– Страшненький, но очень милый. Клайв и Коннор предлагают мечту, Миган и Сет – стиль жизни. Мы с Эди предлагаем всякие прибамбасы. Ни то, ни другое, ни третье не поможет продать машину. Мы как бы стесняемся «Варго». И зря, потому что…
– Неказистое может быть милым? – заинтересовался Ральф. – А конкретнее?
– Пока лишь слоган, – произнес я.
– Давай!
– «Хэчбэк от Нотр-Дам».
Сет рассмеялся и шлепнул ладонью по столу:
– Вот это да! И с французской изюминкой.
Миган осадила его взглядом.
– Пока это только идея.
– Тоже мне идея, – проворчал Тристан. – Ерунда какая-то.
– Смелая, рискованная и очень талантливая. – Ральф повернулся к Тристану. – Хочешь ты или не хочешь, но на этом стоит наше агентство.
– А мне не нравится.
– Ну, раз тебе не нравится, нам надо потолковать. – Ральф повернулся к нам: – Обед. Думайте, о чем мы с вами говорили. На сегодня все свободны. – Мы уже поднялись, когда он добавил: – Миган, задержись. – Начав работать в «Индологии», я видел Миган всякую, но ни разу встревоженную.
Как только дверь за нами затворилась, Коннор сердито прошептал с сильным ирландским акцентом:
– Кто-нибудь объяснит, что там происходит?
– Можно лишь гадать, – пожал плечами я.
В кабинете я успокоил Эди, сказал, что все это только политика и наши дела вскоре уладятся. А потом поинтересовался, какие у нее планы.
– Пойти домой.
– Давай.
– К тебе домой.
Погода за последние несколько часов изменилась: солнце прожгло облака, и теперь по улицам Сохо гулял горячий ветер. Мы взяли такси и поехали в «Китчен док» на Ледбрук-гроув. Эди ни разу там не обедала, а мы с Догго стали завсегдатаями – ресторан превратился в нечто вроде нашей личной столовой. Перестроенное здание пристани смотрело на Гранд-Юнион и имело высокую террасу, где посетители сидели под большими белыми навесами. Мы заказали макрель на гриле, и очень кстати пришелся бокал белого вина – я вспомнил, как мало спал прошлой ночью. Мы оба прекрасно понимали, что нам предстоит прямая дорога в постель.
Сначала я решил, что двое суток назад, уходя из дома, не запер дверь на второй оборот, но затем увидел в прихожей чемодан, и мое сердце екнуло.
Клара проверяла свою электронную почту за столом в углу. Услышав, что мы вошли, повернулась и поднялась:
– Дэниел!
– Клара!
По тому, как Клара была одета и подкрашена, я понял, что она хотела выглядеть как можно лучше. Она шагнула ко мне, но, увидев за моим плечом Эди, замерла.
– Клара, это Эди. Эди, это Клара.
– Рада познакомиться, – произнесла Эди.
Клара посмотрела на Догго, присела, протянула к нему руки и заворковала:
– Догго, Догго…
Было что-то нерешительное во взмахе его хвоста, когда он к ней подбегал. Да, пес узнал ее, но насторожился. И нервно обернулся на Эди, когда Клара принялась душить его в объятиях.
– Не могу поверить, что ты его сохранил. Он по-прежнему Догго? Не подыскал ему другое имя?
– Я вас оставлю, – сказала Эди.
«Да уж, пожалуйста», – прочитал я в глазах Клары.
– Хотя бы выпей кофе или просто посиди, – нерешительно предложил я.
– Нет, вам нужно побыть вдвоем.
– Я тебя провожу.
– Не надо.
Но я все-таки проводил Эди до входа.
– Миленький сюрприз, – усмехнулась она на лестнице.
– Извини.
– А она красивая.
– Эди, тебе не о чем беспокоиться!
– Я и не беспокоюсь. С какой стати? Девушка, с которой ты прожил четыре года, вернулась, выглядит так, словно сошла с подиума. – Эди остановилась. – Клара хочет вернуть тебя обратно, Дэн.
– Ты не можешь этого знать.
По лицу Эди пробежала тень разочарования.
– Неправильный ответ. Ты должен был ответить, что не хочешь, чтобы она к тебе возвращалась.
Я хотел это сказать, но слова застряли у меня в горле.
– Эди…
Она не обернулась – сбежала со ступеней и скрылась в глубине улицы. Я понимал, что Клара наблюдает за нами сверху из окна, и не желал устраивать для нее спектакль.
Когда я поднялся наверх, то не удивился, что инициатива начать разговор осталась за Кларой:
– Не слишком ли для тебя юная?
– Мы вместе работаем. Она моя коллега в агентстве.
С какой стати я начал оправдываться? Мне не в чем было извиняться.
– Работаете на дому? Нет рабочего места?
– Неприятности в конторе. Распустили после обеда.
– Дэниел, я женщина, она тоже женщина. Мне знакомо выражение ее глаз. Все нормально. – Клара шагнула ко мне. – Обними меня.
Всего один раз, сказал я себе. Ведь нам не удалось обняться, когда мы расставались. И ощущения оказались не такими неприятными, как я надеялся. Словно натянул старую перчатку или всунул ногу в старый ботинок.
– Я бросилась сюда прямо из аэропорта, – прошептала Клара мне в шею. – Прости меня, я была не в себе. – Тихо всхлипывая, она прильнула ко мне. – Ты должен простить меня. Пожалуйста, прости.
Я понимал: Клара обидела меня и причинила мне боль, четыре года невозможно вычеркнуть из жизни. С противоположной стороны комнаты на меня внимательно смотрел Догго. И хотя по его хмурому взгляду трудно было определить, что он думает, в его подобранной стойке сквозило нечто угрожающее. Я слабо улыбнулся. В нем ничто не дрогнуло. Стоял неподвижно, будто высеченный из камня, – моя совесть, мой советчик, мой ангел-хранитель. Почему же я так долго не мог понять? С ленивой циничностью подшучивал над Кларой по поводу ее Камаэля. Выслушивал, как Фрэн в доме сестры язвительно наставляла меня: «Ах, ты эмпирик. Может, ты слеп и не замечаешь свидетельств? Пытаешься разглядеть нимбы и крылья, а нужно искать нечто иное». Наблюдал, как лежащая на больничной койке изможденная бывшая хозяйка Догго обрадовалась, что можно, наконец, прекратить борьбу, и позволила себе уйти.
Я мягко отстранился от Клары, провел ладонью по ее волосам, смахнул большим пальцем слезы у нее под глазами. Ощутил себя очищенным, избавленным от всех дурных чувств к ней, вольным снова полюбить ее, но не так, как прежде.
– Это я, – произнес я в трубку.
– Поняла, – ответила Эди.
– Мне показалось, тебе будет интересно, чем закончилось дело.
– Не особенно, после того, как ты себя повел.
– Напомни, что я сделал неправильно?
– Ты должен был вышвырнуть ее вон, обвинив во взломе и проникновении в дом.
– Только в проникновении, – поправил я. – У Клары свои ключи.
– Надо было поменять замки.
– Ты права, но я представить не мог, что она вернется.
– Вот, вернулась.
– И опять ушла.
– Куда? – осторожно спросила Эди.
– Не знаю. Не слышал, что она сказала водителю такси.
– Ты где?
– Сижу у твоей двери с Догго и надеюсь, что ты дома.
– Оставайся, где сидишь.
Эди была в джинсовых шортах и майке с надписью «Пинк флойд», такой заношенной, что, наверное, досталась ей от отца. По ее глазам я понял, что Эди плакала.
– Что это у тебя?
Я потянулся рукой к щеке.
– Она дала мне пощечину.
– Хорошо, значит, мне не придется.
– Пожалуйста, если есть желание. Щека онемела, так что я ничего не почувствую.
Эди присмотрелась внимательнее.
– Крепко она тебе врезала. Похоже, у нее на среднем пальце кольцо.
– Бесновалась, как фурия. Даже хотела забрать Догго, ведь он формально принадлежит ей.
– Ну и как все вышло?
Я посмотрел на псенка:
– Догго, скажи, что ты сделал?
Он поднял смущенную мордочку.
– Не может быть! – изумилась Эди. – Он укусил ее?
– Так, попугал. Не до крови. Ну, может, чуть-чуть.
Эди подхватила собаку на руки.
– О, Догго, мой герой!
Он лизнул ее в лицо. Таким счастливым я его раньше никогда не видел.
Глава двадцать седьмая
Я сбился со счета, сколько раз переодевался с тех пор, как Эди разбудила меня поцелуем и чашкой чая. Примерил самый настоящий костюм (позаимствованный у Джея), куртку (специально купленную в универмаге «Селфриджес») с джемпером. Вниз надевал рубашки с воротником и галстуком, рубашки без галстука, разнообразные майки. В результате остановился на рубашке с пуговицами и водолазке. Но перед самым уходом из дома опять передумал.
Поэтому шел рядом с Догго в джинсах, замшевых полусапожках «чакка» и темно-синей рубашке с короткими рукавами. Финансист из заезжей в Штаты «еврошвали» в выходном прикиде – так прокомментировал мой вид Джей. Я уже повернулся, но он закрыл за мной дверь и запер на замок. А Эди помахала рукой с балкона и показала губами что-то подозрительно напоминающее «Я тебя люблю», хотя потом она станет все отрицать.
Наверное, следовало взять такси, но идти было не так далеко, и мне хотелось прогуляться через Холланд-парк. Казалось, ничего страшного не случится, если мы опоздаем на пятнадцать минут. Раньше я нигде не гулял. Этому тоже научил меня Догго. Он радостно бежал на поводке, озираясь вокруг и впитывая запахи и картинки города. Я же получал возможность помечтать или, как сегодня, собраться с мыслями. Но никак не мог отделаться от одной: мне надо было бы огорчаться недавним новостям – мы не завоевали права на телевизионную рекламу «Варго». Ральф рассказал, что заказчик дрогнул, начал колебаться, почти решился, но в итоге идея продвигать машину на рынке, рекламируя ее неказистый внешний вид, показалась слишком смелой. Мы до сих пор не знаем, кого они выбрали. Но кто бы это ни был, Тристан останется доволен. Последнее, что я о нем слышал: он неудачно пытался вернуться на прежнюю работу в «Кампанию». Хотя, наверное, не слишком огорчился. Он как кошка – всегда приземляется на все четыре лапы. Не удивлюсь, если книга Тристана станет бестселлером, его начнут нарасхват приглашать выступать и он будет грести деньги лопатой. Я даже надеялся, что так и произойдет. При его характере успех скорее всего утолит жажду мести.
Я все еще ощущал уколы вины, вспоминая о своей роли в его падении, но это, вероятно, оттого, что Ральф не уставал благодарить меня за то, что я предупредил его о захватнических планах Тристана. Не знаю, как именно поступил шеф с тем, что я ему рассказал, но моей информации оказалось достаточно, чтобы пресечь возню Тристана с советом директоров и в итоге нанести контрудар и ссадить с должности. Былая соратница Ральфа Миган тоже пала жертвой