Дезире медленно перевела дыхание.
– По-моему, если вы собираетесь настаивать на «фантастическом вечере», черт бы его побрал, за который заплатили несусветно высокую цену, нам следует договориться кое о каких правилах.
Интересно, сознает ли она, что они и так уже преступили законы приличия? С другой стороны, если от этого она будет чувствовать себя в большей безопасности...
– Правило первое: подобное вам больше не разрешается. – Дезире упрямо вздернула подбородок, вызывающе глядя в глаза Романа. – Может быть, я действительно решу поужинать с вами – в конце концов, это все-таки благотворительность. Но никакие деньги не дают вам ни малейшего права так вольно обращаться со мной.
Вольно обращаться? А чьи это тонкие руки минуту назад обнимали его за шею?
– Принято. – Роман кивнул, усилием воли подавляя в себе страстное желание поцеловать Дезире так, чтобы заставить ее забыть обо всех этих детских правилах. – Что-нибудь еще?
Голос его звучал совершенно спокойно, однако во взгляде темных глаз горел такой горячий, такой страстный огонь, что Дезире стало не по себе. Она была до того обескуражена и заинтригована, что из головы вылетело все, о чем мгновение назад она собиралась сказать.
– Почему бы нам не отправиться куда-нибудь, где будет поспокойнее? – предложил Роман, увидев, что она колеблется.
– Уж не к вам ли домой? Он пожал плечами.
– Или к вам. Да куда угодно. Хотя мой дом гораздо ближе.
Озноб охватил Дезире, вытесняя блаженное тепло, окутавшее ее после их неожиданного поцелуя.
– Откуда вам известно, где я живу?
– Узнать было совсем нетрудно. Я просто кое-кому позвонил, вот и все.
– Кое-кому? – Заметив, что на них оглядываются, Дезире раздраженно покачала головой и направилась из зала, заставляя Романа следовать за ней. – Кое-кому, значит? – тихо повторила она, и голос ее задрожал от ярости. – А что, черт побери, дало вам право наводить обо мне справки?
– Мне хотелось побольше узнать о вас. Роман ничуть не раскаивался в том, что сделал, и это до глубины души возмутило ее.
– И что же, у вас всегда все так легко получается?
– Не всегда. – Страсть в ее глазах и голосе влекла и завораживала его. С такой женщиной надо вести себя честно, решил он. – Но довольно часто. Я не собираюсь извиняться из-за того, что хочу вас, Дезире.
Она откинула волосы со лба.
– Господи, у вас еще хватает наглости говорить об этом! – После того как в прошлом году Дезире настойчиво преследовал какой-то полоумный, ей становилось не по себе при мысли, что кому-то может быть известно, где она живет. – Боюсь, на этот раз, мистер Фалконар, вас ожидает разочарование.
С этими словами Дезире легко повернулась на каблуках и зашагала к лифтам. Роман хотел было пойти за ней, но затем решил, что не стоит еще больше выводить ее из себя.
Лучше попробовать в другой раз. А пока достаточно. Пока...
Дверцы лифта открылись. Девушка вошла в кабинку и нажала кнопку «Вестибюль».
Взгляды их встретились – ее глаза по-прежнему горели возмущением и вызовом, тогда как в его взоре читалось лишь бесконечное терпение.
– Я позвоню вам, – сказал Роман. – Чтобы договориться о нашем романтическом вечере, – добавил он, так как Дезире ничего не ответила.
Дверцы лифта закрылись, но Роман успел услышать, что Дезире выругалась сквозь зубы.
Чувствуя, как впервые за последние недели на душе у него стало удивительно легко, Роман понял, что с нетерпением ждет этого самого дорогостоящего свидания в своей жизни.
«Рожденная в семействе саксонского аристократа, Брианна была непорочна и чиста мыслями, обладая сильным духом, незаурядным умом и завидным бесстрашием. Жизнь ее текла спокойно и мирно до того самого дня, пока Вильгельм Завоеватель не захватил благословенный остров, где обитали саксы. Брианна поклялась никогда не иметь ничего общего с проклятыми варварами-захватчиками, однако оказалась в плену. Вскоре ее принудили предстать перед алтарем и дать обет вечной верности норманнскому барону, которому достались обширные поместья ее семьи.
После церемонии бракосочетания, которую почтил своим присутствием сам Вильгельм, супруг отослал Брианну в спальню, приказав готовиться к брачной ночи. Медленно тянулись минуты, а потом и часы. Ожидая появления мужа, Брианна прислушивалась к звукам веселья, доносящимся из громадной пиршественной залы.
Уже брезжил рассвет, когда тяжелая дубовая дверь с шумом распахнулась. Задремавшая было Брианна очнулась.
– Послушай, жена! – Он стоял на пороге, упираясь головой в притолоку двери. – Кажется, я приказал тебе ожидать моего прихода.
– Я и ждала, милорд. – В серебристом голосе девушки слышался ядовитый сарказм.
– Ты заснула. – Он приблизился к ней, и в пристальном взгляде его голубых глаз читалась неприкрытая угроза.
Брианна вздернула подбородок, бросая ему безмолвный вызов.
– А вы, сэр, не очень-то торопились. Он резко поднял руку, словно собираясь ударить жену, однако вместо этого провел широкой ладонью по ее распущенным волосам.
– Добрая норманнка никогда не посмела бы говорить со своим супругом в таком тоне.
– Если вам была нужна добрая норманнка, сэр, так и оставались бы дома и женились бы на своих норманнках.
– Клянусь кровью Христовой, ты за словом в карман не лезешь. – Он прошелся шершавым пальцем по ее полным губам, и Брианна изо всех сил укусила его.
Резко отдернув руку, он грубо выругался.
– Еще до наступления дня, – сквозь зубы пообещал он ей, – ты научишься быть покорной и почтительной женой!
– Да я скорее умру!
Она тряхнула головой и поморщилась от боли, когда он быстро схватил ее за волосы с такой силой, словно хотел убить.
– От этого никому не уйти... – Взявшись за ворот ее ночной сорочки, он одним мощным рывком разорвал тонкую ткань. Сорочка упала с ее плеч. – Но не сейчас... – Его взгляд задержался на груди девушки. – Не сейчас... – Протянув руку, он провел ладонью по ее шелковистой коже, и Брианна почувствовала, как незнакомая дрожь охватывает ее с неумолимостью разгорающегося пламени. – Может быть, разум твой и протестует против нашего брака, жена, – хрипловато проговорил он, – но тело твое уже смирилось. Посмотри, что с тобой творится, едва я прикасаюсь к тебе... – Брианна упрямо отказывалась опускать взгляд, однако, как только он захватил кончик ее соска большим и указательным пальцами, она ощутила, что нежная плоть напрягается, становясь тверже речной гальки.
Голова ее кружилась, ноги подкашивались...
– Если вы прикоснетесь ко мне, я возненавижу вас!
– Это меня ничуть не удивляет. – Он снова медленно провел ладонью по ее груди, затем все ниже и ниже. – Но дело в том, моя прелестная жена-саксонка, что если я не прикоснусь к тебе, то возненавижу самого себя.
Не думая, что делает, Брианна ударила его по щеке.
Он не дрогнул, но она заметила, как глаза его потемнели от гнева.
– Это мне следует побить тебя.
– Я предпочитаю быть избитой, чем изнасилованной.
– Может, я сделаю и то, и другое... – Он задумчиво потер щетину на подбородке. – Сначала побью тебя. А затем изнасилую... Ты действительно хороша, жена, – пробормотал он, удовлетворенно кивнув. – Не забыть бы утром поблагодарить Вильгельма.
Черпая силы в своей ярости, Брианна думала в эту минуту о кинжале, спрятанном в изголовье ее постели.
– Если я поцелую тебя, ты снова укусишь меня? – неестественно ровным голосом поинтересовался он.
– Я плюну вам в лицо. Он устало вздохнул.
– Этого-то я и боялся. – Взяв ночную сорочку Брианны, он оторвал от нее длинную узкую ленту.
– Вы собираетесь связать меня? – Забыв, что она обнажена, Брианна поднялась на ноги с достоинством высокородной леди.
Он быстро накинул ткань на голову Брианны, затыкая ей рот.
– Господь свидетель, мне жаль, что я не могу поцеловать твои полные губы... Ну, может быть, потом. – Он улыбнулся, отрывая еще одну полоску ткани. – Позже, когда я как следует приручу тебя...
Он громко расхохотался своим мыслям, подхватил Брианну на руки, перенес на постель и бросил на перину.
Девушка попыталась снова ударить его, однако он поймал тонкие запястья в свою смуглую от загара