–Супер!– одобрила этот мифический план Аленка.
–Ну! Я и говорю. Тащи шпионку.
Алена вынесла кошку. Я сунула легкую Бастинду в рюкзачок, чуть приоткрыла клапан, чтобы киске было чем дышать, и отправилась к дому неизвестной Яны.
Недалеко от Яниного подъезда я выпустила тайного агента из рюкзака. Бастинда, умница, все правильно поняла. Села под дверью и начала умильно мяукать. Но не противно, а мелодично, старательно, словно грустную песню выводила. Я, спрятавшись за домик на детской площадке, наблюдала. Первая же выходившая из подъезда бабушка опустилась на скамейку, погладила кошку. Та вкрадчиво потерлась о ее руки.
–Домой, что ли, просишься, гулена?– спросила она киску.
По-моему, Бастинда кивнула, потому что бабка открыла ей дверь и пригласила:
–Ну, заходи. Только быстро! Подъезд не выстужай.
Кошка юркнула в подъезд, а старушка поплелась к внуку на детскую площадку. Я вышла из своего укрытия и осмотрелась. Время было бойкое, послеобеденное, сейчас бабушки потянутся выгуливать внуков. В нашем доме, по моим наблюдениям, всегда так было. И правда, скоро дверь Яниного подъезда открылась, пропуская пожилую женщину с коляской.
–Ой, вы кошку в подъезде не видели?– бросилась я к ней.– Пестренькую такую…
–Видела. У второй квартиры сидит. Твоя, что ль?
–Моя. Вышла с ней погулять, да не углядела. Она в ваш подъезд шмыгнула.
–Иди, забирай свою пегую кралю.
Она придержала мне дверь.
Кошка и в самом деле далеко не ушла, сидела на площадке первого этажа. Я взяла ее на руки, поднялась на пятый. Квартира Яны была опечатана.
Я снова посадила ее в рюкзак и вышла из подъезда. Подошла к группе бабушек, которые надзирали за стайкой малышей.
–Спасибо вам,– поблагодарила я ту, что впустила меня в дом.
–Да чего уж…– отозвалась она.– Нашла, что ли? Киску-то?
–Ага, вот она.
Я приоткрыла сумку, и малышка Бастинда грациозно выскочила на снег. Она легко переступала лапками на припорошенной наледи, будто танцевала. Ее тут же с радостными криками обступила малышня.
–Алле гоп!– обернулась я к ним.– К вам приехал кошачий цирк!
Вытянула перед Бастиндой руки колечком, и она мягко перепрыгнула через самодельный обруч. Вроде бы незатейливый фокус, но имеет неизменный успех у непритязательной публики.
–Во дает! Класс! Приколько!
Мелкота придвинулась ближе.
–А мне можно?– загорелись глазенки у карапуза лет пяти.
–Валяй!– поощрила я.
–Не оцарапает?– забеспокоилась его бабушка в пушистом платке.
–Нет, она подписала пакт о ненападении,– заверила я.
Мальчик растопырил руки кольцом так широко, будто обнимал большую бочку, и кошка снова прыгнула. Тут же разохотились остальные. Операция внедрения прошла успешно. Пока детки играли в дрессировщиков, я присела на деревянную лавочку рядом со старушками. Благодарные за неожиданную забаву, бабушки сами начали разговор.
–А вы где ж живете?– спросила самая востроносая.
–Во-о-н в том доме,– показала я на девятиэтажку в отдалении.
–Чтой-то я раньше вас тут не видела… Тамошние все на нашей площадке обретаются. Как медом им мазано,– начала было ворчать она, но, побоявшись, что я обижусь и игривую кошку унесу, тут же поправилась: – А мы что? Мы ничего… Место, чай, не купленное. У нас-то двор домами от ветра закрыт, ребятишек не продует и взрослым теплее.
–Я недавно переехала,– просто объяснила я свое неожиданное появление,– дома редко бываю. Работа у меня такая – сплошные командировки.
–Да, суетится народ,– посочувствовала моя собеседница.– Куда ж деваться-то? Деньги под лавочкой не найдешь. Вот и у нас в подъезде, слышь, одна жила. Симпатичная такая… Журналистка. Все ездила, ездила и доездилась.
–Журналистка?– переспросила я и тут же со знанием дела «предположила»: – Убили, что ли? Сейчас это запросто.
–Нет. От душегубов Бог миловал, сама по себе померла. Сердце не выдержало. Видать, от беготни этой.
–Пожилая?– «поняла» я.
–Какое там…– Она оглядела меня и прикинула: – Да помоложе тебя будет. Девчонка совсем.
–Бывает,– вздохнула я.– Случается, даже дети на физкультуре умирают. Помолодели инфаркты. А это не ее дверь опечатанная? Я обратила внимание, когда кошку искала. Там бумажка налеплена.
–Ее. Девятнадцатая квартира. Янина.
–Как же она умерла-то?
–Кто ж знает… Одна жила. И вдруг померла. В ванной нашли.
–А кто ее обнаружил, если одна жила?
–Квартиру нижнюю затопило. Соседка кинулась ей стучать. Яне-то. Открой, мол, Яна. Не открывает… А вода хлещет вовсю, что твоя Ниагара. Помнишь, Семеновна, намедни по «Дискавери» показывали?– обратилась она к товарке.– Мы с тобой еще вместе глядели, чайком баловались?
Семеновна кивнула. И словоохотливая бабушка продолжила:
–Ну, так вот. Хлещет, значит, вода. Мы в ДЭЗ звонить, слесарю. Он быстро явился, ничего не скажу, только потыркался, помыкался у двери да и говорит: «Ломать не буду, частная собственность». А вода-то хлещет. Побежали за милицией. У нас близко, отделение в том же доме, что и ДЭЗ. Подошел участковый. Ну, этот, понятно, власть. Разрешил. Отомкнули дверь. А из ванны – вода. Ле-дя-ню-ю-ща-я-я…
–Холодная?– удивилась я.– Зимой? Почему? Она что же, моржом, что ли, была? Яна эта?
Бабушки недоуменно посмотрели друг на друга.
–Правда, Петровна, почему вода-то в ванной ледяная?– спросила Семеновна.
–Не знаю…– призадумалась бабушка,– но точно, как лед вода. Меня ведь это… в понятые пригласили. Ну, когда ее нашли. Лежит, значит, наша Яночка в ванной. Голенькая вся… Беленькая… И неживая… А вода холодная льется. Я еще ноги промочила. Ну, думаю, теперь сама слягу. Хорошо, водку от зятя припрятала…
–А где же гости-то ее были?– перебила ее старушка в пушистом платке.
–Не было у нее в квартире никаких гостей. Пусто.
–Да как же не было?– не сдавалась пушистая бабушка.– Говорила ведь Анна Ивановна, ктой-то к ней утром заходил. Она как раз мимо шла…
Я напряглась, вот она, самая важная информация. Главное, не спугнуть их сейчас, не показать свой интерес.
–Пешком шла?– удивилась я.– Ну, эта… Анна Ивановна? Квартира-то Янина на пятом. Лифт, что ли, сломался?
–Анюта у нас лифтом не пользуется. Сказали ей по телевизору: грядет, слышь, вселенская катастрофа. Скоро такое время наступит, когда все электричество вмиг погаснет. Ну, как тогда в Москве, при Чубайсе. Ужасть! А кто в лифте застрянет, помрет сердешный, в страшных мучениях,– рисовала она апокалипсическую картину.– Так Анна Ивановна сильно перепугалась. Ну это… Быть в лифте замурованной… Не гляди, что под восемьдесят, теперь домой только пешком ходит. Аж на самый седьмой этаж. Навострилась, даже на соревнования ездит – кто быстрее по лестнице домой прибежит. Это я к чему веду? Утречком она как раз снизу шла и услышала, как Яна кому-то дверь отворила и спросила: «Где же Вера?» Но Анюта никого не успела разглядеть, пока дошла, дверь-то и захлопнулась. А потом нас заливать стало.
«Вера» – екнуло у меня сердце. Значит, все-таки она заходила к ней. Или кто-то от нее? Может, бабушки еще что-нибудь вспомнят?
–Это как же получается? Гости пришли, а она от них в ванну нырнула, так, что ли?– засомневалась пушистая.
–Наверное, ее гости недолго пробыли,– предположила я.– Ушли, а она стала ванну принимать…
–Что ж за гости такие, если после них сразу отмыться хочется?– возразила Семеновна.
–А может, эти гости ее и того…– предположила одна из бабушек.
–Да ты чего!– замахали на нее руками товарки.– Скажешь тоже «того…». Сам участковый говорил – нету следов насилия. Точно, вроде инфаркт. Может, в ванну холодную нырнула? Они, молодые, чего только не придумают.
–Да… Жаль…– искренне посочувствовала я и встала: – Ну, нам пора.– Подозвала Бастинду и показала последний трюк.– Поставила на снег открытый рюкзак, и кошка сама в него запрыгнула. Мы ушли, провожаемые восхищенными взглядами и бурными продолжительными аплодисментами. Теперь я не сомневалась, Яну убили. Получалось, что Вера к ней не пришла. Но ведь обещала. Почему же кто-то явился вместо нее? И где тогда сама Вера?
Все эти вопросы я задала на следующее утро Рикемчуку, предварительно рассказав обо всем, что узнала от соседок Яны. Не забыла присовокупить, что, если бы не Бастинда, вряд ли старушки были бы так словоохотливы. И уж совсем разоткровенничавшись, рассказала, как Бастинда спасла ветврача от коварных рейдеров.
–Геройская у вас кошка,– похвалил Рикемчук, обычно скупой на комплименты.– Не кошка, а мечта следователя,– даже с некоторой завистью сказал он.– Может, к нам ее? Осведомителем, а? Или уж сразу участковым?
Его посягательство на чужое добро я оборвала на корню, сухо напомнив:
–Она уже трудоустроена, Вячеслав Иванович.
–Жаль,– искренне вздохнул он.– Ну если что…
Я поняла: он на мою кошку глаз свой завидущий положил, и поспешила перевести разговор на другую тему:
–Так что с Яной, Вячеслав Иванович?
–Вы были правы, Василиса. Яна Куприянова убита. Я настоял на повторной, более тщательной, медицинской экспертизе. Изначально посчитали что смерть Яны произошла от внезапной остановки сердца. Но, когда патологоанатомы посмотрели внимательнее, под грудью у нее был обнаружен небольшой укол. Не присмотрелись бы, не заметили. Судя по всему, ее укололи тонкой длинной иглой. Произошла рефлекторная остановка сердца.
–Что значит «укололи»? Ввели наркотики, что ли?
–Нет. Наркотических веществ в организме Куприяновой не обнаружено.
–Не понимаю. Она ведь могла отбиваться, кричать. Одна из ее соседок в это время поднималась по лестнице. Была рядом с ее квартирой. Услышала бы. И соседи снизу ни грохота, ни криков не слышали.
–Что там случилось, не знаю,– ответил Рикемчук,– не ясновидящий. Но, опираясь на факты, вот что могу предположить. Куприянова ждала некую Веру. Не просто ждала, а не сомневалась, что придет именно она. Поэтому и дверь, в глазок не заглянув, распахнула. Очень удивилась, что это не Вера. Думаю, тот, кто пришел вместо Веры, втолкнул ее в квартиру, ударив в солнечное сплетение. Синяка может не быть, если умело ткнуть куда следует. Яна потеряла сознание, поэтому никаких криков никто не слышал. Пока она была без чувств, ей проткнули сердце тонкой длинной иглой, раздели, перетащили в ванную, включили холодную воду. Якобы девушка принимала ванну, ей стало плохо, а рядом никого не было… Единственный просчет – механически повернули шаровой кран на «холод». Яну обнаружили, к