— Такие вещи надо запрещать!
— Ты и сам порядочный франт!
Он подхватил меня под руку. Неужели мы только с утра знакомы? Отчего же мне так хорошо? Так, будто я его сто лет знала. Как стремительно все происходит. Не понимаю. Но в эту минуту я и не искала ответов. Какая разница, как все случилось? Главное, что случилось хоть что-то, и я рада.
Мы вышли из гостиницы. На улице Чарльз спросил, поедем ли мы на такси или пойдем пешком. Туфли я надела на низком каблуке, так что могла и пройтись.
— Отлично, — согласился он, — я чувствую, что я могу гулять с тобой хоть всю ночь.
— А что ты ел на обед? — спросила я.
— Ничего. А ты?
— То же самое.
— Ты-то отчего не ела?
— Не хотелось.
— Мне тоже, — добавил он. — Это ты мне весь аппетит перебила, Саванна. Я совершенно потерял душевное равновесие. Представляешь, у меня всего с собой два костюма, так я битый час голову ломал, какой надеть. Если я здесь ничему на семинаре не выучусь, только ты будешь в этом виновата.
— Перестань, Чарльз. Смутил вконец.
— Вот и славно. Я и добиваюсь, чтоб у тебя голова, как и у меня, кругом пошла.
— Кажется, уже добился.
Мы взялись за руки и двинулись по дорожке. Рядом, тоже рука об руку, шагали другие пары. Мне наконец показалось, что я понимаю, что происходит. Наверное, Чарльзу передалось мое чувство. Он крепко сжал мою руку, а я пожала его.
Наконец мы добрались до нужной гостиницы. В зале, где устраивался вечер, было полным-полно белых. Наших легко можно было пересчитать по пальцам. Мы нашли свободный столик, но не сразу сели: Чарльз предложил потанцевать. Я радостно согласилась. Он двигался уверенно. И наблюдал за мной. А я за ним. Он улыбался, глядя на меня. А я — в ответ. Не знаю, под сколько песен мы протанцевали, но наш столик оказался уже занят. Мы не огорчились.
— Ты мне нравишься, — сказал он.
— Что?
— Я говорю, ты мне нравишься. Мне нравится, кто ты. Мне нравится, какая ты Мне нравится, как ты думаешь, нравится, что ты делаешь, нравится все, о чем ты говоришь. Мне ужасно нравится, как ты двигаешься. Сегодня великолепный вечер.
— Да ты и сам в моей жизни как что-то освежающее, — ответила я.
— Значит, поболтать еще мы можем?
— Я вся внимание, — поддразнила я.
— Ты могла бы потанцевать со мной еще один раз? — Он сделал умоляющее лицо.
— Только один и последний.
— Ой, знаешь, я голодный, как волк. А ты?
— Ты не слышал, как у меня в животе бурчало?
— У-у. Ты была слишком далеко. Еще несколько минут потерпишь? Уже час сплошной рок-н-ролл. Следующая, наверно, будет что-то помедленнее. Сил нет, так интересно, какая ты на ощупь.
— Чтоб узнать, какая я на ощупь, не обязательно ждать медленного танца.
— Это правда? — Он вздернул брови.
— Конечно.
— Не хочу спешить, — ответил Чарльз, — я бы прямо сейчас тебя схватил и покрыл поцелуями. Но есть одно „но". Если уж на то пошло, я хочу вести себя как джентльмен. Поэтому еще весь ужин придется сходить с ума от любопытства. Договорились? — Он подставил мне руку.
Я подала свою, и понеслось!
За ужином я почти не ела. На обратном пути мы зашли в казино при „Цезаре". Чарльз спросил, люблю ли я азартные игры.
— Я уже в игре, — ответила я.
Он странно взглянул на меня. Не знаю, что вдруг на меня нашло, что толкнуло на такую смелость. Да какая разница, просто сердце неслось на автопилоте, и я наслаждалась каждой секундой.
— Что же у тебя за игра?
— Это не игра, — ответила я.
— Я рад. Для меня тоже.
Тут справа кто-то вскрикнул. Я обернулась и увидела, как зажегся красный фонарь на одном из автоматов.
— У кого-то джек-пот[11]! — закричала я.
— Кажется, у меня тоже, — ответил он.
— Погоди, это можно понимать двояко, Чарльз.
— Ты отлично знаешь, как надо понимать. Уж в это ты со мной не играй. — Он опустился на табурет у игрального автомата.
— Ладно. Тогда серьезно. Скажи, ты чувствуешь, что тебе выпало счастье, или просто пришла хорошая карта?
— Ты не поняла, Саванна. Если ты думаешь, что я только хочу с тобой переспать, ты ничего не поняла.
— А, так, значит, не хочешь? Я правильно поняла?
Он достал из кармана двадцать пять центов, бросил в прорезь и опустил рычаг. Подождали. Он выиграл вишню. Из автомата выпало два двадцатипятицентовика.
— Вот это везение. — Он протянул монетки мне. — Разумеется, я хочу спать с тобой. Я совру, если скажу нет. Было бы странно, если б я не хотел. Наш выигрыш в твоих руках. Тебе и решать когда.
— Пойдем, — сказала я и повела его к лифту. Вместе с нами поднималась пожилая пара. Не успела дверь закрыться, как Чарльз прижал меня в угол и посмотрел сверху вниз.
— Как хорошо, что сегодня я тебя встретил, — произнес он и поцеловал меня в губы. Я едва удержалась на ногах. — Как хорошо, — повторил он.
Пожилые спутники не подали вида, что заметили, чем мы занимаемся. Когда мы вышли из лифта, вслед нам донеслось: „Счастливого медового месяца!"
Я извинилась за беспорядок в комнате и кинулась собирать раскиданные вещи. Чарльз действительно был джентльменом. Он не перешел, что называется, сразу к делу, а сел на диван, вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую красную книжечку, нашел нужную страницу с отогнутым уголком и стал смотреть, как я заканчиваю уборку.
— Когда в последний раз вы пели в одиночестве?
— Что?
— Когда в последний раз вы пели в одиночестве?
— Не знаю. Эту книжку ты хотел показать?
— Да. Я тебе ее оставлю. Забавная книжечка. Заставляет думать о вещах, которые никогда бы не пришли в голову.
— Как называется?
— „Спроси себя", — ответил он. — Что бы вы изменили в мире, если бы вам было дано изменить что-нибудь одно?
Я отложила купальник, который складывала.
— Я бы кучу всего изменила.
— Мне надо что-нибудь одно.
— Ну, одно из моих самых горячих желаний, это чтобы люди, особенно с разным цветом кожи, относились друг к другу доброжелательно и уважительно. Но еще мне бы хотелось иметь такую власть, чтобы уничтожить нищету, и особенно наркотики.
Он кивнул.
— Если бы вы могли поселиться в любой точке земного шара, где бы вы предпочли жить?
— Не знаю.
— Выберите, к чему стремитесь в жизни больше всего: первое — к безопасности, второе — к любви, третье — к власти, четвертое — к удовольствию, пятое — к деньгам.
— Ко всему. Но прежде всего — к любви. Она, надеюсь, дала бы ощущение безопасности, силы, радость жизни еще больше, чем я чувствую теперь. И, надеюсь, я не была бы бедной.
— Если бы вы могли проснуться утром совершенно другим человеком, какое качество вы бы выбрали?
— Силу воли. Чтобы бросить курить.
— Я не знал, что ты куришь.
— К сожалению.
— Ваш самый приятный сон?
— Не скажу.
— Ваш самый ужасный кошмар?
— Приснилось, что убила человека. Только было так жутко, что я скорее проснулась и заставила себя снова заснуть, чтобы увидеть тот же сон, но с другим концом; и во второй раз все изменила.
— Если бы вам предложили каждую ночь видеть страшные сны, а через год получить в награду несметное богатство, что бы вы ответили?
— Нет.
— Если бы у вас была возможность напустить порчу на кого-нибудь, вы бы это сделали?
— Нет.
— Завидуете ли вы кому-нибудь настолько, чтобы хотеть поменяться с этим человеком местами?
— Нет.
— Стоит душный летний день. Вы идете через стоянку автомобилей у огромного магазина. Вдруг видите, что в запертой машине собаке сделалось плохо от зноя. Ваши действия?
— Разобью стекло и выпущу собаку.
— Что вы цените в мужчине?
— Это тоже из книжки?
— Нет, — ответил он и захлопнул книжку.
Я помолчала секунду.
— Уважительность, порядочность, искренность, чувство юмора, чувство собственного достоинства, чувственность, ум, активность и… Здесь я остановлюсь.
— Ты веришь в Бога?
— Конечно, я верю в Бога.
— Ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Что ты имеешь в виду под „первым взглядом"?
— Неважно. И последний вопрос. Какой вечер ты бы считала для себя самым лучшим?
— Этот, — ответила я.
Наконец этот мужчина поднялся, подошел к кровати, где я сидела, и поцеловал меня. До него со мной так никто не играл. Такое вступление мне понравилось.
— Твои губы — самые сладкие, — произнес он.
— А ты так хорошо целуешься, — выдохнула я.
Он целовал кончики моих пальцев. Каждый по очереди. Потом провел рукой по платью, по ногам и стал ласкать губами пальцы моих ног. Я была рада, что не надевала чулки, что приняла душ перед уходом и, больше всего, что насыпала душистого талька в туфли.
Я буквально парила в воздухе. Мне захотелось доставить ему такое же удовольствие. Я потянулась к нему, но он прижал мою руку к постели:
— Не шевелись.
Тогда я предоставила ему делать свое дело.
Я и не поняла, как он одним мягким движением снял с меня платье. Когда он закончил целовать мой живот, я размякла окончательно. Почти растворилась. Что же это, если не рай. Чарльз ошибся: он так медленно и долго целовал мою грудь, что я перестала владеть собой. Я выкрикнула его имя каким-то чужим голосом.
— Что ты со мной делаешь?
— Что делаю? — Он поцеловал меня в губы. — Что делаю? — повторил он.
Но ответить я не могла. Я перевернулась, расстегнула его рубашку, потом брюки. Я поцеловала его в грудь. Мне хотелось сделать ему все. Но я не могла. Еще не могла. Я стала гладить его. Проводить языком по его бедрам, целовать колени, скользить по нему своим телом, целовать его спину сверху донизу.
— Саванна, иди ко мне.
Он крепко сжал меня и отпустил. Опять сжал и отпустил. Весь приник ко мне, как будто боялся, что я исчезну. Я вскрикнула снова, когда почувствовала его внутри. И он танцевал. А я вторила. И я танцевала. А он вторил. Пока оба не обессилели.