Запах духов все еще витал в воздухе, напоминая об отсутствии Виллы, о тех дорогих вещах, которые она покупала. Почему все же она не взяла с собой духи? Не такой уж праздный вопрос.
Седовласая старая дама открыла дверь и уставилась на Грейс водянистыми глазами с красными веками.
— Вы говорите по-английски?
И старушка, склонив голову набок, стала похожа на глуповатого какаду с белым гребешком.
— А? Английский? Да-да.
Грейс старалась говорить громче.
— Я Грейс Эшертон, кузина Виллы Бедфорд. Я остановилась в ее квартире наверху.
— С фрекен Бедфорд? Как хорошо. Не зайдете ли вы познакомиться с моей сестрой? Но не тратьте время, не пытайтесь говорить с ней. Она абсолютно глухая и понимает только меня.
Мисс Моргенсон не хвалилась, что она говорит по-английски. Произношение было совершенно, как и манеры. Она провела Грейс в уютную гостиную с лампами и вышитыми скатертями и представила точно такую же старую даму, которая, закрыв глаза, медленно раскачивалась в кресле-качалке.
— Катерина, — громко позвала она. — Проснись. У нас гостья.
Еще одна пара мутных глаз остановилась на Грейс.
— А? Кто эта молодая леди?
Сестра снова закричала:
— Кузина фрекен Бедфорд из Англии. Правда, хорошо? А это моя сестра Катерина. А я — Анна. Садитесь. И выпейте с нами кофе. Только не говорите, что у вас нет времени. Он уже готов. Катерина, мисс Эшертон посидит с нами и выпьет кофе.
Катерина раскачивалась и улыбалась. Она была в платье со старомодным высоким воротником, таком же, как у сестры, только коричневом. Обе были розовощекие, веселые, здоровые. Если незамужняя жизнь приводит к такому результату в столь почтенном возрасте, есть смысл подумать, решила Грейс. Во всяком случае, лучше, чем жизнь Виллы с ее запутанными проблемами или самой Грейс, разве что она старается вести себя более осмотрительно.
— Моя сестра давно глухая, — объяснила мисс Анна, суетясь с кофейными чашками.
— Значит, бесполезно спрашивать ее, не слышала ли она чего-то необычного вчера днем? — спросила Грейс. — А вы, мисс Анна?
— Необычное? — Старушка умолкла, склонив голову на бок, точно прислушиваясь.
— Меня весь день не было, и я думаю, кто-то был в моей квартире.
— Грабитель!
— Нет, не грабитель.
Она уже пожалела, что взволновала доброе создание.
— Нет, наверное, один из знакомых Виллы. Я подумала, может быть, вы видели, как кто-то поднимается наверх.
— Нет, мы никого не видели. Мы с сестрой любим поспать среди дня. И не в обиду будет сказано, научились не обращать внимания на тех, кто идет наверх, с тех пор, как фрекен Бедфорд там поселилась. Она молодая, сочли мы, и ей жить свою жизнь. Но сейчас, говорят, она внезапно уехала. Не можем себе представить, что скажет Аксель, когда вернется. Правда, Катерина?
Кресло-качалка замерло.
— Что ты сказала?
— Я сказала, как разочаруется Аксель, вернувшись и узнав, что фрекен Бедфорд уехала.
— Аксель? — спросила Грейс, и ее сердце быстро забилось.
Якоб, Свен, Аксель, Густав…
— Да, наш племянник.
— Он живет с вами?
— О нет, в этой тесной квартирке с двумя старыми женщинами? Но он заезжает к нам, возвращаясь из своих путешествий. Правда, Катерина? Он хороший мальчик, не так ли?
— Да, да, да!
— Он много ездит? — спросила Грейс и взяла чашку с кофе, протянутую осторожно, чтобы дрожащая чашка не стучала о блюдце.
— Много. В разные места. Исландия, Норвегия, Финляндия, иногда и балтийские порты. Он капитан судна. У Акселя хорошо идут дела. Правда, Катерина?
— И он женат? — спросила Грейс.
Она со смехом покачала головой. Шутка ей понравилась.
— Нет, нет, нет! Как бы тогда он мог интересоваться фрекен Бедфорд, если бы у него была жена?
Кофе был крепкий и горький. Грейс пила его глоточками и жалела, что Польсон не слышит их беседу.
— Ему нравилась Вилла?
— Думаю, немного. Но потом он возразил против цвета ее волос, когда она их выкрасила, а Аксель имел серьезные виды и решил, что цвет неподходящий. И они разругались, расставшись не лучшими друзьями.
— Как жаль, — сказала Грейс. — А ваш племянник симпатичный?
Приманка сработала до смешного легко.
— О, вы должны посмотреть его фотографию. Смотрите, смотрите на него!
— Чего это ты там показываешь, Анна? — спросила Катерина.
— Фотографию Акселя, когда ему был двадцать один год. Можешь себе представить: двадцать лет назад! Сейчас он куда серьезнее и меньше улыбается.
— Не так-то уж он улыбчив и на фотографии.
У него был узкий подбородок, прямой длинный нос, холодные светлые глаза.
Он и отдаленно не напоминал женоподобного Густава IV.
— Да, он симпатичный, — сказала Грейс. — А когда он снова к вам приедет?
— Да мы никогда не знаем заранее. Может, через месяц-два. Может, через три. Он появляется и исчезает, как дикий гусь.
Анне понравилось придуманное ею сравнение, и она повторила его, с тихим смешком добавив:
— Гусь довольно умный.
Грейс встала.
Ей показалось, что она узнала кое-что новое, но ничего такого, что дало бы ответ на ее вопросы. Ну разве что Аксель — не Густав. Кстати, что там Вилла писала про него в дневнике?
«Аксель смотрит на меня с такой ужасной серьезностью, и он так немногословен».
— Заходите к нам, мисс Эшертон, — сказала Анна, склонив на бок свою маленькую, как у попугая, белую головку.
И Катерина добавила:
— Так мило с вашей стороны.
Дверь закрылась, и старушки исчезли, будто убрали обратно в шкаф старомодный дагерротип. Но почему Польсон ничего не сказал ей об Акселе?
Потому что он никогда ничего не видит у себя под носом, стыдливо признался он позже, когда зашел поинтересоваться насчет новостей. Он знал, что у старушек есть племянник, но фру Линдстром и все другие называли его капитан Моргенсон и никогда — Аксель.
У них в гостиной, у этих двух кошечек, он никогда не бывал. И Вилла тоже. Он не верил, что Вилла встречалась с племянником более чем пару раз. Ну да, разве она не написала в дневнике, что он неразговорчив? Нет, это не Густав.
Грейс пожаловалась, что у нее голова, будто набита ватой. И она рада, что завтра поедет за город с Синклерами.
Польсон, казалось, огорчился. Но сразу же спохватился, что это даже неплохо, если она проведет время с Синклерами, потому что по воскресеньям он всегда ходит куда-нибудь с сыном и никогда не нарушает это правило.
— Вы не должны считать себя обязанным мне помогать.
Голос Грейс прозвучал резче, чем ей хотелось. Сын должен быть на первом месте у Польсона, не новая знакомая, да еще с такими проблемами.
Этот разговор они вели на лестнице, у двери Грейс, и она чувствовала себя уставшей и замерзшей. Приподнятое настроение от того, что она узнала про Акселя, испарилось. Это, конечно, ключ, но он ничего не открывал.
Польсон не смотрел прямо на нее, но она увидела в его глазах затаившуюся обиду и пожалела, что не была с ним более дружелюбна.
Глава 6
— Так вы собираетесь остаться? — сказал Питер Синклер. Грейс послышалось в его голосе раздражение. Атмосфера в машине была прохладной, и вообще было холодно. Казалось, что надвигается шторм, ветер раскачивал аккуратные лодочки на причалах и стряхивал листву с деревьев.
Кейт замоталась шарфом, целиком скрывшим ее волосы, и лицо ее казалось совсем детским. Питер был в толстом широком свитере и выглядел вдвое больше себя. Волосы развевались на ветру, и он был здоровым и привлекательным, но в плохом настроении, которого не мог скрыть, даже когда Грейс села в машину.
Дети были в шотландских красных беретах, слишком ярких для их бледных лиц. Георгия болтала, радуясь, что едут за город, а Александр молча сидел в углу.
— Он боится лосей, — сообщила Георгия. — Ну не глупость ли? Они вообще нам не покажутся.
— Он должен преодолеть этот глупый страх, — бросил через плечо отец и принялся расспрашивать Грейс, как она проводит время в Стокгольме.
Прежде чем она ответила, ее внимание отвлек высокий мужчина, который шел через дорогу с маленьким мальчиком.
— Смотрите, Питер, да это же Польсон!
Она помахала ему рукой, но тот был целиком поглощен тем, что ему говорил малыш. Грейс показалось, что такого внимательного выражения лица у Польсона она еще не видела, хотя что она могла разглядеть, увидев его на секунду из машины?
— Это его мальчик? — спросил Питер.
— Думаю, да.
— А вы не говорили, что у него жена и ребенок.
— Он не живет с ними и забирает сына на воскресенье.
— А, вот в чем дело, — сказала Кейт.
— Уровень разводов в Швеции — самый высокий в мире, — сказал Питер. — Вы это, наверно, знаете.
— Не стоит обсуждать это при детях. У них всегда ушки на макушке.
— А что такое уровень разводов? — спросила Георгия.
— Ничего, — резко ответил Питер.
— Грейс, вы не ответили на вопрос Питера. Вы собираетесь остаться?
— Да, пока не выясню все про Виллу.
— Но она же не знает, что вы здесь, дорогая. Может быть, она в Копенгагене, в Париже, в Риме, в Рио-де-Жанейро, кто знает?
— Но она вернется за вещами и чтобы уладить вопрос с квартирой. А я пока буду наслаждаться отпуском. Я уже начинаю.
И это была правда, тем более что она только что видела, какой Польсон хороший отец.
— Смешно слышать, что кто-то способен остаться здесь по собственному желанию, — проворчала Кейт.
Небо прояснилось, но на горизонте виднелась вереница низких облаков, светящихся ярким светом.
— Снеговые тучи. К концу дня они могут добраться сюда. В это время года все говорят о снеге и готовятся к нему. Но никто не знает, когда он пойдет.
Белые стволы берез, как факелы, выделялись на фоне угрюмых зеленых елей и сосен. Меньше чем через полчаса они выехали за город, и машина пошла через лес с коттеджами на полянках, столь любимыми горожанами-шведами.
Временами лес раздвигался, показывая озеро, или вдруг редел, и сквозь него проступали каменистые склоны.