— Да, — раздраженно выговорила она. — Только учтите: у меня нет времени.
— Позвольте мне сопровождать вас, когда вы поедете в Шайенн, при одном условии.
— При каком еще условии?
— Если вы обещаете, что вернетесь в течение суток.
— Почему? — тон ее говорил, что она в самом деле не понимает.
— За это время первоначальная боль разлуки отступит, — отвечал Иона. Он метнул взгляд на Вергилия. — Но я останусь с вами, не беспокойтесь, и утешу вас.
— Утешьте себя сами, — вспыльчиво бросила она.
— По-моему, с вами не все в порядке, — захлопотал Иона. — Вы слишком ценный сотрудник, я не прощу себе, если с вами что-то случится. Погодите, я провожу вас домой. Кстати, надо будет заказать обед из морепродуктов... я знаю, вы их любите... — он бросил взгляд на Вергилия, ожидая одобрения. — Я вас не оставлю, — заверил ее Иона.
Он опять схватился за ее руку.
— Сейчас я препровожу вас в офис, а потом в Лос-Анджелес, к доктору Спиннеру, психоаналитику.
«Я ухожу, — пронеслось в голове Кэт. — Ухожу, Иона, может, сегодня же днем, или ночью, я потеряю вас и уйду в Шайенн. Или, скорее, я ОСВОБОЖУСЬ от вас, ускользнув лабиринтами ночной Тихуаны, где случается что угодно, ужасное и чудесное, — подумала она с нарастающей тошнотой и ужасом. — Там вам меня не отыскать. Тихуана слишком велика для вас, как и для меня, наверное. Я столько жизни отдала ей, этой наркотической столице Мексики!».
«И поглядим, чем это кончится, — мрачно размышляла она. — Я всегда хотела найти в своей жизни, — вихрем проносились мысли, — нечто большее, чистое и мистическое. А вместо этого нашла врагов, желающих истребить наш род. Мы должны с ними сражаться, теперь это очевидно. Если мне удастся встретиться в Шайенне с Молинари — я расскажу ему все о том, какие у нас „союзники“».
— Мистер Аккерман, — обернулась Кэт к Вергилию. — Мне надо встретиться с Секретарем. Это очень важно, я должна сказать ему...
Вергилий Аккерман сухо оборвал ее:
— Скажите мне, я передам. Вас к нему все равно не подпустят... если вы не из числа его детей или кузин.
— Да, — сказала она. — Я его дочь.
В ее голове сразу созрела легенда. В конце концов, он отец всех народов, Секретарь ООН, отец, который вел человечество к миру и безопасности на Земле. Только что-то сорвалось...
Не сопротивляясь, Кэт последовала за Ионой Аккерманом.
— Я знаю, вы собираетесь воспользоваться случаем, пока Эрика нет дома, а я в ужасном состоянии... — пролепетала она.
— Не будем забегать вперед, — рассмеялся Иона.
Однако смех его был не виноватый, скорее самоуверенный.
— Посмотрим, — сказала Кэт, на миг ощутив его большую тяжелую руку на плече.
— Знаете, если бы я не знал вас, то мог бы решить, что вы сидите на JJ-180, — сказал Иона. — Но этого не может быть, потому что сейчас его нигде не достать, — добавил он.
— Нигде?
— Нигде.
— Погодите, — обернулась Кэт. — Что вы только что сказал? Что еще за JJ-180?
— Наркотик, созданный нашими союзниками, — просто ответил Иона.
— Как, разве не ригами?
— Фрогедадрин, он же JJ-180, был синтезирован в Детройте в прошлом году, фирмой, которую руководство ТИФФа назвало корпорацией Фундук. JJ-180 — главное оружие, на котором делается ставка в войне; этот препарат должны запустить в производство только в следующем году.
— Препарат настолько опасен? — вопросительно пробормотала она.
— Многие наркотики, начиная с производных опия, опасны, потому что вызывают зависимость. Но JJ-180 опасен, во-первых, из-за странных галлюцинаций, как у ЛСД...
— Что за галлюцинации? — спросила Кэт. — Расскажите.
— Не могу. Военная тайна.
С нервным смехом она сказала:
— Что ж, в таком случае узнать можно только одним способом: приняв наркотик.
— Откуда вы его возьмете? Это невозможно. Даже не думайте! Препарат необычайно токсичен, все подопытные мыши сдохли, — Иона посмотрел на нее, удивленно приподняв брови. — Даже не заикайтесь об этой вещи. И вообще забудьте, что я вам говорил. Думаю, Эрик вам рассказывал, что это за наркотик.
— Да ну, престаньте, какая ерунда, — постаралась рассмеяться Кэт.
Мысли бешено вращались в ее мозгу.
— Кстати, — сказал Иона, — вы говорили, будто наркотик произведен нашим врагом. Значит, вы что-то знаете о нем? Наверное, от Эрика. Да, вы правы, не испробовав на себе, не узнаешь, что это такое. Но для каждого, кто испробовал, обратной дороги нет. Поэтому JJ-180 остается «вещью в себе». Известны лишь побочные эффекты. Конечно, риги знают, что человечество давно балуется наркотиками, и они могли подсунуть врагам что-нибудь такое, ни на что не похожее и неотвратимо губительное...
— А как же Молинари...
— Молинари знает. Корпорация Фундук ежедневно извещает его о наших военно-фармакологических достижениях. Только, пожалуйста, ради Бога, никому, ни в коем случае...
— И не собираюсь, — оборвала его Кэт.
«Проще тебя самого посадить на этот JJ-180, — подумала она. — Посмотрим, каким ты тогда будешь смелым и решительным».
— Но, может быть, это и в самом деле оружие победы, — сказала она вслух.
— Еще бы. Единственная ставка в войне на этот продукт...
— Молчите, — оборвала его Кэт. — Больше ни слова. Ведь это же «военная тайна».
«И сам ты сядешь на этот JJ-180. Впрочем, по заслугам. Каждый, кто знает, что такое JJ-180, уже заслужил наказания. Останешься со мною. Будешь есть со мной, спать со мной и каждую минуту молить о смерти, как я сейчас. А я тем временем попытаюсь добраться до Эрика».
«Я достану этот наркотик, — мысленно решила она. — И стану пичкать им в Шайенне каждого встречного и поперечного, они это заслужили. В том числе и сам Секретарь, раз он дал согласие на разработку. Это вынудит их искать исцеление от мерзкого наркотика, потому что от этого будет зависеть их жизнь. А сейчас до меня никому нет дела: ни Эрику, ни Корнингу...»
«Они должны, — мысленно кляла она себя, нажимая на слово „должны“, найти средство избавления от заразы. Когда от этого будет зависеть их личная жизнь, они не будут вести себя столь равнодушно. Тут-то я и достану Эрика».
«Они будут вынуждены разработать противоядие. Их жизнь — и жизнь их близких — будет зависеть от этого. Я стану заражать их всех, до единого, включая генерального Секретаря».
— Предполагалось отравить JJ-180 их источники воды — по всей планете.
— Великолепная идея, — выдохнула Кэт.
Лифт остановился.
«Итак, правительство придумало наркотик, превращающий живое существо в робанта. Даже не в робанта, а в нечто более низкое, чем человек. Когда к человеку путь уже закрыт и остается только гадать, где тебе оставлена ступень в эволюционной лестнице», — думала она.
— Рядом с ящерами Юрского периода, — вслух решила Кэт. — Гигантские хвосты и крошечные мозги. Остались одни рефлексы. Совершенные биомашины, так, что ли?
— Что ж, — уловил ход ее мыслей Иона. — Думаю, мы не будем особо плакать, если риги станут ящерами.
— Я стану плакать о любом, кто связался с JJ-180, — сказала Кэт.
И осеклась.
«Пора увольняться, — пронеслось в голове. — Работа — это трансплантация человека на удобное работодателю место».
Тем временем в своем новом, небольшом, современно обставленном жилище, предоставленном правительством в Шайенне, доктор Эрик Арома закончил читать историю болезни нового пациента — историю громадного загадочного тела под вымышленным именем «мистер Браун». Пресловутый «мистер Браун», думал он, захлопывая толстый том, был больным без диагноза, с различными симптомами, вплоть до метастазов в печени, — и... странным образом до сих пор оставался жив. Судя по всему, метастазы просто растворились — об этом говорили анализы. Почему пресловутый «мистер Браун» до сих пор жив, понять представлялось невозможным.
Давление двести двадцать — при отсутствии диеты и трансплантаций, которыми мистер Браун загадочным образом пренебрегал.
Трижды перенес рак. Каждый раз рак возникал от желания покинуть этот мир. Однако Молинари была нужна только болезнь, а не печальный финал. Имитация самоубийства.
Сложный пациент.
Скрипнула дверь. На пороге стоял человек.
— «Сикрет Сервис», доктор Арома. Вас ждет Секретарь. У него снова разыгрались боли, так что вам лучше поторопиться, — сказал он, извлекая пропуск.
— Само собой, — Эрик метнулся к шкафу, где висел плащ, и спустя секунду шел за телохранителем по коридору.
— Живот? — спросил он, усаживаясь в припаркованный лимузин.
— Боли переместились влево, в область сердца, — отвечал человек из «Сикрет Сервис», выруливая со стоянки.
— Как будто давит большая рука сверху?
— Он не приводил сравнений, только стонал.
Они подъехали к Белому Дому ООН. «Искусственный орган, — думал Эрик, спускаясь в подземный гараж. — Если бы мне только разрешили вставить искусственный орган».
Но из чтения медицинской карты становилось понятным, что Молинари по принципиальным соображениям отвергал трансплантационную хирургию. В самом деле, трансплантация изменила бы положение вещей, которое его вполне устраивало, двусмысленность его существования — между жизнью и болезнью.
— Сюда, доктор, — человек из «Сикрет Сервис» показал на дверь, окруженную людьми в форме. Охранники расступились, и Эрик вошел.
Посреди комнаты на огромной смятой постели возлежал Джино Молинари, глядя в потолок. В потолок был вмонтирован телевизор.
— Я умираю, доктор, — сказал Молинари, поворачивая голову в сторону доктора. — Похоже, эти боли на самом деле исходили из сердца.
По его побагровевшему лицу, исчерченному прожилками, катился пот.
— Сейчас снимем электрокардиограмму, — сказал Эрик.
— Десять минут как сняли, там ничего нет. Моя болезнь слишком тонка для ваших инструментов. Многие инфарктники, как я слышал, делали ЭКГ, но там ничего не было. Разве не так? Послушайте, доктор. Я знаю кое-что, неизвестное вам. Вас, наверное, удивляет, откуда у меня несуществующие боли. Наши союзники замыслили раздавить фирму ТИФФ. Мне уже показывали документы — они все конфиденциальны. В вашу фирму внедрен агент. Говорю вам на случай, если я скоропостижно... могу оставить вас в любую минуту, сами понимаете.