— Он точно сказал. Нам не до игр. Если кто-то стучит, мы должны выяснить кто.
— Совершенно верно, Свинуля. Но давайте сделаем это, рассмотрев доказательства, а не просто голословные обвинения. Недотепка, вы обвиняемый, так что можете оставаться там, где сидите. Вы, Питер Кролик, станете обвинителем, и ваше место напротив. Остальные будут присяжными и должны занять места за тем концом стола. Благодарю вас. Я возьму на себя обязанности судьи и подытожу результаты разбирательства, хотя решение предстоит вынести вам. Полагаю, мне лучше сесть отдельно. Скажем, вот здесь. — Он переставил кресло к двери. — Недотепка, если хотите, можете попросить одного из присяжных быть вашим защитником.
— Я буду защищаться сам, — ответил Недотепка. Из всех присутствующих он выглядел самым спокойным.
— Прекрасно. Обвинение, ваше слово.
Блондин начал, не глядя на Хилари:
— Мне бы хотелось сказать, что это дурацкий способ...
Хилари постучал зажигалкой, от которой только что прикурил очередную папироску, по ручке кресла:
— Нарушение процедуры. Предъявите суду имеющиеся доказательства.
— Хорошо. Недотепка вступил в группу четыре месяца назад. С тех пор он был задействован в четырех операциях. Первая — подбросить бомбу в вагон подземки. Он сам это сделал. По крайней мере, он так утверждает, но никакого взрыва не было. Подбросил ли он ее вообще?
— Мне можно на это ответить? — вставил Недотепка.
— Не сейчас. До вас еще дойдет очередь.
Хилари сидел, закрыв глаза, и теперь опять смежил веки. В темноте голос Питера Кролика звучал в точности как Чарли Рамсдена.
— Далее. Недотепка был в составе команды, которая намеревалась вызволить одного товарища из Брикстона4. Чуть ли не в последний момент товарища перевели в Паркхерст5. Совпадение? Возможно. В-третьих. Пару недель назад нам предстояло обделать чистенькую работу — выкрасть из министерской картотеки кое-какие документы. Они бы нам очень и очень пригодились. Ты, Джереми Рыболов, — он кивнул водителю одной из машин, на каких они утром удирали от парка, — я не знаю твоего имени, так что приходится обращаться по кличке, — это была твоя идея, у тебя там приятель. Считается, что Недотепка знает министерство вдоль и поперек, поэтому его и привлекли к непосредственному участию. Все прошло как по маслу, только документов не оказалось на месте. И четвертое — сегодняшнее дело. Это ты настучал.
Он замолк. Хилари открыл глаза:
— Это все?
— Нет. Но сперва я бы хотел послушать, что он скажет.
Недотепка насторожился и в самом деле несколько походил на кота, которого ему полагалось изображать.
— Много говорить но придется. Во-первых, бомбу я подбросил. Заело механизм, об этом писали в газетах.
— Естественно. Ты позаботился отвести подозрения.
Недотепка пожал плечами.
— Второй случай — совпадение, ничем другим он и быть не мог. Перейдем к третьему. Документы могли изъять из картотеки еще за несколько месяцев до нас. И вообще, почему все валить на меня, а, например, не на Джереми Рыболова?
— Он не участвовал в других операциях. А ты участвовал.
— Ты тоже. — По губам Недотепки скользнула быстрая кошачья улыбка. — К тому же, напомню тебе, я с самого начала был против этого похищения, считал его слишком рискованным.
— Я в группе давно, а ты недавно. У нас и раньше случались накладки, но с тех пор, как тебя приняли, у нас все время ничего не ладится. И уж, конечно, против похищения ты должен был выступить — все для того же отвода глаз.
Хилари пошевелился в кресле:
— Вы говорили, что имеется что-то еще.
— Да. Кое-кто из вас знает, что у меня... что я общаюсь с людьми...
— Мы знаем про твое общественное положение, — перебила миссис Салки-Моргалки своим резким голосом. — Знаем, что ты встречаешься с самыми «сливками». Я видела, о тебе и в газетах пишут.
— Прекрасно, — продолжал Питер Кролик. — Благодаря моему положению я имею возможность получать ценную информацию. Вы об этом знаете, — отнесся он к Хилари, который кивнул и улыбнулся своей кислой улыбкой. — В прошлую среду я ужинал в «Хортонзе» — в этот маленький клуб приходят только обедать и ужинать, и членство там очень ограниченное. Верхушка государственных учреждений и министерств, несколько членов правительства и в том же духе.
— Верхушка, классно, — подала реплику миссис Салки-Моргалки. — Премилую ты водишь компанию.
Молодой человек оставил ее выпад без внимания.
— В «Хортонзе» есть пара отдельных кабинетов, куда можно пригласить гостей, если за едой требуется поговорить на крайне деликатную тему. В тот вечер — было довольно поздно и в клубе оставалось очень мало людей — из одного такого кабинета вышли трое. Один был Джайлз Рейвелин, помощник начальника М166. Он состоит членом клуба, и двое других были, очевидно, гостями. Первый, Луэллин Скотт, он обеспечивает контакты между полицией и службами контрразведки. А второй — Недотепка. — Питер Кролик выдержал паузу. — Пусть-ка объяснит, как он там оказался. Если сумеет.
Хилари только и жил ради таких минут, как эта, — захватывающих, скрашивающих однообразное течение жизни. Козни террористов по большей части наводили на него тоску. Но возможный приезд Волка, удовольствие называть его Макгрегором, накал страстей в этой длинной, низкой, без окон комнате с ее скрытым освещением, наделяющим лица призрачной бледностью, — о, ради таких минут стоило жить, чем бы они ни заканчивались. Как, интересно, ответит Недотепка Чарли Рамсдену — да нет, Питеру Кролику? Что скажет?
Стояло гробовое молчание. Все глаза выжидательно уставились на Недотепку. Наконец он едва слышно по- кошачьи прочистил горло:
— А как было со светом?
— Со светом? — До него не сразу дошел смысл вопроса. — Много лучше, чем здесь. Вполне хватило, чтобы узнать тебя.
— На каком расстоянии прошел от тебя этот человек?
— За четыре фута или того меньше. Я сидел в нише, и ты меня не увидел, вернее, думаю, что не увидел, я был в глубине. Зато я тебя хорошо разглядел.
— Ты видел этого человека... сколько времени ты его видел? Пару секунд?
— Сколько надо. Это был ты. Спрашиваю тебя еще раз — что ты там делал? На кого ты работаешь?
— С того конца стола, где сидели остальные, игравшие роль присяжных, донеслись шепотки, прозвучавшие зло и с угрозой.
— Отвечай, — потребовал Сэмюел Крыс, — а не ответишь, мы сообразим, что к чему.
— Мне нечего ответить, — решительно заявил Недотепка. — Я там не был. — Оп сделал паузу, чтобы дать им переварить сказанное. — В жизни ноги моей не было в этом месте, я о нем никогда и не слышал. Я дал ему возможность признать, что он ошибся, но он не воспользовался. Он врет.
Двое противников смерили друг друга взглядом через разделявший их стол.
— Так просто тебе не вывернуться, иуда проклятый, — проговорил Питер Кролик.
Хилари соединил кончики пальцев домиком и высказал свое судейское заключение:
— Стало быть, ситуация такова, что имеется обвинение, но отсутствуют доказательства.
— Ты говорил про прошлую среду. Когда точно ты его видел? — спросила хорошенькая девушка, носящая имя Щетинки.
— Между десятью и половиной одиннадцатого вечера.
— Ты уверен, что это было именно в среду, а не в другой день?
Когда Питер Кролик подтвердил, что уверен, Недотепка, казалось, вдруг очнулся от своих невеселых размышлений и впервые выказал признаки волнения, прикрикнув на девушку, чтобы она в это не лезла и что не ее это дело. Она не послушалась.
— В прошлую среду Билл...
— Нельзя пользоваться настоящими именами! — возопил Хилари. — Вы обязаны сохранять псевдонимы.
— В какую глупую игру вы играете и кого хотите дурачить? — завизжала она на Хилари. — Тут половина знает про остальных, кто они и где работают, а кто не знает, легко может выяснить. В десять вечера в прошлую среду Билл не был ни в каком клубе «Хортонз» или как он там называется. Он был со мной в постели, провел со мной весь вечер.
— Это правда? — обратился Хилари к Недотепке, и тот в ответ пожал плечами и кивнул. — Две различные версии, причем из них лишь одна может соответствовать истине.
Круглолицый молодой человек, именуемый Свинулей Вежликом, сказал:
— Ясно, одна, и я знаю, на чьей стороне правда. Несколько дней назад я видел его — Питера Кролика — на Пиккадилли. Он шел с одним человеком, чья внешность показалась мне вроде бы знакомой, хотя тогда я его не признал. Но стоило мне сегодня услышать имя, как я сразу вспомнил: фотографии-то я частенько видел в газетах. Это был тот самый Скотт. Луэллин Скотт.
— Вы уверены?
— Доказать я ничего не могу, так? Но я уверен, это точно.
— Кто еще хочет высказаться? Прекрасно. Вы выслушали свидетелей, и, думается, мне нет необходимости подытоживать показания. Господа присяжные, прошу тех, кто находит Недотепку виновным, поднять руки.
Никто не поднял.
— Недотепка, вы оправданы.
— Мы еще не кончили, — высказалась миссис Салки-Моргалки. — Вот кто стукач. — И она показала на Питера Кролика, который вдруг очутился в такой же изоляции, в какой перед тем пребывал Недотепка.
— Он врал, он, ясное дело, и стучал, больше некому, — присоединился Сэмюел Крыс.
— Не желаете ли вынести решение касательно Питера Кролика?
— Я так очень желаю. Виновен! — Лицо у миссис Салки-Моргалки стало безжалостным, шрам на щеке то алел, то бледнел.
— Сколько присяжных с нею согласны? Поднимите руки. — Подняли все, кроме Недотепки. — Недотепка?
— Я считаю, что он просто ошибся. Зачем думать что- то другое?
— Тогда кто, по-твоему, на нас настучал? — заорал Сэмюел Крыс.
Недотепка привычно пожал плечами.
— Питер Кролик, вы признаны виновным, против этого решения не подано ни одного голоса. Имеете ли вы что-нибудь сказать?
Молодой блондин запустил в волосы пятерню жестом, до жути напоминающим манеру Чарли Рамсдена, и в полном замешательстве крикнул: