он в них денег вкладывал, а затем забирал. Сегодня инспектор сказал, что Джон купил еще дом или два на мамочкино имя.
— Ну, прямо как в этом сериале „Даллас".
— И как я себя при этом должна чувствовать?
— Полной дурой. Я тебя понимаю.
— Но ничего. Налоговый оценщик его компанию по косточкам разберет. Они собираются проверить налоги за последние пять лет, телефонные счета, квитанции, отчеты — все, каждую бумажку. Мой адвокат одну отсрочку уже получила: суд у нас тринадцатого апреля. Но теперь Джейн говорит, что, возможно, понадобится еще одна отсрочка. Крепко взялись. Я тебе говорила, за сколько он продал свою часть компании?
— Да. Просто не верится.
— Любому идиоту понятно, что это грязная махинация. И судья так считает. А инспектор уверен, это не все, нужно дальше копать. Как тебе такая „паутина"? Джон, скотина, долго над этим работал. А за акции, ценные бумаги и прочую мелочь инспектор еще даже не принимался. А после полной проверки им нужно будет оценить реальный капитал Джона, и только тогда можно будет что-то делить. И сколько эта хренотень еще протянется…
— Надеюсь, недолго. От такого с ума сойти можно, — сочувственно протянула Глория.
— Да уж. Вот так эти мужики нас дурят, — резюмировала Бернадин.
— Точно.
— Я тебе одно скажу: больше я в такое дерьмо не вляпаюсь.
— Очень надеюсь.
— Я тебе говорю. С сегодняшнего дня я за своими деньгами слежу сама. Хватит играть вслепую.
— Да, Берни, конечно.
— Впрочем, мне и беспокоиться не о чем. Со мной такого больше точно не произойдет.
— Это почему?
— Потому что я хорошенько все обдумала, времени у меня было предостаточно. Кто бы он ни был, что бы ни делал и что бы я к нему ни испытывала, замуж я больше не пойду. Ни за что.
— Это ты сейчас так говоришь, потому что разводишься, Берни. А едва все закончится, вот увидишь, сразу начнешь думать по-другому.
— Нет уж, уволь. Не настолько я сошла с ума. Ну, может, я и не совсем в себе, но отвечаю за каждое свое слово.
— Ладно, но, честно говоря, я бы не отказалась.
— Замуж выйти можно. Но получается как-то не то, что должно быть. И поверь, Гло, может, это к лучшему, что ты не замужем. Ты просто не знаешь, что это такое.
— Не все браки плохи.
— Я и не говорю, что все. Только с такой дрянью приходится возиться, что, уж я-то знаю, поэтому не стоит ввязываться.
— Просто некоторые замуж выходят не за тех.
— Ну, да ведь черт его разберет. Пока за него, поганца, замуж не выйдешь, никакой правды не узнаешь!
— Верно, — подтвердила Глория.
Кофе был выпит.
— Не пройтись ли по магазинам? Ты как? — спросила Глория.
— Почему бы и нет, — ответила Бернадин и убрала чашки.
Они побывали уже в восьми или девяти магазинах. Глория выложила сто пятьдесят долларов на кроссовки „Эйр Джорданс" Тарику в награду за полный табель приличных оценок. К тому же он эти кроссовки выпрашивал месяцами. Бернадин выбросила на тысячу долларов чеков „Америкэн Экспресс", накупив кучу всякой ерунды: еще косметики, еще одну черную сумочку, еще один костюм горчичного цвета, неизвестно для чего, и дешевые часы. Детям купила разные безделушки, без которых они наверняка могли обойтись: очередью электронную игру для Джона-младшего и какой-то говорящий компьютер для Оники.
— Смотри-ка, кто идет, — сказала Глория Бернадин, увидев выходившую из галантерейного магазина Робин. На ней была облегающая ярко-красная блузка с очень низким вырезом, как обычно, и сильно облегающие синие джинсы с широким красным поясом и красные туфли на низком каблуке: Робин ни за что в жизни не выйдет „на люди" в кроссовках.
— Ты только посмотри на нее! Горбатого могила исправит, — вздохнула Бернадин и взглянула на часы: без десяти пять. — Сегодня я не дам ей заговорить меня до смерти. Мне надо домой. Дети приедут через час, Джон, будь он неладен, всегда точен.
— Эй, привет! — воскликнула Робин, заметив Глорию и Бернадин. Она несла крошечный белый пакетик. — И что это вы тут делаете?
— Догадайся, — сказала Глория.
— Нет, вы посмотрите на эти сумки! Ну, кому что, а мы, бедные труженики, не можем позволить себе роскошь покупать все, что вздумается.
— Мы уже домой, — предупредила Бернадин. — Как жизнь?
— Ой, вы не поверите. Со мной такое произошло, такое!..
— И что же? — спросила Бернадин.
— Пойдем посидим где-нибудь чуточку.
Бернадин и Глория переглянулись.
— Да ладно вам, на минуточку. Я ж вас месяц не видела, только по телефону и общаемся. Пошли, а?
— Ладно, Робин, — вздохнула Бернадин. — Но учти, что через полчаса я должна быть дома.
Они спустились в галерею, где маленькие продуктовые киоски предлагали пиццу, замороженный йогурт, горячие сосиски, греческие и китайские блюда, шоколадное печенье. Рядом находились столики, где можно было посидеть. Бернадин выбрала один в отсеке для курящих, и они сели.
— Я встретила одного человека, — сказала Робин, запустив руку в волосы. Когда она наклонилась, груди у нее чуть не выскочили из блузки, словно им было тесно.
— И? Еще что нового? — поинтересовалась Глория.
— Гло, заткнись. В общем, он… Он такой… Богом клянусь, я даже описать его не смогу.
— Попытайся, — предложила Глория.
Бернадин закурила.
— Его зовут Трой, — начала Робин. — Одно имя чего стоит. Ни о чем вам не говорит?
— Мне оно Троя Донахью напоминает, — сказала Бернадин. — Только не говори, что он белый.
— Да ну тебя, Берни… Нет. Никакой он не белый. Вполне коричневый и вообще находка: и преподает в колледже, и тренирует футбольную команду, и, кроме того, он из Атланты, и, слава Господи, он Водолей.
— Короче, ответ на твои молитвы, а? — поддела ее Глория.
— Отвяжись, Гло!
— А что он преподает? — спросила Бернадин, стряхивая пепел.
— Естественные науки.
— Хорошо, — кивнула Бернадин. — У него есть мозги, и, значит, ты уже серьезно настроилась.
— Хороший? — поинтересовалась, вставая, Глория.
— Хороший — не то слово. Последние три дня я просто как пьяная. Ты куда?
— Я, наверное, попробую вот тот замороженный йогурт, — ответила Глория. — Принести кому-нибудь?
— Мне нет, — отказалась Робин.
— И мне нет, — сказала Бернадин.
Глория повесила на плечо сумочку и отправилась за йогуртом.
— Значит, целых три дня, да? — хмыкнула Бернадин. — Что это с тобой, Робин, хочешь попасть в книгу рекордов Гиннесса?
— Ну тебя к черту, Берни.
— И где же ты это чудо встретила?
— Не поверишь. В бакалейной лавке. Мы туалетную бумагу покупали, представляешь! — сказала она, постукивая ярко-красными ногтями по столику.
— А с Майклом у тебя как?
— Звонит иногда. Помнишь женщину, которую мы с ним видели?
— Да.
— Это так, говорит, ничего серьезного. Он и пригласил-то ее, чтобы не сидеть дома. Ну и пусть его. Старина Майкл сказал, что не намерен сидеть у телефона сложа руки, дожидаясь, когда я позвоню и скажу, что ему делать дальше.
— Молодец, Майкл.
— Да я и не хочу с ним встречаться, пока.
— Никогда не сжигай мосты, Робин.
— В любом случае Трой — прямо дар Божий. То, что нужно.
— И чем же вы занимались, или лучше не спрашивать?
— Ой, Берни, перестань. Ты прямо как Глория.
— Стало быть, ты с ним уже трахнулась.
— Ну и что?
— Робин, ну, когда ты научишься управлять своей слишком активной секс-машинкой? Ты совсем не умеешь говорить „нет"?
— А зачем?
— Да чтобы сначала узнать человека получше, бестолочь.
— А ты подумай, вот не переспала бы я с этим неумехой-трахальщиком Майклом сразу, что тогда?
— Может быть, поняла, что на самом деле он тебе по-настоящему нравится.
— Он мне нравится, но он меня просто не удовлетворяет. Если чему-то меня жизнь и научила, так это тому, что нельзя научить мужика трахаться.
— Не спорю.
— А знаешь, как тяжело сосать маленький член?
Бернадин засмеялась.
— Не знаю и не горю желанием узнать.
— Ладно, подруга, этого красавца я намерена удержать.
— Да как ты вообще можешь такую чушь нести, Робин? Ты же с ним только три дня назад встретилась!
— Есть такая штука, взаимное притяжение, понимаешь? Ты слишком долго была замужем, Берни, вот в чем твоя беда.
— Наверное, ты права.
Глория вернулась с пустыми руками и садиться не стала.
— Готова, Берни?
— Да, — сказала та, собирая пакеты с покупками.
— Ты придешь на собрание? — спросила Глория у Робин.
— Наверное, — ответила она, — а когда, кстати?
— В четверг, пятого апреля. Ты же, кажется, записывала.
— Да, но блокнот-то я с собой не ношу, мисс Оазис.
— Пока, Робин. Надеюсь, там увидимся.
— Пока, — отозвалась Робин.
По дороге к машине Бернадин посмотрела на Глорию и вдруг расхохоталась.
— Чему это ты? — спросила Глория.
— Робин. Она безнадежна.
— Я думала, ты это давно поняла, — хмыкнула Глория и достала из сумочки баночку взбитого йогурта с карамелью.
Пальцы Бернадин так и летали по кнопкам счетной машинки. Перед ней лежало штук десять, если не больше, папок с разными контрольными листками. На следующей неделе аудиторская проверка, и если к этому времени в цифрах порядка не будет, ее ждут неприятности. И большие. Сама, конечно, виновата, что так долго тянула, но сразу столько всего навалилось, что просто не знаешь, с какого конца взяться. К тому же одна секретарша ушла, и они отстали из-за этого тоже. Бернадин просила найти ей помощника, но начальник слишком большой жмот, чтобы нанять еще кого-то. Часть ее работы состоит в оплате счетов клиентов. Ей приходится выписывать чеки по индивидуальным пенсионным счетам, по налогам на зарплату, по расходам на содержание недвижимости, на непредвиденные обстоятельства. Кроме того, Бернадин вела учет всех сделок и операций и должна была проверять, все ли доходы и расходы учтены. Одной из компаний, которую представляла Бернадин, принадлежала сеть домов престарелых. Сегодня утром Бернадин сообщили, что на компанию подали в суд: пища на одном из объектов оказалась недоброкачественной, и даже были случаи отравления. Два ч