Немцы выбрали Гинденбурга, а французы испугались, значит, опять монархия, опять милитаризм, угроза Франции, и я уверен, выберут от страха опять вроде Пуанкаре… И страшно, «14 миллионов убитых», и снова 1914 год… А англичане курят трубки и с презрением на все смотрят. Англичане в Париже, как в колониях, и не желают знать французский язык… и на магазинах написано «говорят по-английски»…
И что… Как раньше хуже не было быть русским, так теперь лучше нет быть гражданином СССР. Но есть но… Это значит, что необходимо работать, работать и работать… Свет с Востока – не только освобождение трудящихся. Свет с Востока – в новом отношении к человеку, к женщине и к вещам. Наши вещи в наших руках должны быть тоже равными, тоже товарищами, а не этими черными и мрачными рабами, как здесь.
Искусство Востока должно быть национализировано и выдано по пайкам. Вещи осмыслятся, станут друзьями и товарищами человека, и человек станет уметь смеяться, и радоваться, и разговаривать с вещами…
Вот посмотри, сколько здесь вещей, которые – снаружи украшены и холодно украшают Париж, а внутри, как черные рабы, затая катастрофу, несут свой черный труд, предвидя расправу с их угнетателями.
Прав Маяковский в «150 миллионах». Книги рассыпятся, и листы революционной толпой разнесут гнилые мозги их сочинителей.
Дома разлетятся от сплошной <…> и подмывания половых органов, а двухспальные кровати встанут на дыбы, вывалив дряблые сифилитические тела.
Ну, я расфилософствовался. Прости.
Это здесь часто находит на меня.
И что наши неприятности там в СССР? Здесь кажутся совсем пустяками; не Штеренберг и Луначарский ведь строят, а мы.
Ваш Анти.
Милая, дорогая Муличка!
Почему нет писем сегодня, не больна ли ты?
Мне так тоскливо. Все хожу и думаю, что с тобой? Не больна ли маленькая Мулька?
Завтра, если удастся, дам телеграмму с Морицом. Что с вами?
В субботу начну красить Клуб. Все идет хорошо, много работы. Расставляем экспонаты. Хороши шах маты и стулья.
Пиши скорей!
Анти.
Милый Зубрик! Получил твое письмо с радио-музыкой.
Выставляю 30 обложек, чайный сервиз, текстиль. Теперь ты будешь довольна, это из того, что я взял с собой.
Вместо бала мы сегодня хохотали до упаду. Смотрели на голых баб в стереоскопы и играли на разных машинах-автоматах, пробовали силу и пр. Это знает Володя, он, оказывается, все время в Париже играл на машинах…
На бал не ходил, там давка и поздно кончается представление24.
Скажи Володе, что Терновец и Аркин25 только говорят и мешают. Работают Дурново, Мориц и я. Миллер и Давид тоже много делают для себя…
Получила ли фото? Если фото не получила, то я больше не пошлю, а то жалко – хорошее фото, где я снят в шляпе.
Целую Мульку и всех прочих.
Пишу тебе аккуратно каждый день.
Твой Хомик.
В. Ф. Степанова – А. М. Родченко
9мая 1925 г. Москва
Дорогой Муличка, нашла еще способ пересылки писем – воздушной почтой. Так тебе и пересылаю это письмо.
Твои все письма получены, начиная с № 2, первого письма не получила.
Покупай, милый, аппараты. Дзига просит написать цены на такие аппараты: «Дерби», новый «Септ», и он пришлет тебе денег.
Дзига тоже собирается за границу в связи с картиной «Госторг – обзор внутренней и внешней торговли». Просит тебя познакомиться с кинематографистами и узнать их фамилии и адреса.
Ган тоже хочет послать тебе деньги, я ему передам цены «Септа» сегодня вечером.
Дорогой мой, когда, наконец, я буду с тобой разговаривать.
Сейчас по твоему эскизу делаю штамп для марки «Земля и Фабрика».
Мулька наша выросла, стала очень милая и интересная.
Вообще, еще много надо тебе рассказать, что у нас здесь творится в литературных и художественных делах.
Познакомился ли ты, наконец, с художниками, был ли в театрах и в Ротонде?
Мне интересно, какие тебе покажутся тамошние художники, работают ли они в производстве или нет.
Милый, целую крепко, твоя собачка.
Адрес Гана: Арбат, Староконюшенный, д. 39, кв. 20.
Жемчужного: Арбат, 53 кв. 5.
А. М. Родченко – В. Ф. Степановой
10мая 1925 г. Париж
Я опять повторяю, что из тех десяти текстильных рисунков, что сдали в Академию на выставку, они в Москве приняли только четыре. Шесть штук ты можешь взять в Академии обратно домой.
Клуб готов, начинаем красить, хороши шахматы и стулья.
Скажи Василичу26, что здесь Виноградова с арх. Сологубом, она приехала из Голландии.
Как Муличка? Что же, все она весит 12 фунтов? Как здоровье матери?
Боюсь, что наш отдел будет открыт числа 25-го окончательно. Я могу задержаться еще в Париже. Мне все же хочется заработать денег на покупки.
Верно ли, что Володя приедет? Есть ли у него виза? Ибо теперь визы туго дают.
Не очень-то читай всем мои письма.
Ну, пока, хочется спать. Если будет время, утром еще напишу. Спокойной ночи.
Ну, а теперь с добрым утром!
Погода плохая. Сейчас иду на выставку.
Не купить ли граммофон маленький, складной, и хорошо играет?
Прихожу в номер, моюсь, бреюсь, помахаю руками и спать…
Ну, целую крепко, твой Муля.
Милая Муличка!…Здесь миллионы вещей, от них идет кругом голова, все хочется купить вагонами и везти к нам. Они производят так много вещей, что все кажутся нищими от невозможности их купить… Если здесь жить, то нужно быть против всего этого, или сделаться вором. Красть, чтобы все это иметь.
Вот от этого я здесь стал любить вещи именно с нашей точки зрения. Я понимаю теперь капиталиста, которому все мало, но это же опиум жизни – вещи. Можно быть или коммунистом, или капиталистом. Среднего здесь не должно быть.
Правда, они не совсем понимают, что вещи и что суррогат. И вот мы должны производить и любить настоящие вещи.
Объектив к «Септу» для снимания дальних предметов заказал, будет готов через неделю, стоит 650 фр.
Рад, что получила фото.
Фотопродукты (химикалии) некогда покупать и пересылать.
Лозунги получил. Пришли размер ботинок.
Тут никаких денег не хватит.
Вот что я бы купил, если б были деньги:
«Дерби» – 600 фр.
«Канон» – 2500 фр.
Зеркалку – 300 фр.
Приемник – 250 фр.
Всего 130 червонцев! Ничего себе…
Скоро приеду. Скажи матери, что ее письма очень нравятся.
Но я теперь все собираюсь и думаю об отъезде.
После моей работы в Париже следы и результаты останутся на будущее. Сейчас я их не имею, тем более что наш отдел еще не открыт.
Мебель совсем готова и выкрашена риполином, очень красиво. Через два дня буду расставлять и снимать.
Милая собачка, спасибо тебе за Мульку. Так радостно, что она есть.
Ваш старый Мулька.
Паршивый хвост, пишет так редко.
Скажи Володе, что я нашел такое место, где одни машины-автоматы для игры, их штук 15, и разные, для пробы силы и пр. Как приедет – покажу.
Иногда приходит в голову, что ты идешь по коридору и постучишь в дверь. А вдруг ты приехала ко мне сюрпризом?.. Но, оказывается, прошел кто-то мимо… Я хочу, чтобы ты меня встретила…
Погода все плохая, все дожди, как осень. Никогда в Париже так не было. Это все из-за того, что тебя нет.
И все у павильона СССР здесь окрашено моим цветом: БЕЛОЕ, ЧЕРНОЕ, КРАСНОЕ И СЕРОЕ.
Милая, любимая! Где твои глазки?
Скоро приеду. Твой Хомик.
Милая Варвара! Выставка, т. е. наш отдел и павильон, теперь твердо откроется 23 мая. Я, вероятно, выеду 7–8 июня. Пробуду после открытия недели две.
Я просил тебя писать мне регулярно. Скажи Жемчужному, что приеду, буду с ним работать вовсю.
Клуб выйдет забавным, все сделали. Будет в нем хорошо, и все потом привезут в Москву27.
Фото сниму, когда будет совсем готов. Сегодня собираюсь куда-нибудь пойти, но спутники пропали…
Подала ли ты на развод?
Утро, сижу, чищу чертежи клуба, выставлю их вместе с архитектурой.
В графику дал 30 обложек, и монтажей, 2 вывески, 6 знаков и посуду.
Сегодня пробовал снимать, завтра проявлю. Все плакаты хорошо наклеены на картон, а твои костюмы под стеклом.
Крепко целую.
Получил твое № 15 воздушной почтой, № 14 не получил еще.
Насчет аппаратов – мне некогда ходить покупать другим, я и себе еле нашел время. Но еще не знаю, как их переслать. Свой я везу с собой.
Выезжаю из Парижа 5-го, буду 8-го или 9-го, из Берлина дам телеграмму.
Надоело мне здесь все из-за тебя. Если б ты была здесь, было бы хорошо.
Ничего Эсфири, наверно, не привезу, т. к. один я купить не могу, а других просить невозможно. И еще обложат налогом, а у меня денег нет. Если бы я здесь ничего не делал 2 месяца, а то я целый день занят, освобождаюсь только вечером, когда все закрыто.
Я хочу домой, целую. Анти.
Милая моя Собака!
Получил сегодня твое № 14 (9-5-1925) – Как ты, бедняжка, скучаешь, как и я. И ничего не поделаешь, выставка все затягивается, и откроем не раньше 25-го, но я твердо решил уехать 5-го. Завтра, наверно, паспорт дам в посольство – для визы. Еду с Дурново, замечательный человек, работающий в прикладном лет 25…
Зеркалку можно выписать…
Ни у Леже, ни у Пикассо не был, пойду после открытия, на что и оставляю 10 дней.
Сегодня пробовал снимать, завтра проявлю.
Картины здесь и нечего думать продать. Покупают только или французской школы, или под вкус французов. Слава моя целиком идет Давиду, он и его художники, конечно, знают, в чем дело. Зато будет много на выставке моих работ. Все плакаты хорошо наклеили на картон, а твои костюмы под стеклом, и все остальные мои работы.