Эта этническая и культурная многогранность была заметна даже в языке. Пуштуны, таджики и иранцы говорят на различных диалектах фарси, которые похожи друг на друга. Хамза, например, по внешности напоминал пуштуна, но его черты лица выдавали таджикское происхождение.
Моё общение с Хамзой стало для меня настоящим окном в мир Афганистана – страны, где этнические корни, религиозные обычаи и историческая память тесно переплетаются, создавая уникальную, но сложную ткань жизни.
Визит уже с визой
После того как я получил латвийский паспорт с афганской визой, наш путь лежал в один из элитных районов Кабула. Вечером меня пригласили на ужин к одному из высокопоставленных эмиров нового правительства. Осознавая, какое значение имеет его ранг, я понимал, что это нечто невероятное: я, незнакомец из далёкой страны, приглашаюсь в гости к человеку, занимающему важнейший пост. В Латвии политики скорее избегают лишнего общения, прячась за охраной, а здесь я был принят как почётный гость, почти как султан.
Моих спутников не уставало удивлять, что такие «великие и уважаемые люди» так тепло принимают меня. Под их суровыми лицами скрывались доброта и искренность, которые я чувствовал в каждом жесте. Руководство Талибана действительно состояло из людей, завоевавших уважение своего народа, освобождённого от оккупации и предательства.
Хозяин дома жил в особняке, ранее принадлежавшем одному из чиновников свергнутого правительства. Во дворе стояли бронированные Land Cruiser и Ford Ranger, которые талибы используют исключительно для оперативных нужд. Это техническое наследие тщательно оберегается и служит для защиты страны. Сам эмир всегда готов возглавить своих воинов, если ситуация того потребует.
Меня пригласили на беседу и, разумеется, на ужин.
Гостеприимство Кабула
На стол подали ароматный плов и традиционные афганские лепёшки. Хозяин дома задал мне несколько вопросов:
– Как ты себя чувствуешь? К тебе хорошо относятся?
– Спасибо, брат, – ответил я. – Дорога была нелёгкой, но ваши люди принимают меня с величайшим гостеприимством.
– Как ты думаешь, почему мы победили?
Я задумался на мгновение, а затем сказал:
– Я думаю, что вы заслужили победу своим мужеством и стойкостью. Но так должно было быть, если таков был план Всевышнего.
Наши взгляды встретились, и я ощутил, как эмир, будто невидимым сканером, пытается заглянуть в мою душу. Этот момент останется в моей памяти навсегда. Мне казалось, что и мой визит станет для него чем-то необычным.
После плова на стол подали фрукты. Я заметил, что афганцы всегда очищают их от кожуры – даже яблоки и груши. Мне это показалось странным. Когда меня пригласили попробовать, я вежливо отказался, сказав, что пророк Мухаммед рекомендовал начинать трапезу с фруктов, а не заканчивать ими. Мой отказ вызвал лёгкое замешательство, но его тут же приняли с уважением.
После ужина и общей молитвы хозяин дома раздал гостям подарки, которые привёз из хаджа. Самым ценным из них была знаменитая вода Замзам, налитая каждому в маленький стакан.
Эмир строго наказал своим людям охранять, уважать и почитать меня. Когда мы спустились в просторный зал, я надеялся наконец прилечь и уснуть, но мои спутники и охрана продолжали предлагать чай, сладости и миндаль в глазури.
Когда гаснет свет..
Силы покидали меня, и я с трудом держался, чтобы не уснуть прямо за столом. Внезапно электричество отключилось, и помещение погрузилось в темноту. Талибы напряглись, но быстро включили фонари на телефонах. Один из местных побежал к генератору, чтобы восстановить подачу света.
Перебои с электричеством в Кабуле – обычное дело. Страна закупает электроэнергию у Узбекистана и Таджикистана, и такая зависимость создаёт дополнительные трудности. Однако этот момент стал для меня отличной возможностью вежливо завершить беседу.
Я улёгся на мягкий матрас и мгновенно провалился в глубокий сон, благодарный за этот день, полный открытий и нового опыта.
Дорога как направление
Дорога в представлении среднего жителя Запада обычно представляет собой более или менее ровную и твёрдую поверхность, которая тянется от одной географической точки к иной. В Афганистане же есть, как минимум, два ярких примера, которые наглядно доказывают что это может быть просто направления куда то, которые местные обозначяют этим названием и используют как маршрут пересечения. «Куда-то» на этот раз – из Кабула в Баглан (Bahlan) и из Мазари-Шарифа в Кундуз.
Кабул – Баглан
Первый из этих двух маршрутов нам пришлось «пережить» почти сразу после прилёта в Кабул. Вскоре после того как мы миновали блокпосты столицы, дорога всё глубже и глубже уводит нас в горы. Постепенно количество моторикш и легковых машин, которые мы обгоняем, сменяется всё более внушительным потоком грузового транспорта.
Афганистан удивляет многим. Почти на каждом шагу уклад жизни здесь радикально отличается от того, к чему мы привыкли в так называемых «развитых странах». Дорожное движение регулируется не столько правилами, сколько принципами и ощущениями. Немногочисленные регуляторы и коллективный здравый смысл – пожалуй, вот всё, что обеспечивает относительный порядок. Нужно добавить, что водителями здесь работают только мужчины. Возможно, именно этот набор факторов и даёт тот эффект, что, несмотря на шокирующую для западного глаза дерзость на дорогах, статистика аварий не особо выше, а порой даже ниже, чем в местах с радарами и дорожной полицией.
Направление Кабул – Баглан (написать «дорога» рука не поднимается) – одно из основных, по которым в Афганистан и из него движутся товары. Поэтому, чем дальше мы углубляемся в горы, окружающие Кабул со всех сторон, тем большее количество грузовиков встречается на пути.
Другая особенность, которая существенно меняется, – это сама поверхность, по которой мы едем и которую местные всё же назвают «дорогой». Пожалуй, я пропущу подробности о скорости движения и обгонах, когда водитель руководствуется лишь собственной уверенностью. Хотя нельзя отрицать, что афганцы прекрасно чувствует габариты автомобиля, мне хочется описать именно «идеологическую» сторону перемещения. Предположительно, когда-то здесь действительно была дорога, построенная и поддерживаемая ещё при советских ресурсах, причём стандарта в две полосы. Сейчас же эту ширину нередко используют как воображаемую «четырёхполоску». Машины порой идут так близко к обрыву, что остаётся лишь удивляться, как местные сохраняют при этом спокойствие и даже улыбаясь наслаждаются ездой.
Обычно участок, который вертолёт преодолевает примерно за час, автомобиль проезжает больше чем за пять часов. На этот раз нам пришлось потратить ещё больше сил, ведь движение порой настолько плотное, что образуются гигантские пробки. Я наблюдаю, как один из моих спутников, взяв на плечо винтовку M4, выходит из машины в очередной раз, когда мы застреваем в плотной автотолкучке. Абдуллах начинает активно «распоряжаться» водителями грузовиков, указывая им, как освободить коридор, сквозь который наша машина буквально «протискивается, как через игольное ушко». Удивительно, но это действительно срабатывает и позволяет нам немного продвигаться вперёд.
Впереди знаменитый тоннель Саланг, точнее то, что от него осталось. После него путь пойдёт вниз и станет легче, но ещё до этого мы упираемся на причину затора и вчерашнего отключения электричества – подорванную линию электропередачи. Именно вдоль этого «направления» тянется электромагистраль, которая снабжает афганцев почти всей электроэнергией.
Непримиримые боевики «Даеш» время от времени что-то здесь подрывают. Радует лишь то, что на этот раз обошлось без человеческих жертв. В месте повреждения работает тяжёлая техника и люди, пытающиеся что-то починить. Трудно представить, как ликвидировать столь серьёзные повреждения с теми немногими ресурсами, которые я вижу, но я искренне надеюсь, что с Божьей помощью у них это получится. Именно здесь – эпицентр пробки. Медленно, очень медленно, но время от времени даже крупногабаритный транспорт «просачивается» вперёд. Чуть дальше, и мы уже в некогда самом высоком в мире автомобильном тоннеле. Его длина около трёх километров, а высшая точка находится на высоте 3363 метра над уровнем моря. Строительство тоннеля завершилось в 1976 году, а в 2002 году его заново открыли после того, как он был взорван в 1997-м. Так называемая «Северная коалиция» сделала это, чтобы остановить продвижение талибов, которые стремились проникнуть в сердце страны – Кабул – по этой важнейшей транспортной артерии. Советское вторжение принесло афганцам много бед, но именно строители из СССР возвели здесь наибольшее число общественных объектов, которыми местные пользуются до сих пор.
На данный момент эта легендарная конструкция скорее напоминает пещеру, а не тоннель. Каждые несколько десятков метров откуда-то сочатся водные струйки, а выхлопные газы машин порой заполняют пространство настолько, что даже фары еле пробиваются сквозь дым выхлопных газов. И всё же мы движемся через этот густой и вонючий туман дыма и радуемся тому, что медленно, но верно едем вперёд. Хотя дорожное полотно здесь напоминает полигон, зато нет пробки, и это создоёт уверенность что мы выберимся из этого «подземелья».
Мои добродушные спутники извиняются, что не смогли обеспечить для этой миссии вертолёт. Перелёт занял бы всего час, но в сегодняшних погодных условиях это небезопасно, так что мы едем, а порой – скорее ползём по хребту Бвдахшан..
Когда мы выбираемся из тоннеля, дорога начинает петлять вниз по серпантину. Вдоль внутренней стороны этой «змейки» стоит длинная вереница грузовиков в самом разном состоянии и самых разных марок – встречаются казахские, узбекские и пакистанские номера. Они терпеливо ждут возможности продвинуться. Подходит время очередной молитвы, и мы останавливаемся у придорожной мечети: умываемся холодной горной водой. Погода сырая и прохладная, пейзаж мрачный и серый, соответствующий этим суровым условиям. Но мы очень рады и голодны. До Баглана остаётся уже совсем немного, и ужин, который нас там ждет сильно подбадривает.