– Ненавижу старинные игрушки! – мгновенно заявила Тильда. – Они, наверное, только для старинных детей и годились.
– А вот музыкальная шкатулка викторианской эпохи…
– Так она же сломана!
– Да нет, по-моему… – неуверенно возразил мистер Стивен, и в голосе его явственно прозвучала тревога. Оставив девочек, он устремился в зал, судорожно пытаясь отыскать ключ от музыкальной шкатулки и все сильнее нервничая. Однако мрачная женщина, сидевшая в углу, даже не попыталась ему помочь.
– Тильда, ты что, пыталась починить эту шкатулку? – тихо спросила у сестренки Марта.
– Ну да.
И Марта, понимая, что когда это выяснится – а ждать придется недолго, – ее шансы на сделку существенно уменьшатся, поспешила заявить:
– Мы просим три фунта за обе плитки с люстром Де Моргана. Если вас это не устраивает, то, извините, но мне придется попросить вас немедленно их нам вернуть.
То уважение, которое Тильда испытывала к старшей сестре – ей никогда еще не доводилось видеть в руках у Марты такой огромной суммы денег! – заставило ее не только почувствовать собственное ничтожество, но и молчать, пока они не вышли из магазина. Лишь через несколько минут она осмелилась хриплым шепотом спросить, сразу ли они пойдут покупать вожделенные пластинки.
– Да, прямо сейчас и пойдем. Только сперва надо маме какой-нибудь подарок купить. Понимаешь, папа вечно забывал о таких вещах.
– Она что, так и сказала?
– А ты что, когда-нибудь видела, чтобы папа ей подарки дарил?
И сестры, немного пройдя по Кингз-роуд, вошли в распахнутые двери «Вулвортс», да так и застыли, ослепленные и потрясенные.
Глава седьмая
Та же приливная волна, что принесла девочкам такой хороший урожай керамики, выбросила на берег возле Баттерси-Рич огромное количество плавника. Вуди оценивающе смотрел на него, думая о том, что на сей раз ему, пожалуй, не придется – как это обычно бывало, когда он несколько зимних месяцев торчал в Перли, – беспокоиться, не завалило ли «Рочестер» в его отсутствие всяким плавучим мусором. Ведь уже через несколько недель его судно должно было отправиться в сухой док. Возможно, Вуди все же наполовину сознавал, что если беспокоиться ему и впрямь будет не о чем, эта зима в Перли станет для него просто невыносимой. А потому он, словно цепляясь за последние мгновения уходящего счастливого «летнего» периода своей жизни, мрачно пересчитывал куски плавника, которые темным валом надвигались на стоявшие у причала баржи.
Жена уже вернулась из Уэльса, и в перспективе обоим светило довольно продолжительное перемирие. В данный момент Дженет, опытный менеджер, в одном из своих брючных костюмов, отлично подходивших для ее профессиональной деятельности, оказывала Вуди самую что ни на есть реальную помощь: укладывала вещи, готовясь к отъезду, но, к сожалению, постоянно делала при этом совершенно неприемлемые сравнения своего «каравана» с «Рочестером», и всегда, разумеется, в пользу первого. Впрочем, как только они возвращались в Перли, Дженет тут же прекращала всякие подобные сравнения. Они у нее возникали лишь в тот краткий и непростой период, который ей приходилось проводить вместе с мужем на «Рочестере», между сушей и водой.
Поднявшись с причала на палубу «Грейс», чтобы затем перейти к себе, Вуди с удивлением заметил, что «Дредноут», который был значительно большего размера, хотя мебели у него на борту имелось куда меньше, поднялся на приливной волне выше «Грейс» и «Рочестера», и в его освещенной рубке виднеется не только старый Уиллис, занятый возней с чем-то весьма похожим на жестянки с пивом и стаканы, но и Дженет в очередном своем брючном костюме.
– У них праздник, – пояснила Ненна, выныривая из люка, – они только вашего прихода и ждут. Дело в том, что Уиллис продал «Дредноут».
– Я бы скорее назвал это условным предложением со стороны покупателей. Хотя портить Уиллису праздник я вовсе не собираюсь. А вы разве туда не идете?
– Нет, наша очередь завтра. В рубке «Дредноута» больше четырех человек не помещается. – И Вуди догадался, что Морис, по всей вероятности, уже там. Сам он так никогда и не мог понять, как ему к Морису относиться. А вот миссис Джеймс, похоже, отлично с ним ладила, и они часто подолгу беседовали, иногда среди ночи, да и дети ее любили поговорить с Морисом.
– Кстати, я только что подвез ваших малышек к антикварной лавке на Кингз-роуд, – сообщил Вуди. – Они, похоже, отлично знали, что это за место и зачем им туда нужно.
Ненна надела жакет. Разумеется, лавка Bourgeois Gentilhomme была ей отлично известна, и она всегда боялась, что Марта когда-нибудь попадет в беду. А если девочек там уже нет, они почти наверняка отправились в «Вулвортс». И Ненна решила выйти им навстречу.
Уиллис явно заметил, что Вуди вернулся, и радостно махал ему обеими руками, приглашая зайти и указывая на Дженет.
Особой тяги к общению Вуди не испытывал; ему еще нужно было отогнать автомобиль на суррейский берег, а потом по мосту возвращаться домой пешком. Но в рубке «Дредноута» оказалось на редкость уютно и весело, а дверь, которую Вуди закрыл за собой, практически полностью отсекла от него голоса реки. Собственно, это была единственная дверь на «Дредноуте», которая действительно хорошо открывалась и закрывалась. В рубке были почти не слышны даже пронзительные крики чаек, не умолкавших в течение всего дня, а пароходные гудки и прочие звуковые сигналы воспринимались как чья-то негромкая далекая жалоба. Честно говоря, сам Уиллис находил, что здесь, пожалуй, даже слишком тихо, но сегодня это оказалось весьма кстати, поскольку он пригласил гостей. Он отметил, имея в виду, очевидно, предстоящие тосты: «Мы ведь хотим иметь возможность слышать друг друга, не правда ли?»
Для начала он откупорил несколько бутылок «Гиннеса», а также банку со светлым пивом «Лонг Лайф» – такое всегда предпочитают дамы – в качестве комплимента миссис Вуди. Однако его страшно огорчало отсутствие у него на судне стаканов.
– А я бы на вашем месте и не позволил Дженет наливать пиво в стакан! – крикнул Морис, который в подобных обстоятельствах никогда не терялся. И тут же принялся объяснять присутствующим, что это легкое пиво делают датчане, а они издавна считаются первоклассными мореплавателями, так что их пиво и следует пить прямо из банки, чтобы пузырьки могли свободно двигаться в желудке вверх-вниз, как бы противодействуя боковой качке судна. Услышав подобные рассуждения, Дженет, к удивлению Вуди, расхохоталась и никак не могла успокоиться, а потом упрекнула мужа:
– Ты никогда мне не рассказывал, какие веселые вечеринки вы тут устраиваете! – И он, как ни старался, так и не смог понять, в чем суть ее упрека и почему, черт возьми, обитатели «караванов» не могут устраивать такие же вечеринки? А еще Вуди ни разу в жизни не видел, чтобы Дженет пила пиво прямо из банки. Впрочем, напомнил он себе, для старого Уиллиса продажа судна – великое событие, ведь ему, должно быть, вот-вот стукнет шестьдесят пять, а он в любой день может остаться буквально ни с чем.
– Как это замечательно, что вы пришли по первому моему зову! – торжественно начал Уиллис. – Я был бы рад назвать вас всех членами моей корабельной команды. Не возражаете? Значит, принято единогласно. Тогда я хотел бы спросить: многие ли из вас регулярно посещают рыбный магазин в Лайонз Док?
И тут вдруг погас свет – в этом не было ничего удивительного, поскольку электропроводка на «Дредноуте» держалась буквально на честном слове, – и собравшиеся оказались в темноте, освещаемые лишь речными огнями, неподвижными или проплывавшими мимо и бросавшими отблеск на лица и бутылки с пивом.
– Ерунда, просто маленькая неприятность, – сказал Вуди.
– А вот сорок лет назад мы бы так не сказали! – воскликнул Уиллис. – Тем более в присутствии достойных дам! Уж мы бы сразу поняли, что нам делать!
Дженет и Морис опять громко расхохотались. Теперь по уровню шума рубка, пожалуй, напоминала салон дамского магазина «Либерти». Вуди сразу же вытащил из кармана свой неизменный набор отверток, но тактичным образом предложить Уиллису помощь не успел: тот мгновенно зажег масляную лампу «Аладдин», которую, видимо, постоянно держал наготове, что тоже было отнюдь не удивительно. Закрепленная на универсальных подвесах, лампа отбрасывала ровный круг света, прогоняя тьму из рубки.
Морис вдруг вскочил – не забыв, впрочем, наклонить голову, чтобы не стукнуться макушкой о потолок, – и повел себя так, словно выступает перед обширной аудиторией, хотя все четверо сидели, практически касаясь друг друга коленями.
– Все достаточно хорошо меня видят? А вы, мадам, в заднем ряду? Значит, я могу быть уверен, что мой голос слышно в каждом уголке этого дома?
И тут снова заговорил Уиллис. Он откупорил еще несколько бутылок пива. Его очки сверкали, сверкали, казалось, даже его жесткие морщинистые щеки.
– Итак, я упомянул рыбный магазин в Лайонз Док. Если вы так ни разу туда и не зайдете, то навсегда упустите возможность попробовать замечательные мидии в остром соусе, которые там продают. Их готовят на чугунной сковороде. Обязательно на чугунной!
– Это старейший речной деликатес! – выкрикнул Морис.
– О нет, мидии совсем свежие! И они уже шкворчат на сковороде у меня внизу. Еще немного – и все будет готово.
– Но сейчас ведь, по-моему, не сезон для мидий? – удивился Вуди.
– Это для мальков селедки не сезон! Для мидий никакого конкретного сезона не существует.
– Но я должен придерживаться указаний врача. Хотя бы до определенного предела.
– Впервые слышу о каких-то указаниях врача, – насмешливо заметила Дженет.
– Осенью мидии как раз лучше всего, – поддержал Уиллиса Морис. – Именно так всегда говорят в Саутпорте.
Ободренный этой поддержкой, Уиллис заявил, что прямо сейчас принесет первую порцию мидий, уксус, а также все имеющиеся на борту тарелки и вилки; гостей он попросил включить радио и поискать какую-нибудь приятную музыку, пока он будет хлопотать по хозяйству. Вуди даже несколько удивился, узнав, что на «Дредноуте», оказывается, и тарелки есть.