И опять – дорога, все уже приустали, но терпеливо переносили тяготы путешествия, даже приспособились дремать в карете, или Наталья читала стихи. Ведь как тут не вспомнить строчки Пушкина «Только версты полосаты попадаются одне», глядя на полосатые деревянные верстовые столбы с указанием расстояния между городами, которые появились еще в XVI веке. Там, где столбы стояли, дорога стала называться столбовой, а про столб народ придумал загадку: «Нем и глух, а счет знает». Хотя стихотворение, откуда пришли на ум эти строчки, написано про зимнюю дорогу, его настроение совпадало с настроением женщины – и размышления, и тоска, и скука дороги, и ожидание новых встреч.
Наталья все размышляла, примет ли ее императрица, как быстро это произойдет, как она воспримет предложения по организации Женского общества. В реальной истории Елизаветой Алексеевной было сделано немало, но чуть позже, когда все столкнутся с бедами войны. А сейчас, пока войны не случилось, не получится ли так, что попаданка бежит «впереди паровоза»? Но будь, что будет – даже если поддержки от государства ее идеи и не найдут, будем действовать сами, как и планировали ранее – изобретать по возможности лекарства, учить детей, организовывать заимки с запасами, строить дома для переселения людей, создавать запасы и так далее.
А пока – следующий пункт пути – город Великие Луки, в котором решили остановиться подольше, да и все тройки были в разгоне, так что путешественники могли и передохнуть, и познакомиться с этим интересным городом. Больше посетителей не было, и, пройдясь немного по притихшему в пост городу, в котором все заведения был закрыты, вернулись на почтовую станцию.
Присели за самовар да и разговорились со станционным смотрителем, который очень много знал о своем городе и был рад пообщаться с приезжими. От него узнали, что название «Луки» происходит от множественного числа слова «лука́», что значит «кривизна, заворот реки; дуга», отсюда и Пушкинское Лукоморье. Город древний, впервые упоминается в Новгородской летописи как город Луки на Ловати под 1166 годом, буквально на двадцать лет позже Москвы.
Гордился смотритель и тем, что, входя в состав Новгородской земли, Великие Луки на протяжении веков играли важное стратегическое значение, защищая северо-западные рубежи нашей страны. Вовсе не случайно его называли «оплечьем Новгорода» (оплечье – самая крепкая часть кольчуги). Позднее в составе Московского государства Великие Луки продолжали играть большую роль в деле безопасности русских границ. Из «предсердия Москвы», как величали в то время город, войска, возглавляемые царем Иваном Грозным, уходили в походы против Литвы, Польши, Ливонского ордена. В Смутное время Великие Луки подверглись страшному разорению, несмотря на это, в конце XVII века они стали крупным городом, но никогда уже не достигли прежнего развития и богатства.
Сейчас Великие Луки – небольшой уездный городок, каких в России множество, утопающий летом в зелени садов, среди которых белели стены более чем десятка храмов. Тихий и патриархальный, он оживлялся, только когда проходили церковные праздники или ярмарки.
Но не все благополучно бывало в городе. Понизив голос, смотритель по секрету поведал о буйстве некоторых жителей, а именно о бесшабашности помещиков, образчиком которых служил Григорий Михельсон, промотавший еще по молодости все благосостояние, оставленное отцом; помещик самых диких свойств, он совершал набеги на Великие Луки и Невель, причем пускал в ход даже дарованные отцу пушки; тучею носились по улицам города его слуги, от которых купцы запирали лавки, женщины скрывали детей и прятались сами, так как не было суда и расправы над именитым баричем.
Таких людей здесь было много, и смотритель, которому было скучно, и которого специально подталкивали к дальнейшему разговору, поведал о еще одном помещике, Алексее Орлове, который десять лет безнаказанно грабил соседа своего Василевского. Отбивал у него скот, увозил рожь, хватал и насиловал девушек. Тщетно Василевский искал суда, Орлов высек заезжавшего к нему для допроса исправника, и то побоями, то подачками замазывал рты корыстолюбивым подьячим. Случайно сошлись соседи на молитве в церкви Св. Троицы; «Не молись, – говорил Алексей Орлов, гордо сидевший на стуле у левого клироса, стоявшему на коленях и молившемуся Василевскому. – Не молись иконе, а помолись мне: захочу – помилую, захочу – сгублю», и народ затрепетал, услышав кощунство.
– А еще был тут у нас помещик Григорий Савоскеев, поколотивший в 1760 году секунд-майора Лаврова, он же в 1765-м душил и нещадно драл за волосы бургомистра городового магистрата и выбил в его доме все оконные стекла. А этот же секунд-майор Лавров, пылая злобою и отуманенный винными парами, собрав дворовых людей своих, всего до ста человек, с дубьем и рогатинами сделал набег на имение жены Савоскеева, ругал последнюю, бил ее по щекам немилосердно, приказывая челяди грабить село и бить всякого противящегося смертным боем. Избитая, полунагая помещица побежала в соседнее имение версты за три, а победитель, нагрузив несколько возов пожитками соседки, повез их к себе как трофеи победы, присоединив к ним баб и девок савоскеевских – яко пленных, – и тут смотритель перекрестился, закончив свой рассказ.
Все даже ахнули от таких подробностей, а смотритель, оглядев путников, предложил обзавестись защитой в виде знакомых ему мужиков, служивших при станции. От охраны отказались, сказав, что сами справятся, но за предупреждение поблагодарили и одарили его деньгами. Никита с Мишей, переглянувшись, достали потихоньку из сундуков все оружие, да и Наталья еще раз проверила, чтобы пистолетик и шокер были под рукой. Но вот вернулась разгонная тройка, и смотритель сказал, что часа через два можно будет ехать. Поблагодарив его еще раз за рассказ о городе, вскоре тронулись в путь.
И вновь – дорога, уже растаявшая в тени и подсохшая на солнце, которое светит совсем по-весеннему. Конечно, не самое подходящее время выбрали, но делать нечего, надо ехать дальше.
Глава 33. «Эх, дороги…»
И снова в путь, но сейчас Наталья не в настроении – и дорога утомила, и мысли: «А стоило ли затевать все это путешествие, а если толку не будет…», да переживания за коллег-попаданцев – они тоже устали и держатся из последних сил – особенно Варвара. И опять размышления: «Стоило ли ее дергать с собой, может, надо было в Деревенщиках оставить вместе с „апостолами“ – больше бы проку было? Но и без компаньонки нельзя, не положено».
Да еще и (пардон) задержка у женщины небольшая. Она понимала, что с этими перелетами все могло и сбиться, но раньше эти дела шли как часы. Вот и пробил страх: «А вдруг я беременна?» Конечно, за один раз это бывает редко, но ведь бывает! «Я» из будущего только бы безумно радовалась этому – там никого не удивляет, если женщина без официального мужа рожает для себя. Но тут вам не там, это огромный урон репутации, причем не только Натальи, но и Маши – а этого очень не хочется.
Варвара и Миша видят взволнованность напарницы, но тактично не лезут. Пока она так переживала, подъехали к Порхову. Город этот древний, основан еще в 1239 году как деревянная крепость новгородским князем Александром Ярославичем, которого мы все знаем как Александра Невского. Крепость входила в систему крепостей на реке Шелонь с целью защиты юго-западных подступов к Новгороду. Название города связывают со словом «порох» в его значении «пыль, прах». Но сейчас не до экскурсии по городку, надо ехать дальше. Но в этот раз извозчик показался подозрительным – он шатался, от него ощутимо пахло чем-то спиртным. Наталья предупредила Мишу, а тот отправил Никиту посидеть рядом с ямщиком на облучке, тем более день был ясным и солнце пригревало совсем по-весеннему.
И очень хорошо, что так сделали – ямщик еле подгонял лошадей, карета едва тащилась, да еще он выехал из колеи и чуть не опрокинул повозку на скользкой грязи. Хорошо, Никита успел перехватить поводья и выправить лошадей, а то все так бы и улетели с дороги в канаву. Пришлось Никите взять управление в свои руки, а ямщика крепко обругать, да еще и столкнуть с облучка, да так, что тот свалился в грязь. Вот и побежал провинившийся за каретой, да просил прощение у бар. Ну, поделом ему, хоть немного протрезвел. Но обязательно на следующей станции надо пожаловаться смотрителю, пусть ему неповадно будет.
Следующий пункт – деревня Боровичи. Это и в будущем совсем небольшая деревушка, а сейчас – буквально несколько домов, да почтовая станция. Смотритель совсем обтреханный, какой-то забитый, в помещении грязно, и как ни хотелось отдохнуть подольше, не стали тут этого делать – можно потерпеть до следующей станции. Лошадок дали совсем заморенных, да и ямщик был такой же. Но делать нечего, лучшего здесь ждать не приходится, как-нибудь дотянем до Луги, а там и переночуем.
Городом Луга стала совсем недавно, в 1777 году, во время правления Екатерины Великой. В летнее время в Лугу и ее ближайшие окрестности съезжается значительное число дачников, благодаря относительной сухости здешнего климата и обилию хвойных лесов, город сильно разрастается. Даже сейчас в воздухе чувствуется свежий сосновый запах. Лучшие улицы в городе – Покровская, Новгородская и Успенская. Вот завтра по ним и прогуляются наши герои. А сейчас путешественники располагаются на станции, отмечают подорожную, ужинают, немного приводят себя в порядок, традиционно обсыпают белье противоклопиными средствами и ложатся спать. Все остальное – утром.
Сейчас Луга обычный заштатный городок, улицы которого почти пусты, прохожих мало, лавки бедны, в них нет ничего интересного. Поэтому все вновь возвращаются на станцию. Пока есть возможность, можно Наталье слетать в будущее, кое-что подкупить еще из лекарств и вещей. Все отдыхают, ее не хватятся.
В будущем она поступила просто – в аптеках скупила все самые расхожие детские лекарства (пригодятся для Элизы и на запас), в магазинах – игрушки и сувениры. Берет еще палантины, шали, красивые вязаные воротнички и манжеты – выдаст их за изделия своих мастериц. Дома у Барыни порядок, можно немного отдохнуть и привести себя в порядок. Тут и месячные начинаются, женщина вздыхает и с сожалением, и с облегчением. Но надо возвращаться.