— Канзас? — переспросила Энджи. — Не Миссури?
— Канзас, — повторил Девин.
— Сдавайся, Дороти.[22] Ты проиграла, — сказал напарник Девина Оскар Ли.
Энджи, прищурившись, посмотрела на него и неодобрительно покачала головой.
Оскар пожал плечами, взял из пепельницы потухшую сигару и снова ее раскурил.
— Отец у него был полковником, — сказал Девин. — Полковник Райан Пирс. Служил в военной разведке. Чем конкретно он занимался, в открытых источниках не указывается. Информация засекречена. Но, — он взглянул на Оскара, — у нас везде есть друзья.
Оскар посмотрел на меня и ткнул сигарой в сторону напарника:
— Обрати внимание, как этот белый себя ведет. Всегда говорит «мы», когда имеет в виду мои источники.
— Ну да, я же убежденный расист, — успокоил нас Девин.
Оскар стряхнул сигарный пепел.
— Полковник Пирс разрабатывал методы ведения психологической войны.
— Какие? — спросила Энджи.
— Психологические операции, — ответил Оскар. — Ему платили за то, что он изобретал новые способы пыток, распространения дезинформации и прочих штучек по засиранию мозгов.
— Братьев и сестер у Скотта нет?
— Ни одного, — сказал Девин. — Родители развелись, когда ему было восемь лет. Мать забрала сына и переехала в муниципальный клоповник где-то в Лоуренсе. Хотела добиться запрета на общение отца с сыном. Таскала его по судам. И здесь начинается самое интересное. Она утверждала, что бывший муж использует против нее методы психологического воздействия, давит на нее и пытается выставить ее сумасшедшей. Но доказательств у нее не было никаких. Через какое-то время муж добился отмены запрета и получил право видеться с сыном дважды в месяц. А в один прекрасный день мальчишка — ему тогда было лет десять — приходит домой и видит, что матушка сидит в гостиной на диване со вскрытыми венами.
— Самоубийство, — сказала Энджи.
— Ага, — подтвердил Оскар. — Пацан отправляется жить к отцу на базу, в восемнадцать лет записывается в спецвойска, а потом с почестями увольняется в запас. После…
— С какими почестями?
— С хорошей аттестацией и сохранением всех привилегий, — сказал Оскар. — После участия в панамской операции восемьдесят девятого года, длившейся минут пять. И это меня заинтересовало.
— Почему?
— Ну, — начал Оскар, — эти парни из спецвойск… Армия для них — это карьера. Они не просто тянут лямку пару лет, как какая-нибудь пехота. Они метят в Лэнгли или в Пентагон. К тому же после Панамы у Пирса все козыри были на руках. Он получил реальный боевой опыт. Только дурак стал бы увольняться в таких обстоятельствах.
— Но? — спросила Энджи.
— Но он уволился, — сказал Оскар. — Тогда я позвонил еще одному своему приятелю… — Он покосился на Девина. — Тот покопался и выяснил, что этого вашего Пирса попросту выперли.
— За что?
— Отряд под командованием лейтенанта Пирса крупно облажался. Поразил не ту цель. Он чуть под трибунал не попал. Приказ-то отдавал он. Но у него были связи в высшем командовании, и Пирса вместе с его подчиненными просто уволили. Они все получили то, что на гражданке мы бы назвали выходным пособием. Им дали уйти в отставку со всеми полагающимися почестями. Но — никакого Лэнгли и никакого Пентагона.
— А что это была за цель? — спросила Энджи.
— Они должны были накрыть здание, в котором, по некоторым сведениям, скрывались агенты тайной полиции. Но они ошиблись адресом.
— И?
— В шесть утра они ворвались в бордель и замочили всех, кто там находился. Двух клиентов — оба панамцы — и пятерых проституток. А потом, как говорили, ваш приятель прошелся по помещениям и пырнул штык-ножом каждую женщину. После чего они подожгли здание. Имейте в виду, что это просто слухи, но мой контакт утверждает, что все было именно так.
— А военные, — сказала Энджи, — спустили дело на тормозах.
Оскар посмотрел на нее как на ненормальную:
— Это было в Панаме. Ты хоть помнишь, что там творилось? Мирного населения положили в девять раз больше, чем военных. И все только ради того, чтобы захватить наркоторговца, когда-то работавшего на ЦРУ. И все это — при президенте, который раньше сам возглавлял ЦРУ. Мути там и без того хватало. И никому не хотелось привлекать внимание к отдельным ошибкам. В бою правила простые. Если есть доказательства — фотографии, свидетельства журналистов, — дело одно. Как в магазине: сломал вещь, покупай. А если все шито-крыто, то можешь замочить хоть целую деревню… — Он пожал плечами. — Чего в жизни не бывает? Сожги все дотла, уничтожь следы и маршируй дальше.
— Пять женщин, — сказала Энджи.
— Не он один их убивал, — сказал Оскар. — Они ворвались туда всем отрядом и открыли стрельбу. Девять человек. И каждый производит десять выстрелов в секунду.
— Ну да, не он лично их убил, — сказала Энджи. — Он просто удостоверился, что никто не выжил.
— При помощи штык-ножа, — сказал я.
— Ладно, — сказал Девин и прикурил сигарету. — Если бы мир был населен только хорошими людьми, мы бы остались без работы. Короче, Скотт Пирс увольняется в запас, возвращается в Штаты, пару лет живет с отцом, пока тот не умирает от сердечного приступа, а еще через несколько месяцев Скотт выигрывает в лотерею.
— В каком смысле?
— В смысле Канзасской государственной лотереи.
— Врешь.
Он помотал головой и поднял ладонь:
— Мамой клянусь. Хорошая новость заключалась в том, что он угадал шесть выигрышных номеров. Джекпот составлял миллион двести. А плохая — в том, что эти же шесть номеров угадали еще восемь человек. Он получил выигрыш, заплатил с него налог, и у него на руках осталось примерно восемьдесят восемь тысяч. Купил черный «Шелби GT-500» шестьдесят восьмого года выпуска, летом девяносто второго года появился в Бостоне и поступил на работу в почтовое ведомство. С этого момента, насколько нам известно, он вел себя как образцовый гражданин.
Оскар посмотрел на свою опустевшую кружку и такую же пустую стопку.
— Еще по одной? — обращаясь к Девину, спросил он.
Девин яростно закивал:
— Они угощают.
— Отлично! — Оскар махнул бармену и рукой обвел стол.
Бармен радостно кивнул. И не без причины. Когда по счету платил я, Оскар с Девином заказывали только самое лучшее. И лакали выпивку как воду. И заказывали еще. И еще.
К тому времени, когда мне принесли счет, я уже начал задумываться, не переплатил ли я за информацию. И не окажется ли этот удар фатальным для моей кредитки. И почему у меня нет нормальных друзей, которые предпочитают пить чай.
— Хотите знать, что делает почтовая служба США, когда письма не доходят до адресата? — спросила Ванесса Мур.
— Просвети нас, — сказала Энджи.
Мы сидели на втором этаже склада, служившего Буббе жильем. Примерно треть пола была у него заминирована, потому что Бубба… Ну, Бубба — больной на всю голову. Но он как-то ухитрился разминировать территорию, во всяком случае, на то время, пока Ванесса обреталась у него.
Ванесса попивала кофе, сидя за барной стойкой, которая тянулась от пинбольной машины до баскетбольного кольца. Она только что вышла из душа, и волосы у нее еще не успели высохнуть. На ней была черная шелковая рубашка и драные джинсы. Она была босиком. Медленно поворачиваясь из стороны в сторону на барном стуле, пальцами она теребила висевшую у нее на шее серебряную цепочку.
— На жалобы почта реагирует. Вам терпеливо объясняют, что письма иногда пропадают. Как будто мы сами этого не знаем. Когда я сказала, что отправила одиннадцать писем на одиннадцать разных адресов и ни одно из них не дошло, они посоветовали мне связаться с инспектором в головном офисе, хотя сами сомневались, что из этого выйдет толк. В офисе мне пообещали направить следователя, который опросит моих соседей. А вдруг это их рук дело? Я сказала: «Письма в ящик я опускала сама». На это они ответили, что, если я предоставлю им список адресатов, они пошлют сотрудника поговорить с этими людьми.
— Да ну? Неужели? — спросила Энджи.
Ванесса вытаращила глаза и закивала головой:
— Говорю вам, это был чистый Кафка. Я спросила: «Почему вы не хотите проверить почтальона или водителя фургона, который обслуживает этот участок?» Они ответили: «Сначала мы должны убедиться, что в этом не замешан никто со стороны…» Тогда я сказала: «Если я вас правильно поняла, когда пропадает почта, вы готовы заподозрить любого человека, кроме того, кто занимается доставкой?»
— Расскажи, что они тебе ответили, — произнес Бубба, выныривая откуда-то из глубины помещения.
Она улыбнулась ему и снова повернулась к нам:
— Они спросили: «Так вы предоставите нам список своих соседей, мэм?»
Бубба подошел к холодильнику, открыл морозилку и достал бутылку водки. Я заметил, что волосы у него на макушке были влажными.
— Чертова почта, — сказала Ванесса и допила кофе. — И они еще удивляются, что все переходят на электронную почту, посылки отправляют «Федэксом», а счета оплачивают через Интернет.
— Зато всего тридцать три цента за марку, — сказала Энджи.
Ванесса развернулась на стуле. Бубба шел к ней с бутылкой в руке.
— Где-то там должны быть стаканы, — сказал он.
Ванесса наклонилась и принялась рыться под стойкой.
Бубба уставился на мокрые пряди, прилипшие к ее шее. Бутылку он так и держал на весу. Перевел взгляд на меня. Затем — на барную стойку. Поставил бутылку. Ванесса тем временем достала четыре стопки.
Я посмотрел на Энджи. Она наблюдала за ними, слегка приоткрыв рот. В глазах ее росло недоумение.
— Мочкану-ка я этого козла, всего-то и делов, — сказал Бубба, пока Ванесса разливала ледяную водку по стопкам.
— Чего? — не понял я.
— Нет, — сказала Ванесса. — Мы уже об этом говорили.
— Да? — Бубба опрокинул стопку, поставил ее на стойку, и Ванесса снова ее наполнила.
— Да, — медленно произнесла Ванесса. — Если я знаю, что планируется преступление, я обязана сообщить об этом в полицию.