— А как считаете вы, Есикава-сан?
— Невежливо отвечать вопросом на вопрос.
— Я считаю, что это неважно. В описанных условиях грань между «человеком» и «не-человеком» практически неощутима. Декард, как и Нексусы — человек системы, человек без выбора. Инструмент. При таком обезличенном, «не-человеческом» существовании нет никакой разницы, сошел ли ты с конвейера или вылез из чрева матери. Равно как и нет разницы, проживешь ты 2 года или 200.
Есикава-сан на пару минут зависла. Спасибо тебе, интернет! Благодаря тебе в моей голове куча малополезной инфы, позволяющей выглядеть умнее, чем я есть на самом деле.
— Такой вариант будущего кажется тебе достоверным? — наконец-то задала она следующий вопрос, а то я немного заскучал.
— Так уже, — пожал я плечами, — Капитализм обезличивает человека, превращая его в ресурс. Большая часть прибавочной стоимости отнимается, в результате чего человек теряет заинтересованность в результате своего труда, просто выполняя требуемые функции, чтобы не умереть с голоду. А это неминуемо вгоняет его в стресс. В еще больший стресс вгоняет понимание того, что в любой момент система может его отторгнуть. Отсюда и повышенное количество всяческих психов. Рано или поздно нам всем присвоят социальный рейтинг и воткнут в мозг чипы.
— Да уж, теперь я понимаю, почему у тебя такая футболка, — вздохнула Есикава-сан, грустно глядя на малолетнего комуняку.
— Не переживайте, Есикава-сан. Я не собираюсь разбивать лоб о стену, пытаясь изменить общество. Обезьяна выстроила единственно пригодный для себя вариант социума. Остается лишь встроиться в него и надеяться, что когда-нибудь человечество одумается.
— Хорошо получается интегрироваться? — спросила Есикава-сан.
— Думаю, да — пожал я плечами, — Я не стал королем школы, но у меня много друзей и неплохие отношения со многими хорошими людьми.
— «Много» — это сколько?
— Пятеро.
— Сколько?! — вылупилась она на меня.
— А что такого? — не понял я ее удивления.
— Для обычных школьников…
— Непедагогично говорить ребенку, что он «обычный»! — укоризненно перебил я няню. Она отмахнулась и продолжила:
— Имею ввиду, что такое количество друзей — редкость. Как у тебя так получилось?
— Просто заговорил с соседями по парте, — улыбнулся я, — А дальше как-то само пошло.
— Да уж, — сложила руки на груди Есикава-сан.
— А вы точно настоящий психолог? — не выдержал я.
— С чего такой вопрос?! — дернулась она.
— Так вы же ничего не делаете, — развел я руками, — Где лечение моих детских травм? Или это новые прогрессивные методики — махать на подопечного руками и говорить: «Да уж»?
Есикава-сан густо покраснела. Милаха!
— Просто я не знаю, что делать! — обиженным тоном забубнила она, — Знаешь, Одзава-сан, если говорить начистоту, ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощной! Никогда у меня еще не было такого странного подопечного. Будто ты не подросток, а просто играешь его роль.
— Вы тоже считаете, что в меня вселился ёкай? — хохотнул я. Переживать не о чем, вариант с перерождением — последнее, что придет в голову любому здравомыслящему человеку.
— Вовсе нет! — покачала она головой.
— Вот и славно, — зевнул я, — Спокойной ночи, Есикава-сан! — поднялся я со стула.
— Спокойной ночи, Одзава-сан, — кивнула она.
Блин, все-таки я экзестирую неаутентично. Интересно, кто еще это заметил? Я немного покопался в памяти. Хмм, может быть это заметили вообще все?! Плевать. Кто-то же должен быть не таким как все?
Следующим утром отыскал в шкафу летнюю школьную форму — ей оказались рубашка с коротким рукавом и более тонкие брюки. После пробежки и душа, сразу после завтрака из морепродуктов, выкатил няне претензию:
— Есикава-сан, ваши кулинарные навыки потрясающи, но почему мы едим одну рыбу?
— Это пожелание вашего отца. Он сказал, что ты слишком налегаешь на мясо.
— Почему это плохо? Машине нужно топливо!
— Что ты имеешь ввиду, Одзава-сан?
— Я расту, и мне нужно много протеина. Рыба полезна, но какая жизнь без мяса?
— Ничего не могу поделать, — развела руками Есикава-сан.
— Ох уж это рабство, — вздохнул я. Придется после школы зайти куда-нибудь нормально пообедать.
— Прямо так уж рабство, — хмыкнула няня. Чико не обращала на нас никакого внимания, сосредоточенно деля торт на коржи.
— Школьник в Японии — существо бесправное. Я ничего не могу без взрослых, — пожаловался я.
— Это для твоего же блага, — назидательно ответила няня.
— Так и есть, — не стал я спорить, — Но все равно печально.
Раздался звонок в дверь. Открыв дверь, потерял дар речи, потому что на Хэруки была одета черная матроска с красным галстуком. Обожаю! Рассыпавшись в комплиментах, предложил угостить девушку тортом. Она отказалась, и мы пошли в школу.
Глава 10
В здоровой руке, вместо привычной ручки Хэруки, я держал пакет с десятком томиков Гандама. Это примерно треть того, что у меня осталось.
— Что там у тебя, Иоши?
— Манга про Гандама.
— Точно, ты же рассказывал, что завязал с ним, решив начать новую жизнь. Раздашь ребятам в школе?
Сомневаюсь, что получится. У меня сейчас не самая лучшая репутация. Это помимо того, что Гандам — отстой.
— Попробую отдать в школьную библиотеку, — покачал я головой, потом спросил сам: — После клубной деятельности мне надо посетить клуб криминалистов. Сходишь со мной?
— Не получится, — с сожалением покачала она головой, — Слишком много дел. А зачем они тебе?
— Придумал прикольную идею для школьного фестиваля. Силами литературного клуба не получится — нас слишком мало.
— Дедушка говорил, что кооперация — это хорошо, — поделилась мудростью предков Хэруки, — А что за идея?
— Помнишь, я как-то обмолвился о квеструмах? — девушка кивнула, — Вот, придумал концепцию одного такого. Если на фестивале все получится, возможно получится открыть такие по всей Японии.
— Ничего себе у тебя планы! Ты же хотел быть писателем?
— Никто не запрещает заниматься чем-то еще.
— А как ты все успеешь? Если честно, меня поражает твоя продуктивность. Помимо домашней работы ты успеваешь писать сразу две книги, придумывать квеструмы и еще попадать в телевизор.
— А еще пеку тортики, — улыбнулся я.
— Хорошие тортики! — уточнила Хэруки.
— Ну, с квеструмами моего участия особо не потребуется. У меня есть супер полезный отец, который возьмет все на себя, — похвастался я.
— Вот оно что! Просто скинешь все проблемы на взрослых? — подколола она меня.
— Конечно! — даже не стал пытаться оправдываться, — Пока я школьник, можно положиться на родных.
Далее решил перейти к следующему вопросу:
— Поговорила с Кохэку?
— Да. Ее брат не против, он свободен в следующее воскресенье. У их группы есть репетиционная база. Там же — любительская студия. Даже демо писать можно! — порадовала новостями девушка.
— Как у них все серьезно. Их группа популярна?
— Не то чтобы, — покачала она головой, — Регулярно выступают в небольших залах Тотиги, но это все. Брат Кохэку жил в Америке несколько лет, поэтому часть песен у него на английском.
Да это просто дар божий! Может, слепить из него японского Кобейна? Народный японский жанр «гранж». Блин, а ведь Кобейн уже есть и вполне себе сочиняет песни. Ладно, не будем трогать его творческое наследие. А вот его самого… Ладно, это дела далекого будущего.
— А ты не хочешь стать айдолом? — спросил я Хэруки, мысленно вернув ей зеленые волосы. Вылитая Хацуне Мику!
— Я? — хихикнула Хэруки, — Никогда об этом не думала. А ты можешь сделать меня айдолом?
— Да запросто. В принципе, уже в следующее воскресенье можем записать тебе бомбическое демо, — кивнул я, — А дальше — радио, телевидение, полные стадионы поклонников…
— Пожалуй, я все-таки откажусь, — перебила меня Хэруки, — Не думаю, что смогу сочетать это все с научной карьерой.
Какая молодец. Видит цель и идет к ней. А еще, похоже, нисколько не сомневается, что я действительно могу сделать из нее звезду. Верит в меня моя девочка. Блин, а я могу? Музыку играть не умею, «сольфеджо» не знаю. С другой стороны — песен в голове полно, и я много тусовался с музыкантами местного так сказать значения.
«Смотри, короче, этот палец сюда, вот эти два — вот так» — выхватил я флешбэк. Итог этих тусовок — цистерны выпитой синьки и умение более-менее приемлемо «бацать» на гитаре 4 песни: «Моя оборона», «Группа крови», «Smells like teen spirit» и «Little Black Angel» группы Death in June. Ни одна из них не актуальна в эти времена. Надо было «попадать» в более древние. Впрочем, «Мою оборону» можно и пустить в оборот. Летов никогда не парился на тему авторских прав и не обидится. В общем, не попробуешь — не узнаешь. Проверю в воскресенье.
За размышлениями не заметил, как вошли в школу. Весь путь до класса по школьным коридорам нас сопровождали шепотки. В классе нас встретили они же. Дождались Кейташи и Кохэку.
— Кейташи, пошли в кино? — немедленно предложил я.
— На какой фильм? — спросил он.
— «Жестокий полицейский».
— Ничего о нем не слышал, но звучит явно интереснее фильма про чайного мастера. Когда?
— В ближайшее воскресенье.
Кейташи не был против, и мы договорились созвониться ближе к дате для обсуждения деталей. Заодно договорились в субботу после школы поиграть в Golden Axe у меня дома. Внезапно в компании Минами в класс вошла еще одна жертва травматологии — Кеиджи. Ясно, пришел как только зажили синяки и ссадины. Какой молодец. Шепотки в классе замерли, но через несколько секунд разгорелись с новой силой. «Якудза», «Оокуба», «Похищение», «Перелом», «Связаны?». Все-то они знают. Откуда?
Поздоровавшись, спросил у Кеиджи:
— Как проходит сращивание?
Он хохотнул:
— Хуже, чем у тебя. Перелом сложный, поэтому срастаться будет долго. Потом еще физиотерапия, так что на самооборону мы раньше середины июля не попадем.