— Мы поступим так, как скажет Сьюпеб, — оборвал ее Чик. — И если он посоветует тебе вернуться вниз, а ты этого не сделаешь, я обращусь в суд, чтобы тебя выселили из моей квартиры. И никак иначе!
Винс еще никогда не слышал, чтобы брат был так тверд. Это было удивительно. Наверное, объяснение нужно искать в банкротстве «Фрауэнциммер Ассошиэйтес». В конце концов, работа для Чика была всей его жизнью.
— Самое время выпить, — сказал Чик и отправился к бару.
* * *
— Где это вы умудрились откопать такое? — сказала Николь, кивая в сторону исполнителей, бренчавших на гитарах очередную народную песню и гнусаво бурчащих в микрофон, установленный посредине гостиной с камелиями, одни и те же слова. Она чувствовала себя несчастной.
— В жилом комплексе «Дубовые фермы» в Кливленде, штат Огайо, — деловито ответила искатель талантов Джанет Раймер.
— Отправьте их назад, — сказала Николь и дала знак Максвеллу Джемисону, который, грузный и вялый, сидел в дальнем углу просторного помещения.
Джемисон тут же встал, подобрался и решительно двинулся к исполнителям народных песен. Те глянули в его сторону, сразу все поняли, и их монотонная песнь быстро затихла.
— Мне бы хотелось пощадить ваши чувства, — сказала им Николь, — но, как мне кажется, у нас этим вечером и так достаточно народной музыки. Извините!
Она одарила их одной из своих сияющих улыбок.
Они уныло улыбнулись ей в ответ. Для них все было кончено. И они это понимали.
«Назад, в „Дубовые фермы“, — сказала себе Николь. — Где вам и надлежит находиться».
К ее креслу приблизился один из служителей Белого дома, одетый в униформу.
— Миссис Тибодо, — прошептал он, — помощник госсекретаря Гарт Макри ждет вас в гостиной пасхальных лилий. Он утверждает, что вы ждете его.
— О да, — ответила Николь. — Спасибо! Предложите ему кофе или что-нибудь покрепче и скажите, что я скоро буду.
Служитель удалился.
— Джанет, — сказала Николь, — я хочу, чтобы вы прокрутили запись видеофонного разговора с Конгросяном, которую вы сделали. Я хочу лично удостовериться, что он серьезно болен. С ипохондриками никогда ни в чем нельзя быть уверенной.
— Видите ли, у записи отсутствует видеокартинка, — сказала Джанет. — Конгросян своим полотенцем…
— Да, я понимаю! — Николь почувствовала раздражение. — Но я знаю его достаточно хорошо, чтобы узнать все и по голосу. Если у него и в самом деле проблемы, он сдержан и сосредоточен на себе. Если же просто жалеет себя, то становится очень говорливым.
Она встала, гости, расположившиеся по всей гостиной, последовали ее примеру. Сейчас их было не так уж много: и час был поздний, почти полночь, да и программа оказалась весьма убогой. Вечер получился явно не из лучших.
— Я вот что обещаю, — лукаво сказала Джанет Раймер. — Если мне не удастся найти кого-нибудь получше этих «Лунных распутников», — она глянула на исполнителей, угрюмо складывающих свои инструменты, — я составлю всю программу из лучших рекламышей Теодора Нитца. — Она улыбнулась, показав безупречные стальные зубы.
Николь вздрогнула. Остроумие Джанет порой переходило всякие границы. А сама она временами оказывалась слишком язвительной и не в меру самонадеянной, полностью отождествляя себя с могущественным заведением и оставаясь уверенной в себе в любое время. Это тревожило Николь — найти в искателе талантов какую-либо слабую струнку было чрезвычайно трудно. Неудивительно, что любая сторона жизни, любой ее аспект становились Для Джанет Раймер своего рода увлекательной игрой.
Народных певцов на подиуме сменила другая группа. Николь глянула в программку. Это был «Современный струнный квартет» из Лас-Вегаса; через несколько секунд они начнут исполнять произведения Гайдна. Несмотря на собственное название… Сейчас, пожалуй, было самое подходящее время отправиться на встречу с Макри. Гайдн показался Николь, в свете тех проблем, которые ей предстояло решать, слишком уж изысканным. В его музыке было слишком много украшательства и слишком мало обстоятельности.
«Когда Геринг окажется здесь, — подумала Николь, — мы пригласим уличный духовой оркестр, пусть поиграет баварские военные марши. Нужно будет дать задание Джанет… Или лучше послушаем Вагнера? Кажется, нацисты были просто помешаны на Вагнере…»
Да, она была абсолютно уверена в этом. Она изучала книги по истории Третьего рейха; доктор Геббельс в своих дневниках не раз упоминал о том благоговении, которое испытывали высшие нацистские чины при исполнении «Кольца нибелунгов». Или это были «Мейстерзингеры»?
«А можно устроить так, чтобы духовой оркестр играл попурри на темы из „Парсифаля“, — решила Николь, развлекаясь. — В темпе марша, разумеется. Своего рода проктологическая версия, специально для Ubermenschen[30] из Третьего рейха.
В течение ближайших двадцати четырех часов специалисты по аппаратам фон Лессингера должны завершить прокладку туннеля в 1944 год. И по всей вероятности, завтра в это время Герман Геринг уже будет здесь, вырванный из своей эпохи самым коварным из переговорщиков Белого дома, тощим и маленьким пожилым майором Такером Беренсом. Практически самым настоящим Дер Альте, если не считать того, что армейский майор Беренс — человек живой, подлинный, который дышит, а не симулирует дыхание. По крайней мере, насколько ей это известно. Хотя порой ей начинало и впрямь казаться, что она находится исключительно среди искусственных творений, порожденных техническими достижениями картельной системы, в частности, «АГ Хеми» тайно сговорившимся с «Карп унд Зоннен Верке». Их тяга к эрзац-реальности была для нее, откровенно говоря, совершенно невыносима. За долгие годы сотрудничества с такими картелями в ней развился страх перед ними.
— У меня назначена аудиенция, — сказала она Джанет. — Извините меня.
Она поднялась и вышла. Как только она оказалась в коридоре, который вел к гостиной пасхальных лилий, позади пристроились двое сотрудников НП.
В алькове, кроме Гарта Макри, сидел мужчина в форме, по которой Николь распознала одного из высших чинов тайной полиции. Однако имя его ей не было известно. Судя по всему, он прибыл вместе с Гартом. Не замечая ее, они тихо разговаривали друг с другом.
— Вы уже уведомили «Карп унд Зоннен»? — спросила она.
Мужчины тут же вскочили, почтительно и внимательно глядя на нее.
— О да, миссис Тибодо, — ответил Гарт. — По крайней мере, я проинформировал Антона Карпа о том, что симулякр, изображающий Руди Кальбфляйша, в самом скором времени прекратит свое существование. Но я не поставил их в известность о том, что следующий симулякр будет нами получен по другим каналам.
— Почему? — спросила Николь.
Взглянув на неизвестного, Гарт сказал:
— Миссис Тибодо, это Уайлдер Пэмброук, новый комиссар НП. Он предупредил меня о том, что в «Карп унд Зоннен» проведено тайное совещание высшего исполнительного персонала, на котором была обсуждена возможность того, что контракт на поставку и изготовление нового Дер Альте будет заключен с некой иной фирмой. НП, разумеется, имеет немало агентов, работающих у Карпа… нет нужды говорить об этом.
Николь повернулась к комиссару:
— И что же Карп собирается делать?
— Он обнародует тот факт, что Дер Альте являются искусственными созданиями, что последний живой человек занимал пост Дер Альте пятьдесят лет назад. — Пэмброук с шумом прочистил горло: похоже, ему было не по себе. — Разумеется, это сущее нарушение основного закона. Такое знание представляет собой государственную тайну и не может быть раскрыто перед бефтами. И Антон Карп, и отец его, Феликс Карп, прекрасно это понимают; они обсудили юридические аспекты на своем совещании. И понимают, что они — как и все остальные высокопоставленные руководители фирмы — будут немедленно привлечены к ответственности.
— И тем не менее они готовы к активным действиям, — сказала Николь.
«Значит, мы верно оценивали обстановку, — подумала она. — Люди Карпа уже очень сильны. И обладают слишком большой автономией. И без борьбы от своего не откажутся».
— Люди, занимающие высшие посты в иерархии картеля, странно негибки, — сказал Пэмброук. — Это, пожалуй, последние истинные пруссаки. Генеральный прокурор просит, чтобы вы прежде, чем перейти к решительным действиям, поговорили с ним. Он собирается наметить в общих чертах направление государственного судебного процесса против «Верке» и хотел бы обсудить с вами некоторые юридические аспекты. Впрочем, он готов начать процесс в любой момент. Как только получит официальное уведомление. Однако… — Пэмброук искоса поглядел на Николь. — Судя по моим данным, картельная система чересчур огромна и слишком прочна, чтобы ее можно было свалить парой ударов. Как я полагаю, вместо прямых действий правильнее было бы использовать тактику qui pro quo[31]. Мне кажется, это более предпочтительно. И выполнимо.
— Это мне решать, — заметила Николь.
Гарт Макри и Пэмброук почтительно кивнули.
— Я намерена обсудить этот вопрос с Максвеллом Джемисоном, — в конце концов сказала Николь. — Пусть Макс поразмыслит и четко определится в отношении того, как эта информация с Дер Альте будет воспринята бефтами, неинформированной общественностью. Я же пока понятия не имею, как они отреагируют. Взбунтуются ли? Или найдут забавным? Лично я нахожу забавным. И не сомневаюсь, что восприняла бы все так же, окажись мелким служащим какого-нибудь картеля или правительственного агентства. Вы согласны?
Мужчины в ответ на ее слова даже не улыбнулись, оставшись сосредоточенными и мрачными.
— По моему мнению, — сказал Пэмброук, — оглашение этой информации нанесет удар по всей структуре нашего общества.
— Но ведь это и в самом деле забавно. Разве не так? Руди — кукла, эрзац-творение картельной системы… А одновременно и самое высокопоставленное избираемое должностное лицо СШЕА. Люди голосовали за него и за прежних Дер Альте на протяжении целых пятидесяти лет… Извините, но это не может не смешить. К этому невозможно относиться иначе!