Улыбка зловещей змеёй не покидала лица. Он отошёл от меня, переместившись в начало ряда пленников. Я понимал, что сейчас будет происходить. Слова Каду вовсе не являлись пустой угрозой, как часто случается в наше время, а обычной констатацией факта. В тех многочисленных войнах, что беспрерывно вели между собой разные острова, победители зачастую убивали всех пленных, забивая их как скот. А если и оставляли кого-то в живых и утаскивали с собой на свои утлые калипоуло, то только для того, чтобы продолжить веселье на родном острове.
Осознавая, что должно произойти, попытался сделать шаг вперёд, но меня схватили сзади, потянули обратно и заставили встать на прежнее место. Я подчинился им… Как я стал слаб!.. Как слаб!..
Баба Клава, честнейший и умнейший труженик, которую уважали не только в нашем доме, но и во многих соседних, прожившая жизнь так, что любому могла бы послужить примером, подняла голову при приближении раскрашенного воина. Я не видел на её лице страха, а одно лишь удивление.
Каду встал напротив неё, улыбнулся жертве и медленно, явно играя на публику, начал поднимать дубинку.
Старушка поняла, что должно было произойти. Её лицо исказилось, она невольно подалось назад.
- Оао! – выдохнул свирепый клич Каду и с выдохом опустил палицу вниз. Он убил дорогого мне человека быстро и с нескрываемым удовольствием, как привык делать подобное с десятками пленных ранее. В одно мгновение баба Клава исчезла из поля зрения. Лишь её ноги вдруг остались на прежнем месте, несмотря на рану вытянулись и пару раз содрогнулись.
- Оао! – восторженно заревел второй полинезиец.
По толпе пронёсся стон. Даже Сибиряк, как я заметил, отшатнулся. И не только для того, чтобы кровь не попала на одежду, но и в почтении и страхе перед многократно превосходившей его жестокостью.
«Тангароа!» - мысленно взмолился я. – «Тангароа, бог битв и смертей, услышь своего верного сына и помоги мне! Тангароа!»
Я вздрогнул всем телом, когда вдруг пришёл ответ.
«Оеха?»
Я едва слышал чужой голос в своей голове и попытался, как можно скорее ввести полинезийского бога в суть происходивших вокруг событий. Понимая, что в чужой Линии он мог рассмотреть окружающий мир только при помощи моих глаз, повернул голову в сторону полинезийцев.
«Каду?» - в голосе Тангароа я услышал гнев и ярость.
«Помоги мне, Тангароа», - со всей искренностью обратился я к нему.
«Оеха… Что-то мешает мне… Древняя печать, заклятие Древних, которую я не могу взломать».
Каду тем временем переместился ко мне поближе.
При его приближении Саня Царёв хотел вскочить. Я видел, что желал он только одного – добраться до татуированного человека. Будь он свободен, немедленно бы вцепился в горло убийцы, но его порыв сдержали многочисленные помощники кровожадной троицы.
Полинезиец вновь издал ни на что не похожий грозный рык:
- Оао! – взмахнул дубинкой и обрушил её на голову моего друга.
Рядом при виде и запахе крови восторженно заревел Отои:
- Оао!
К моему удивлению несколько голосов сзади, из толпы поддержали его. Кому-то кровавое представление нравилось, кого-то оно, похоже, заводило. Самые первобытные инстинкты проснулись среди цивилизованных людей, смывая тонкий слой тысячелетиями выработанных правил совместного сожительства и привитого гуманизма.
«Я помогу тебе, Оеха, но помогу по-другому», - снова издалека пришёл ко мне голос Тангароа, который я слышал в окружавшем бедламе совсем один. – «Я дам тебе силы. Такие силы, о которых ты и понятия не имеешь. Переброшу сколько смогу толику своих возможностей тебе»
Обрызганный кровью полуголый дикарь остановился напротив меня:
- Освободите его! – распорядился он на русском с ярко выраженным гортанным акцентом.
Руки, удерживавшие меня в униженном положении, вдруг перестали давить. Я выпрямился, гордо подняв голову.
- Освободите его, - как зверь оскалился Каду.
Чьи-то пальцы торопливо расплели узлы на верёвках, что удерживали вывернутые назад руки. Затем верёвки упали за спиной. Я невольно поднял их к лицу. На кистях остались глубокие следы от пут, которые, принялись быстро исчезать.
- Оеха, Оеха, слабенький человечешко, возомнивший себя равным богам. Неужели ты, смертный, думал, что боги позволят тебе изменить порядок вещей? Вот и настал твой последний час и скоро Миру приготовит из твоего сердца и лёгких мне изысканное угощение.
Надо же, а он ведёт беседу совсем как знакомый мне подземный бог Вхиро. Может, их что-то связывало? Но зачем богу царства мёртвых выпускать на свободу моего злейшего врага и наделять его таким могуществом, когда весь его мир находится под угрозой? Когда на меня сделали ставку боги высшего пантеона – Тангароа и Один?
Неповторимое ощущение Силы начало наполнять меня. Оно приходило извне, заставляя вибрировать кожу и подрагивать пальцы. Я не знал предела своих возможностей, но вдруг мои враги показались на удивление слабыми и беззащитными. А Тангароа всё продолжал накачивать невидимой могущественной энергией тело, которая клокотала и бурлила внутри меня, ища путь наружу.
Я по-прежнему делал вид, что рассматриваю свои руки. Какие-то голубоватые искры начали появляться между растопыренными пальцами. Сначала мелькнула одна, потом другая, затем их стало много, и они увеличивались в количестве до тех пор, пока не слились в единое сияние.
Каду почему-то не замечал изменений. Наоборот, дрожь в пальцах он истолковал по своему и его губы растянулись в довольной и торжествующей улыбке.
- Ты боишься меня, Оеха, - засмеялся он. – Не бойся меня! Даже не я убью тебя. Ты примешь смерть от руки обычного человека, моего помощника Отои. А потом он отрежет тебе голову, разрежет плоть на куски и угостит ими меня. Мы съедим тебя целиком, а затем возьмёмся за твоих друзей.
- Спасибо, Каду, - поблагодарил своего хозяина второй полинезиец и направился ко мне, демонстративно помахивая дубинкой. Я повернул голову к нему и в этот момент меня сильно ударили в спину, вытолкнув в центр импровизированной арены.
Пришлось сделать пару шагов и чуть нагнуться, но я выпрямился. Теперь я смог хорошо рассмотреть приближающегося противника. По замысловатым узорам на теле легко прочитал, с какого острова он родом и насколько опасен. Множество черепов и стилизованных фигурок павших врагов позволили прочесть его кровавую историю. Судя по изложению в виду понятных мне иероглифов, Отои победил в нескольких десятках схваток и ни разу не проиграл. Пожалуй, кроме Макоа я ещё не встречал такого опытного и опасного воина. Внешность у него оказалась под стать послужному списку – было в прищуре глаз в суровых складках, в беспощадно сжатом рте что-то напоминавшее, что перед тобой больше свирепый зверь, чем человек. В глазах двуногого хищника я видел только одну жажду – жажду крови.
- Почему ты стоишь на месте, Оеха? – обратился он ко мне на языке людей Акульего бога. – Я думаю, убить тебя будет так же легко, как я убил многих местных хаоле. Будь мужчиной, будь мужчиной, Оеха! Напади на меня! Напади на меня! Покажи, что ты умеешь умирать. А если так напуган, то беги прочь, как женщина! Ох, какая это будет потеха! Какая потеха! Отои убивает женщину!
Я слушал его, не двигаясь с места. Сотни зрителей, завороженных и взволнованных, не спускали с меня глаз. Все они ждали от меня чего-то, чего именно, сами не знали. Возможно, думали они, что я один как-то смогу сопротивляться захватившим власть пришельцам.
- Ну, хорошо! Хочешь, чтобы я легко убил тебя, Оеха? Значит, всё, что я слышал о тебе, что ты – мужчина, неправда. Но не думай, что умрёшь легко. Я съем тебя ЖИВОГО.
С этой угрозой он напал на меня. Я уклонился от выпада дубины. Двигался он очень быстро. Даже я невольно удивился, что простой человек может так легко и стремительно передвигаться, при этом контролируя движения. Недаром он хвастался, что без труда убил многих моих современников. А кто из них смог бы ему противостоять?
Он резко развернулся, пытаясь достать меня. Я услышал возле лица чужое дыхание и тревожный крик Ирины:
- Олег!
Ещё услышал, как выдохнула громкий крик толпа.
Он почти достиг цели. Едва не раздробил ключицу в нужном месте, что обездвижило бы меня и дало возможность и на самом деле пожирать плоть на глазах жертвы.
- Оао! – заревел Отои, но вдруг его дубинка попала во что-то вязкое, невидимое поле, окружившее меня. Он недоумённо посмотрел на меня и попытался освободить оружие, с силой дёрнув рукоять на себя. Я видел боевую полинезийскую палицу совсем близко от себя – и утолщение на конце древка, и тёмно-бурые пятна, подобно лаку неравномерно въевшиеся в дерево. Неизвестный мастер украсил своё детище замысловатыми узорами. Фигурки с маленькими телами и необычно непропорциональными большими головами образовали, тесно встав плечом к плечу защитный магический пояс. Я знал их всех – и гигантскую ящерицу, и обнажённую девушку с удивительными глазами, и персонажа с ожерельем из отрубленных человеческих голов…
Широкой улыбкой встретил изображения старых знакомых и шагнул навстречу им. Вытянул руки и положил ладони на плечи полинезийца. В тот момент, когда мои пальцы коснулись человеческой плоти, мне вдруг стало очень-очень горько и печально на душе. Внезапно вспомнился Василий, Марина, баба Клава, Саня…
Наверное, что-то необычное появилось на моём лице, если оно ещё оставалось таковым, привычным и знакомым. Если это что-то ещё принадлежало человеку.
Я увидел страх. Нет, нет, скорее ужас. Страх и ужас в глазах того, кто ничего не боялся.
Секундой позже его кожа, подкожный жир, потёкла из под ладоней. Она вдруг принялась обвисать вместе с мясом лохмотьями, продолжая сползать вниз в густой кровавой кашице.
Он хрипло и отрывисто жутко закричал, совсем не как человек и во весь голос.
Закричала Ирина.
Надрывно и напугано взвыла толпа.
По крикам и шуму я понял, что многие бросились прочь от импровизированной арены.