– Если это все, что вы можете сказать, то победа в споре за мной.
– В каком споре? Ван Гог убил себя не для того, чтобы увековечить свое имя.
– Откуда вам знать? Может, именно для этого.
Эди явно разбиралась в искусстве, но ей нравилось показывать, что она относится к своей эрудиции не слишком серьезно. Эди выросла в образованной, читающей семье и была единственной дочерью композитора-отца, который также занимался музыкальной журналистикой, и матери гончара и археолога-любителя. Когда Эди была моложе, родители постоянно водили ее на выставки и концерты. Вот такой же и Джей: его приучали к культуре с раннего возраста, он впитывал ее, можно сказать, сквозь по́ры. Я втайне завидовал им. Нам с Эммой, когда мы росли, ничего такого не давали.
– Мой отец из придерживающихся левых взглядов ученых старой школы, – объяснил я. – Он считает музыку и искусство буржуазной мишурой. Хотя сейчас, наверное, не так категорично.
– А мать? – спросила Эди.
– Отец такой человек, что для собственного блага ему лучше не возражать.
Я не собирался распространяться о своем детстве. Хотел, чтобы мы оказались перед великими произведениями искусства, потому что рядом с такими полотнами собственные слабые способности к творчеству получают импульс в нужном направлении. Возникает ощущение перспективы и прозрачности. А иногда в голову приходит мысль, как решить какую-нибудь проблему.
Но сегодня не получалось. Во всяком случае, не сразу. До того момента, когда мы возвращались по Пиккадилли в агентство, и я не предложил все-таки оставить в качестве слогана «Не надо! Не понравится!».
– Я бы не стала, – покачала головой Эди. – Это звучит как предупреждение минздрава.
Мне знакомо подобное ощущение – оно всегда одно и то же: холодок по спине.
– Вот оно!
– Что?
– Умная девочка!
– Что я такого сказала? – недоумевала Эди.
Удался прекрасный макет. Мы добивались большего напряжения между образом и словами и получили его. Внизу снимка с поцелуем грубым бинтом вилась белая полоса, по ней бежали черные жирные буквы: «Предупреждение! Лосьон «Со свистом!» способен изменить вашу линию жизни!»
Ральф пришел в восторг. И не только потому, что нам удалось включить в подпись название продукта. Плакат получился броским, приковывающим внимание. И легкая насмешка над нашим помешанным на здоровье и безопасности обществом тоже должна была понравиться. Кроме того, слоган давал простор для вариаций. И несколько мы сразу ему предложили. Больше всего Ральфу понравился такой: «Курение убивает. Лосьон «Со свистом!» – нет». Он был рассчитан не на данный момент, а на то время, когда кампания будет раскручена. Клиентам нравятся идеи с продолжением; у них создается ощущение, что за свои деньги они получают больше.
Ральф откинулся на спинку стула и произнес:
– Хорошо. Я бы сам взялся за кампанию, если бы не знал, что Патрик собирается дать импульс.
Когда мы вернулись в кабинет, я заметил, что Эди обескуражена.
– Тристан почти ничего не сказал.
– Что тут говорить?
– Он всегда что-то говорит.
– Может, ему не понравилась идея? – предположил я.
– Думаете? – Эди посмотрела на меня с дивана, где она с рассеянным видом поглаживала Догго.
– Он прагматик. Наверное, просто держит порох сухим.
– То есть?
– Зачем мы обсуждаем Тристана, получив одобрение нашего главного человека, да такое, о каком не могли мечтать?
– Не беспокойтесь о Тристане. Беспокойтесь о том, чего добьется в пятницу Патрик. За второе место медалью не награждают.
Куш был большим, а агентство маленьким. Напряжение росло. Первыми к нам в кабинет занесло Клайва и Коннора. Они были под большим впечатлением и радовались за нас. Миган и Сет казались почти такими же искренними.
– Потрясающий слоган, сукин вы сын, – пошутила Миган.
– Вообще-то идея принадлежала Эди.
– Не совсем так, – возразила она.
– Вы уж как-нибудь разберитесь между собой, ребята, – усмехнулась Миган.
Меня волновало одно – концепция была немного рискованной. Эди я об этом не сказал. Ограничился тем, что даже если наш вариант не пройдет, она отметилась у Ральфа, что важно само по себе.
– Разве не противно: первая работа и сразу в яблочко? Когда я начинал, у меня получилось лишь с пятой попытки – реклама слуховых аппаратов для журнала. Звучала так: «Глохнете? Тогда купите один из этих».
Эди рассмеялась, а затем произнесла:
– Спасибо за то, что вы для меня сделали. Ведь слоган – не моя заслуга.
– Вы сказали: «Минздрав предупреждает».
– Слова – да, но не сообразила, как можно их использовать. А вы придумали.
– Только потому, что услышал их от вас. Знаете, мое – это ваше, все наше. Мы работаем в команде.
Эди помолчала.
– Дэн, вы хороший человек.
Меня тронула теплота в ее голосе.
– Скажите это Кларе.
Ничего ужаснее я придумать не мог, и момент оказался совсем неподходящим, потому что Эди спросила:
– Кто такая Полли?
– Сестра Клары. А что?
Я слишком поздно понял, что мой телефон заряжается от разъема акустической станции на столе Эди, и текст, возникший на экране, сейчас перед ее глазами.
– Она пишет, что хочет снова почувствовать вас в себе.
Я замер от смущения, лихорадочно подыскивая, что бы ответить.
– Как же иначе – вы же сказали, что я хороший человек.
Мы все еще смеялись, когда в нашем кабинете появился Тристан.
– Поделитесь, по какому поводу веселье?
– Ни за что, – отрезал я.
– Заинтригован.
Я заметил, как под его змеиным взглядом дрогнула Эди.
– Не вздумайте, – предостерег я.
Она с виноватым видом пожала плечами.
– Как угодно, ребятки. – Тристан чуть заметно улыбнулся. – Вот заглянул сказать: отлично поработали. Что бы ни произошло в пятницу, мы вами гордимся.
Глава десятая
«Привет, Полли. Хочу, чтобы ты знала: моя коллега по работе прочитала твое сообщение х
Вот те на! Не приходило в голову защититься паролем? х
Ладно, признаю, виноват х
Ничего подобного больше не будет, пошутила. Хотела посмотреть, как ты будешь реагировать х
Хороши шуточки. Пять минут не мог опомниться х
В прошлый раз хватило двух х
Прекрати!
Поцелуи?
Х
Так-то лучше. Что делаешь на выходные? х
Еду к деду в Суссекс х
Очень суссекси. Если передумаешь, я знаю один отельчик в Аберистуите хх
Опять шутишь, или это форма вежливости? хх
Ни то ни другое. Лгу. Я действительно хочу ощутить тебя снова внутри хх
Не выйдет хх
Не согласишься – все расскажу Кларе хх
И она вычеркнет тебя из списка тех, кого поздравляет с Рождеством хх
Здорово посмеялись. А то здесь с этим не очень хх».
Так продолжалось и дальше, но я не возражал: по мне лучше треп с Полли, чем завалиться на диван рядом с Догго и таращиться на экран, где показывают любовную комедию с Дженнифер Энистон. Как-то я спросил Полли, можно ли ей позвонить. И с радостью услышал ее голос. Сказал, что удивлен, что до сих пор никак не проявилась Клара.
– Может, с ней что-нибудь случилось?
– Нет, – ответила Полли. – Не беспокойся о ней. Клара звонила домой и разговаривала с родителями. Судя по всему, насчет Бали мы с тобой ошиблись. Она в Новой Зеландии.
Новая Зеландия – это настораживает. В марте Клара получила оттуда заказ. Занималась дизайном музыкальных видео, которые делал модный молодой режиссер, уже успевший отметиться в нескольких ярких работах. Может, дело в этом? Клара тогда сказала, что режиссер ей не понравился. Но теперь, когда я вспоминаю ее слова, мне начинает казаться, не слишком ли сильно она его невзлюбила. Самоуверенный, упрямый, слишком много внимания уделяет деталям. Короче: все качества, какие она ценит в мужчине и которые ей нравились во мне.
Идиот! Надо было распознать симптомы. Вдруг накатила досада. Кто способен свалить на край света в надежде, что мимолетное влечение перерастет в нечто большее? Уж только не Клара. Она слишком практична, чтобы вот так без причин понадеяться на удачу. Нет, Клара улетела, зная, на что идет. Из чего я заключил, испытав новый приступ досады, что она крутила любовь с тем парнем прямо у меня под носом. Как же его звали? Уэйн? Ладно, выясню.
Я хотел знать правду. Не важно, какой ценой. Был слеп к последствиям, не разглядел улик измены. И как только закончил разговор с Полли, позвонил самой близкой подруге Клары – Фионе. Мы всегда с ней ладили, хотя я понимал: она из тех знакомых, которые постепенно уйдут из моей жизни, поскольку в ней больше нет Клары. Последние пару недель я звонил ей несколько раз и вел светские беседы. Интуиция подсказывала, что на сей раз такого не получится.
Покончив с любезностями, я объявил Фионе, что намерен обратиться в полицию.
– В полицию? – В ее голосе послышалась нотка тревоги. – Уверена, в этом нет необходимости.
– Ты так считаешь? А вот у меня есть сведения, что Клара улетела в Новую Зеландию, где у нее шуры-муры с каким-то режиссером, а он забил ее до смерти и закопал в местных горах.
Между нами, словно мокрое одеяло, повисло молчание.
– Бог с тобой, Дэн!
– Да пошла ты, Фиона! Я здесь чуть с ума не сошел.
– Она взяла с меня слово, что я тебе не скажу.
– И она пошла туда же.
Я бросил трубку, прежде чем Фиона успела ответить. Через несколько секунд на телефон пришла эсэмэска: «Она поступила так, как ей требовалось. Почему? Может, тебе следует спросить у себя!»
Пока я набивал ответ, Дженнифер Энистон проливала слезы на экране телевизора. «Предлагаю сделку: проглочу твою лицемерную чепуху, если ты скажешь, что Уилл знает про Отто». Уилл был ее парнем, а Отто архитектором в конторе, где она работала. Я хотел намекнуть Фионе, что в курсе ее интрижек и Клара далеко не такая тактичная и верная подруга, как она считает. Мои слова, конечно, не останутся без последствий для их отношений. Но мне, брошенному рогоносцу, безразлично. Пусть расхлебывают сами. Прочувствуйте-ка, девочки, как больно, когда вас обманывают, а мне, дорогуши, на вас наплевать.