал?
– Будет очень весело, – фыркает он. – Второй раз я повторять не намерен. Таблетки, Беренис!
Я аккуратно просовываю руку в карман его джинсов и достаю пузырек. В нем совсем немного капсул.
– А теперь кинь их де Лагасу.
Качнув головой, я стискиваю пузырек в руках:
– Что это за вещество?
– Ты переживаешь за него? – Габриэль громко хохочет. – Он пробовал вещи гораздо хуже, поверь. Кинь ему их.
– Нет, – резко отвечаю я.
Габриэль громко бормочет ругательства себе под нос. Ему не нравится мой ответ. Его хватка становится сильнее.
– Я правда не хочу так скоро стрелять в тебя, Беренис. – Он усиливает давление дула на моем виске, царапая кожу. – Отдай ему таблетки.
Тео заглядывает мне прямо в глаза и кивает:
– Кинь мне их, Ниса.
– «Ниса» – как это трогательно, – с отвращением бросает Габриэль.
Но я сосредотачиваюсь на Тео. Голубые глаза излучают спокойствие, он безмолвно говорит мне, что все будет хорошо. Вот только он – отражение моей души. Мы слишком похожи. Я прекрасно знаю, что скрывается за этим спокойствием. Поэтому качаю головой – осознание опасности настигает меня. Я все еще не до конца понимаю происходящее. Мысли разбегаются. Однако единственное, что я знаю точно: в этих капсулах далеко не витамины. И я не могу отдать их Тео.
Габриэль неожиданно бьет меня головой о пустую полку шкафа. Острая боль пронзает меня. Я чувствую, что лоб разбит до крови. Тео делает резкий шаг вперед.
– Место! – орет Габриэль ему. – И не смей двигаться!
Вены на руках де Лагаса набухают от напряжения мышц, и он тихо произносит:
– Ниса, посмотри на меня.
Я чувствую, как по лбу текут капли крови. Теплые ручейки льются на правый глаз, застилая взор. Я вытираю их ладонью и, моргая, пытаюсь сосредоточиться на Тео.
– Кинь мне их, – просит он. – Прошу тебя, просто дай мне их, ладно?
Взгляд пристальный, интенсивный.
– Бросай.
Я молча кидаю ему оранжевую пластиковую упаковку, и он ловит ее на лету.
– Там четыре капсулы, – подает голос Габриэль, – прими все.
– Что это за вещество? – непослушным голосом задаю я вновь вопрос.
– Вытряхни порошок себе на язык. Скоро узнаешь, Беренис, – ехидно подмечает Габриэль и, обращаясь к Тео, цедит сквозь зубы: – Если не примешь, то, боюсь, ее голова будет встречаться с этим шкафом до тех самых пор, пока я не пробью ей череп.
Габриэль произносит это обыденным тоном, словно говорит не обо мне, а о каком-то неодушевленном предмете.
– Тео, ты не должен, – шепчу я.
Габриэль позади меня начинает громко хохотать.
– Тео, ты не должен, – передразнивает он меня писклявым голосом. – Смотри, де Лагас, перед тобой стоит выбор. Ты или она? Кто примет содержимое?
Тео, глядя на него, молча открывает капсулы и высыпает мелкий, похожий на пыль порошок себе в рот.
– Ты только глянь, Беренис. Он выбрал себя, чтобы спасти тебя… готов умереть ради тебя. Скажи, ты умрешь ради нее?
Тео заглядывает мне в глаза, и я вижу в них ответ, от которого мне становится не по себе. Этот ответ – «да».
– Вот сейчас начнется самое интересное. – Голос Габриэля пропитан предвкушением. – Эффект не заставит себя долго ждать.
Глава 33
– ЗНАЕШЬ ЛИ ТЫ, Беренис, что с седьмого по десятое марта Теодор де Лагас находился в доме с членами своей семьи, тела которых нашли восемнадцатого марта две тысячи девятого года закопанными в саду? Ты наверняка многое читала об этом, ведь так?
Тео оседает на пол и прикрывает глаза рукой. Его лоб покрывает испарина, он резко качает головой, словно пытается прогнать видения.
– Он говорил тебе когда-нибудь, в каком состоянии его нашли?
Габриэль грубо толкает меня, и я падаю на колени.
– Весь в крови. Ногти вывернуты с мясом, выдранные клоки волос. Не ел и не пил три дня.
Я в ужасе смотрю на Габриэля, и он пожимает плечами. Тео словно его не слышит, он качается из стороны в сторону и хватается за голову.
– Это чистая правда, – отзывается мой друг и смотрит на де Лагаса с чувством триумфа. – Шестнадцатилетний подросток был не в себе. Рассказывал про монстров, ползающих по комнате, стены которой грозились упасть на него и засасывали в себя. По крайней мере, это хранится в полицейских рапортах. Основная версия была, что он спятил и прикончил всю семью. Но пришел на помощь биологический папаша и позаботился об отпрыске… да, де Лагас? Но что именно произошло в ту ночь? Ты когда-нибудь видела фотографии его семьи у него дома? Не найдешь ни одной… он не может смотреть на них.
Неожиданно Тео начинает содрогаться всем телом и биться об пол спиной.
– Я же сказал, что эффект не заставит себя ждать, – самодовольно заявляет Габриэль. – Возможно, я переборщил с дозой. Хотя нет, я дал достаточно.
Он подходит вплотную к Тео и, схватив его за волосы, гневно шепчет:
– Если бы не ты, она бы никогда не попробовала. Если бы не ты, она бы никогда не нуждалась в этом допинге…
Де Лагас не реагирует, он смотрит куда-то позади Габриэля, глаза широко раскрыты, зрачок захватил всю радужку.
– Стены уже сдвигаются, да? – смеется Габриэль и отталкивает его.
– Габриэль, – шепчу я, – за что?
Вопрос повисает в воздухе.
– Плачу ему той же монетой, – наконец хрипло произносит он.
В выражении его лица что-то меняется. Оно наполняется невыносимой болью и терзаниями.
– Я любил ее, Беренис, – глядя мне в глаза, признается он, – любил так, как никого в этом мире. И я убью каждого, кто был причиной ее страданий.
Догадка всплывает в моем сознании. Страх сжимает горло, но я все-таки заставляю себя произнести вслух вопрос:
– Ты причастен к убийству Лякура?
Глаза Габриэля начинают гореть. Лицо искажается ненавистью.
– Я вонзил в него нож раз сто, и поверь, Беренис, этого было мало. Через что он заставил ее пройти! Наивную девчонку, мечтающую всеми силами лишь обратить на себя внимание своего профессора. Как именно он пытался помочь ей, говоря, что все это для ее блага! В какого монстра превратил… – У него обрывается голос, а глаза заполняются слезами. – И где же были ее друзья, когда он насиловал ее? Где вы были, пока он издевался над ней? Где был Аарон и его чертова любовь, а?! Этот Лякур вселял в нее ужас, а вы делали вид, что ничего не замечаете! – Он орет не своим голосом.
В моей голове всплывают слова из ее дневника… Он говорил мне, что чувства надо будить. Каждый раз, когда он наклонял меня над столом и врывался, он говорил, что это для моего блага. Что я должна разбудить свою сексуальность и прочувствовать этот мир. Но я не ощущала ничего, кроме боли и страха. «Значит, это был Лякур», – глупо проносится у меня в голове.
Тео дрожит всем телом.
– Я ничего не знал, – хрипло произносит он. – Я правда не знал.
Он не в себе, но будто изо всех сил цепляется за реальность. Габриэль смотрит на него как на ничтожество.
– Конечно, ты ничего не знал! Было проще ничего не видеть и не замечать! Было проще игнорировать ее любовь к тебе и возводить барьеры. Дай угадаю: ты сделал это ради Аарона, да? Оттолкнул ее в тот момент, когда она больше всего в тебе нуждалась! – Он теряет контроль и с силой ударяет по пустой полке. Громкий шлепок проносится по комнате. – Твой друг был настолько ослеплен ревностью к тебе, что не замечал самого главного. Ни один из вас не помог ей! – гневно заканчивает он, внешней стороной руки вытирает выступивший над губой пот и со злорадством продолжает.
А в моей голове проносится еще один кусочек пазла, отрывок из ее дневника, гласящий: Он не мог простить мне любовь к Тео. Его огромное эго слишком пострадало. Он остался между двух огней, и я знаю: если бы я поставила его перед выбором, он бы выбрал меня, хотя братская любовь, с которой он относился к нему, была очень сильна. Но он бы точно выбрал меня. Аарон был готов сделать свой выбор. Но этот выбор не была готова сделать Клэр, ведь ей нужен был вовсе не он…
– Но я заставил этого ублюдка Лякура пожалеть о содеянном, – продолжает Габриэль, привлекая мое внимание. – Он просил у нее прощения на коленях. Умолял пощадить его, но не тут-то было. Он пощадил ее? Когда она умоляла его… он останавливался? Она даже поверила в то, что любит его. Что угодно, лишь бы перестать что-либо чувствовать к тебе, тварь, – он бросает испепеляющий взгляд на Тео, – но не получилось. Ты был центром ее вселенной, чертовой зацикленностью, тупой мечтой, она даже Аарона подпустила ближе, ведь вы два похожих ублюдка, те же повадки богатеньких мальчиков. – Он замолкает и оглядывает нас двоих насмешливым взглядом.
А у меня ощущение, что голова взорвется, настолько мысли опережают друг друга. Слова из дневника вспыхивают в сознании, а вместе с ними и полная картинка открывается перед глазами. Клэр писала: Я любила трахаться с ним жестко. Доставляя ему боль, я царапала его, кусала и заставляла проделывать со мной то же самое. Ему не нравилось. Он хотел заниматься любовью. Ему нужна была нежность. Но я была не в состоянии подарить ему ее.
– Царапины, – шепчу я, – у Аарона на руках, у тебя на спине… с тобой она проделывала то же самое.
Он напряженно кивает:
– Лякур сломал ее… а я слишком поздно все узнал.
– И ты убил его за это, – тихо говорю я, словно если произнесу вслух, то мой лучший друг рассмеется мне в лицо и скажет, что я сошла с ума.
Но он лишь утвердительно, не скрывая своего удовольствия, кивает:
– Убил. И, как ты, наверное, уже догадалась, Беренис, твоя теория насчет Аарона далека от действительности. Для Клэр он был побегом. Иллюзией сбывшейся мечты. Аарон не значил для нее ничего. А он, в свою очередь, не мог жить без нее. Ты видел э