– Это что, вот в прошлом годе Тимофей Щукин проиграл Филимону Филину червонец! Только он утверждал, что Нева раньше откроется, а оно позже вышло. Характер у Невы строптивый, год на год не приходится, трудно угадать!
Пока шел этот разговор, на середине реки комендант наполнил водой серебряный кубок. Когда флотилия приблизилась к причалу у Зимнего дворца, комендант салютовал семью выстрелами. Матросы дружно закричали «ура», и толпа подхватила этот крик. Причалив к пристани, матросы поставили весла «на валек». А комендант крепости, начальник речной полиции и главный командир порта направились в Зимний дворец. Друзья решили, что все закончилось, но толпа не расходилась. Тогда Миша спросил соседей:
– Скажите, уважаемые, а что будет дальше? Мы вот впервые в столице и не знаем сего действия.
Снисходительно посмотрев на провинциалов, один из мужчин объяснил, что во дворце каждый начальник отдаст рапо́рт его высокопревосходительству военному генералу Вязмитинову Сергею Кузьмичу.
– Так-то оно надо отдать честь его величеству амператору Александру Павловичу, но раз его величества амператора в городе нету, он находится в Вильно, то рапо́рт и отдают его высокопревосходительству генералу Сергею Козьмичу, – пояснил мужчина.
Его сосед подхватил дальше, стараясь показать и свою осведомленность в высоких делах Империи:
– А следом комендант крепости его превосходительство Павел Андреич, то есть генерал-лейтенант Сафонов, подаст его высокопревосходительству Сергею Козьмичу кубок с невской водичкой, и тот, выплеснув ее, наполнит сей кубок до краев серебряными рублями, по давнишнему народному обычаю, чтобы вода была чистой и никаких происшествий не происходило, – и он торжествующе посмотрел – мол, знай наших!
Поблагодарив услужливых рассказчиков за объяснения, друзья стали ждать продолжения событий. И вот через некоторое время на причале у Зимнего дворца опять показались комендант крепости генерал-лейтенант Сафонов, начальник речной полиции и главный командир порта. Каждый сел в свой катер и отправились на середину Невы. Было видно, что комендант крепости Сафонов выливает воду из кубка обратно. Миша пробормотал:
– Интересно, где тогда серебряные рубли, щедро насыпанные в кубок, согласно народному преданию?
Купцы переглянулись и усмехнулись вместе со всеми:
– Как где? В Неве! Концы в воду и все в порядке!
В этот момент на Петропавловской крепости выстрелила пушка, «отмечая» полдень. Вслед за этим на сигнальной мачте Петропавловской крепости подняли флаг. И началось!
Салютовали с крепости и с судов на Неве, ввысь взмывали фейерверки, набережные Невы и Стрелка Васильевского острова взревели криками «ура!», вверх взлетали шапки и картузы. Все даже оторопели от такого напора толпы – ну прямо как в будущем, во времена массовых гуляний! Друзья даже немного испугались, как бы их не примяли от такого энтузиазма, и поторопились обратно в карету, которую охранял Никита. Катя осталась в гостинице – она немного простыла, решили ее пока не беспокоить.
На Неве также было столпотворение – на реку тут же вышло множество катеров лодок, яликов, украшенных флагами, – прямо как на большом проспекте в час пик! Народ ликовал и поздравлял друг друга с праздником – ведь открытие навигации – важный праздник для Петербурга. И жаль, что он не празднуется в будущем в таких масштабах, как в прошлом.
Лодочники приглашали желающих прокатиться по Неве, и друзья решили рискнуть – когда такой повод еще будет! Выбрав лодку побольше и поустойчивее, Наталья с Варварой и Мишей с некоторой опаской уселись в качающееся на волне судно. Было немного страшновато – все же это не современный прогулочный катер, а небольшая посудина. Поэтому попросили далеко от берега не отходить и прокатить на небольшое расстояние. Миша посмеивался над женскими страхами, но было видно, что и он волновался.
Но лодка шла бойко и уверенно, волнение улеглось, все наслаждались ветерком и свежестью воды. Сойдя на берег, они одновременно переглянулись и бросили в воду небольшие монеты – на память и в надежде на возвращение в этот город, «знакомый до слез».
Замерзнув на водной прогулке, решили возвращаться домой, чтобы пообедать и отдохнуть. А вот к вечеру решили немного прогуляться по набережной, где продолжался праздник. Корабли, катера, лодки так и сновали по реке, подсвеченные факелами и лампами – прямо День Военно-морского флота, такое же оживление и красота.
Люди прогуливались семьями, компаниями, встречались и расходились, эта оживленная толпа возбуждала и радовала всех – друзья как будто вернулись в будущее, в сутолоку праздничного города. На набережной они наблюдали, как устанавливают понтонные мосты, соединяющие берега Невы и многочисленные каналы «Северной Венеции». Не хотелось никуда торопиться, переноситься через времена, а хотелось наслаждаться этим вечным городом и рекой, этим праздником и радостью людей, так не похожих, но в то же время так близких.
И вдруг в этой толпе мелькнуло знакомое лицо – Наталья с Мишей даже удивились и закричали хором, в нарушение всех правил поведения:
– Егор Фомич! Господин Цекерт!
Лекарь оглянулся в недоумении и тут же увидел своих знакомых и поразился не меньше их:
– Сударыня, Наталья Алексеевна, вы ли это? И Михаил Иванович? Какими судьбами здесь?
Пришлось объяснять, что Наталья хлопочет о пенсии за своего покойного мужа и ждет приема у императрицы по поводу Женского общества.
Но Наталье не терпелось узнать об Александре.
– Вы здесь один? А Александр Николаевич не с вами? – И сердце замерло в ожидании ответа.
– Увы, мадам, я здесь по своим лекарским делам, жду приема у Якова Васильевича Виллие по вопросу организации помощи на поле боя. Кстати, ваши идеи я ему озвучил, те его сильно заинтересовали.
Но всем хотелось поговорить подробнее, и, договорившись встретиться через два часа, они с сожалением разъехались, сообщив адрес проживания.
Вернувшись домой, Наталья развила бурную деятельность – она быстро перенеслась в будущее, распотрошила сумки из «скорой», разложила лекарства по пакетам, скорописью их подписала, и даже нашла два саквояжа, как были у врачей прошлого, и с удовлетворением сложила медикаменты туда. В сумку была положена и железная коробка со стеклянным шприцем и иглами – скажут, что купили в здешних аптеках случайно и других больше нет – привезено-де из-за границы. Были добавлены бинты, вата, даже лейкопластырь – удивлять, так по полной программе. Все это было перенесено в прошлое и убрано до прихода Цекерта.
Вечером Наталья с нетерпением ждала прихода Цекерта и после расспрашивала обо всем – делах полка, здоровье Александра, его заботах и дальнейших планах их службы. Так и чесался ее язык рассказать и о битве под Бородино, и о смертельном ранении Багратиона, которого как раз будет «пользовать» – лечить Виллие, но безуспешно – славный маршал умрет от гангрены. Но как сказать – ведь никто про это не только не знает, но и не думает!
Пришлось говорить осторожно, кругами подводя к нужной теме.
– Егор Фомич, в столице много говорят о войне, якобы Наполеон, недовольный тем, что Россия не присоединилась к блокаде Британии, планирует напасть на нашу страну. Это так?
Цекерт был удивлен такой осведомленностью, но тем не менее осторожно подтвердил:
– Да, слухи такие ходят!
Воодушевленная поддержкой, Наталья продолжала:
– А где война, там и раненые, а сами знаете, с развитием артиллерии все больше появляется огнестрельных ран, которые опасны как и сами по себе, так и тем, что они грязные, попадает земля, части разорвавшихся ядер. Я права?
Егор Фомич с еще большим удивлением посмотрел на женщину, но кивнул, подтверждая ее слова.
– Вот я и хочу вручить вам и Якову Васильевичу сумку с лекарствами, которые помогут в лечении таких ран, опасных своим воспалением, приводящим к «антонову огню» (так тогда называли гангрену). Часть лекарств сделана с помощью моей помощницы, – и Наталья показала на зардевшуюся Варвару, – а часть куплена здесь в очень маленькой аптеке, хозяин которой экспериментирует и изобретает новые сборы, у него же приобретено и устройство, которое он назвал «шприцем», с помощью его можно вводить лекарства прямо под кожу.
На самом деле шприц был усовершенствован и предстал в почти современном виде с помощью трудов секретаря Королевского колледжа врачей Эдинбурга Александра Вуда, который экспериментировал с полой иглой для введения лекарств в кровоток. Успех пришел в 1853 году, когда, наконец, и был создан шприц для подкожных инъекций, похожий на привычный нам.
Но ждать столько времени не хотелось, помощь нужна здесь и сейчас, и Наталья подробно объяснила заинтригованному лекарю, как вставлять иглы, как их обрабатывать, как стерилизовать сам шприц и все его части – в надежде, что это приспособлении спасет кому-нибудь жизнь. Жаль, что в сегодняшнем засилье одноразовых шприцов и игл найти еще такие шприцы очень трудно, но что есть, то есть.
Далее она подобно рассказала о лекарствах, которые находились в саквояже, особо обращая внимание на упаковки с антибиотиками и рассказывая об их действии. Она так надеялась, что эти лекарства помогут раненым, что ее напор и волнение поразили Егора Фомича:
– Не волнуйтесь, сударыня, на приеме у Якова Васильевича я все расскажу и покажу, все ему передам! Но вы – необыкновенная женщина, я теперь понимаю и разделяю восторг Александра Николаевича, который восхищенно о вас отзывался!
Польщенная Наталья выдохнула, пригласила лекаря поужинать с ними, а сама вышла в другую комнату и быстро написала буквально несколько слов: «Люблю, жду, волнуюсь!», в надежде, что обо всем подробно расскажет Егор Фомич, вернувшись в полк.
Егор Фомич ушел, прижимая к груди драгоценные саквояжи, а Наталья благодарила судьбу за эту нечаянную радостную встречу.
Не успела она прийти в себя, как буквально через час посыльный передал письмо от императрицы, которая приглашала Наталью через день на малый прием во дворец. Событие, которого так ждали и свершение которого так торопили, показалось неожиданным и волнующим. Все мысли, все заготовленные заранее речи вдруг рассыпались, женщина страшно растерялась. Как вести себя, что говорить, что надеть, в конце концов?