Как себя убедить, что не сходишь с ума? Что это не глюки после чаёчка у гостеприимной Анастасии Федоровны?
Вот только Вера пробовала пропускать чаепития, но шёпоты не стихали. Пробовала пить чай только из пакетиков, которые принесла сама, но шёпоты всё равно не стихали. Алина криво ухмылялась и говорила, что и сама долго свыкалась с нежданными способностями, но легче от этого не становилось.
И каждый раз Вера обзывала себя слабохарактерной дурой, брала коробку заварки и пакет имбирного печенья и шла на чаепитие. Потому что – абсолютно нелогично и противоестественно – в эти часы чувствовала себя спокойно и на своём месте. Чувствовала, что она среди тех, кто её понимает и принимает.
В этот раз тоже ничего не изменилось.
Вера свернула к метро, чтоб встретить Алину и идти с нею вместе. Пусть она и помнила прекрасно дорогу к суровой Анастасии Фёдоровне, но всё равно трусила идти одна. С Алиной было проще, хотя она и была на десяток лет старше. Язвительная и прагматичная, подходящая ко всем вопросам с точки зрения рациональности – даже к своей магии, – она одним своим присутствием убеждала Веру, что та все-таки не рехнулась.
Пусть Анастасия Фёдоровна, поджав губы, вещала о долге перед городом, который их избрал, о высокой судьбе и славном предназначении, но именно Алинины советы помогли освоиться и взять пробудившиеся чары под контроль.
В толпе мелькнула красно-рыжая встрёпанная голова, и Вера замахала руками, чтобы Алина её заметила. Как же иногда неудобно быть мелкой!
– Что, опять оттягиваешь встречу с нашей дражайшей Анестезией Фёдоровной? – Вместо приветствия Алина хлопнула Веру по плечу. – Расслабься, сегодня обойдётся без нудных лекций. – Она криво и невесело улыбнулась и мрачно добавила: – Гарантирую.
В её голосе звучало предчувствие больших проблем, и Вера поёжилась. Услышала тихий шёпот её мыслей: «Если она скажет, что нам самим его убивать надо, то я свалю». Вера вздрогнула и спросила сдавленно, едва губами шевеля:
– Кого убить?
Алина только поморщилась досадливо.
– Опять мысли подслушала? – В её словах не было упрёка, но Вера всё равно устыдилась. – Потерпи, я всё подробно за чаем расскажу, чтобы не повторяться. – Помолчала и добавила тихо: – Жаль, ты только слова слышишь и не можешь в моей памяти образ увидеть. А может, оно и к лучшему.
Больше на эту тему Алина ничего не сказала, быстро перевела разговор на обыденное и бытовое, с шутками рассказывая о мелких рабочих неурядицах, но Вера уже не могла отвлечься, всё думала и думала о случайно пойманной мысли, и в густой пыльной духоте по её спине полз холодок. Из-за этого все казалось нереальным: и шумный проспект, и палящее солнце на пыльно-голубом небе, и люди вокруг. Как в кошмаре: ещё ничего не случилось, но тебе уже жутко и хочется проснуться.
Когда они шагнули в сумрачную парадную, стало немного легче: неосязаемый, бесформенный страх обрёл образ узкого коридора коммуналки и лица старшей ведьмы, недовольно закатывающей глаза. «Если она снова заведёт разговор про мосты, – угрюмо решила Вера, пока Алина с усилием нажимала на пожелтевшую кнопку звонка, – то, честное слово, я лучше пойду вопросы к следующему экзамену зубрить!»
Анастасия Фёдоровна отпёрла после третьего звонка, когда Вера уже начала тешить себя надеждой, что сегодня обойдётся без обязательной встречи. Старшая ведьма встала в проёме, свет из-за спины очерчивал её силуэт, не позволяя разглядеть в тёмной прихожей лицо.
– Вы опоздали, – проронила она, отступая в сторону и милостиво принимая из рук Веры пакет печенья.
– Не будь занудой. – Алина вошла в коммуналку, как к себе домой. – У меня такие новости!
Паркет в коридоре скрипел под ногами, словно пытаясь стонами рассказать истории всех семей, что здесь жили. Из-под закрытых дверей пробивались узкие полосы света. Все комнаты в коммуналке всегда были заперты, и никого из соседей Вера ни разу не видела. Алина тоже, хоть она знала Анастасию Фёдоровну гораздо, гораздо дольше. Она даже не могла сказать, какая из комнат принадлежала старшей из ведьм.
На кухне уже надрывался свистом закипающий чайник, от плиты волнами шёл жар, и рубашка тут же прилипла к спине. Пока Анастасия Фёдоровна степенно накрывала на стол, Вера забилась в угол у самого окна, чтоб не путаться под ногами. Старшая ведьма держала себя как престарелая княгиня, да и по её виду легко можно было поверить в её благородные корни, а то и представить при дворе последней императрицы. Статная, худая, всегда с прямой спиной и вскинутым подбородком, даже дома Анастасия Фёдоровна носила строгие платья с кружевом по вороту, жемчужную нить и тяжёлый гребень в уложенной на затылке седой косе. Она не пыталась молодиться или, наоборот, кутаться в шаль, подчёркивая свой возраст, и потому казалась застывшей во времени, как в смоле – одновременно и древняя, и молодая.
Правда, стоило ей заговорить, как любая иллюзия о её возрасте рассеивалась, и Вера не могла избавиться от ощущения, что сидит напротив старой и склочной учительницы.
– Дорогая Вера, ты опять принесла чай в пакетиках? Когда же ты научишься ценить настоящий заварной чай?.. Алина, не сиди нога на ногу, это некрасиво. И не макай печенье в чай, словно ты бабка беззубая.
Алина демонстративно закатила глаза и тайком подмигнула Вере.
– Нет уж, сегодня я буду говорить, а ты слушать. – Алина громко отхлебнула и тут же посерьёзнела. – У нас завелась какая-то тварь. Её замечают птицы – вернее, след, который она оставляет. И «замечают» – ещё мягко сказано. Орут в ужасе, словно она их выпотрошить явилась. Я отследила её. И… то, что я разглядела, мне не понравилось. Напугало даже.
Она нахмурилась, подбирая слова.
– Самым близким было б сказать, что это похоже на созданий Лавкрафта, на его бесформенных богов. Но, – Алина криво усмехнулась и качнула головой, – разрушений от этого существа меньше. Пока меньше. Оно меняет форму, нематериально и оставляет за собой… неживое. Не убивает, нет, а словно высасывает саму искру жизни.
– Делает шарики фальшивыми? – слабо улыбнулась Вера. Алина узнала шутку и кивнула:
– Да, очень похоже.
Анастасия Фёдоровна поморщилась и проворчала:
– Ох уж эти твои описания, Алина. Опять сравнения и ничего точного.
– Ну так попробуй сама посмотреть на эту тварь и описать её точнее. Подай нам пример, вместо того чтоб снова о мостах толковать!
Вера поёжилась. Она не любила мосты – как и реки, и вообще открытую воду: едва не утонула в детстве, когда автомобиль отца вылетел через ограду моста. Уцелели все чудом, но кошмары остались. И с тех пор Вера с содроганием смотрела даже на самые крохотные речушки, которые и курице по колено были. И на мосты – тоже. Особенно после долгих пространственных лекций Анастасии Фёдоровны об их символах и образах, их власти и значении. Благо с учёбой можно было не выбираться с острова, а когда это требовалось – обходиться только метро.
– Ты права. – Старшая степенно кивнула, поднесла ко рту маленькую фарфоровую чашечку в синих узорах, изящным движением пригубила чай. – Мне всё равно пришлось бы изучить это… создание, прежде чем мы попытались бы избавиться от него. Всегда надо знать своего врага в лицо… ведь это может оказаться и не враг.
– Если это снова с Елагина что-то хищное сбежало, то пусть девочки с Петроградки сами его туда возвращают, – проворчала Алина и нервно сломала в пальцах печенье. – Они проморгали, а голова опять у нас болеть будет.
– Это не их вина, – неожиданно мягко возразила Анастасия Фёдоровна, и Алина в ответ огрызнулась:
– Да-да, помню: все беды от неразводных мостов, вековой баланс нарушен, бла-бла-бла!
Вера втянула голову в плечи, предвидя громы и молнии, но Анастасия Фёдоровна только вздохнула и снова поднесла чашку к губам.
– К этому разговору мы вернёмся, когда я сама взгляну на это… существо. Завтра вечером, например.
– Завтра? – Алина мигом взъерошилась. – Вообще-то я завтра занята, у меня встреча!
– Перенесёшь. Или ты хочешь, чтоб это существо и дальше ходило по нашему острову?
– Один день погоды не сделает, – заупрямилась Алина. – Тварь не первый день по острову ходит, ещё один вечер подождёт!
– Алина, – жёстко оборвала её Анастасия Фёдоровна. – Чтоб ты знала: под твоё описание может подходить множество разных тварей, как хтонических духов, так и порождений чьей-то дурной воли. Например, что-то очень похожее водилось у нас во время блокады. Воплощение голода, которое бродило от дома к дому, от человека к человеку, вселялось в них и пыталось насытиться всем, что находило: хлебом, крысами, домашними животными… другими людьми.
Она поднесла к губам чашку, но обычно твёрдая рука дрогнула, и чай расплескался по столу. Анастасия Фёдоровна этого, казалось, не заметила.
– Вендиго, – прошептала Вера.
– Я не интересовалась чужими мифологиями. – Анастасия Фёдоровна покосилась на неё недовольно и потянулась за салфеткой, чтоб промокнуть чайную лужицу на столе. Снова обернулась к притихшей Алине: – Чтобы истребить всех тварей, потребовалось несколько лет. Я, к счастью, не видела ни их самих, ни их жертв. Ты все ещё хочешь отложить охоту на вечер и дать подобному существу шанс вселиться в кого-то?
Под пристальным взглядом старшей ведьмы Алина скривилась и покачала головой. Анастасия Фёдоровна кивнула и перевела суровый взгляд на Веру.
– Мне тоже обязательно идти? – без особой надежды уточнила она. – Я же ничего не умею.
– Если будешь и дальше под таким предлогом всего избегать, то и не научишься. К тому же мы усиливаем друг друга, когда собираемся вместе. Так что для тебя это будет первым серьёзным испытанием сил, моя милая. Давай-ка убедимся, что ты хорошо их понимаешь.
Честное слово, даже экзамена она боялась меньше.
Когда вечер набросил вуаль сумерек на город, а все цвета смазались и поблекли, ведьма вышла на набережную и спустилась к воде. Людской гомон ещё не утих – летом даже лёгкая дремота не могла сковать город, – но сделался тише и отдалился. Здесь, у самой воды, они остались наедине – ведьма и река, чей голос она слышала и понимала.