– Получается, талибы и в этом берут пример пророка Мухаммада?
– Да, конечно. Иногда таких пленников привязывали в мечети, чтобы они несколько дней наблюдали за жизнью талибов и поняли их моральные устои. После такой «терапии» многие сами становились талибами. Не все, конечно…
– А почему конфликт с Панджшером и Шахом Масудом?
– «Панджшер» переводится как «пять львов». Львы давно исчезли, так назвали пять сходящихся здесь горных хребтов. Дороги обычно строили вдоль гор, так что там сходятся главные транспортные артерии Афганистана. Оттуда можно добраться в любой угол страны – стратегически важный пункт! Там живут в основном таджики с давними связями с Таджикистаном. Враги Афганистана используют их для провокаций и перекрытия основной дорожной артерии. Мы контролируем этот район, но это требует сил.
Разговор затягивается, а утром мне ехать дальше. Сон наваливается, я прошу разрешения лечь.
На «Мосту дружбы»
Утром мы тепло прощаемся с Юсуфом. За эти дни мы успели подружиться. Благодарен Аллаху за встречу с этим необычайным человеком, она обогатила меня новыми знаниями и переживаниями.
«Мост дружбы» и пограничный пункт между Афганистаном и Узбекистаном лежат на пути из Мазари-Шарифа в Термез. Это инженерное сооружение, связывающее обе страны через берега Аму-Дарьи, строили ещё советские специалисты, как и многое другое. По этому мосту не только ходит автотранспорт, но и проходит грузовая железная дорога. Пути заканчиваются в Мазари-Шарифе, но афганцы надеются продлить ветку до Кабула и Кандагара.
На карте отмечен якобы прямой путь из Кундуза в Мазари-Шариф, и говорят, это лучшая шоссейная дорога в Афганистане, но на деле она заканчивается километрах в 35 от Кундуза: немецкая компания так и не достроила её – видимо, помешала война или пересмотр бюджета. Почти 150 километров тянется невероятно качественное шоссе, которое внезапно обрывается у горы рядом с Кундузом. В той самой горной гряде есть непонятная конструкция – многокилометровая стена высотой до 15 и шириной 4 метра, монолит без швов, словно «вырастающий» из гор. Кто её построил? Юсуф считает, что это наследие предыдущих цивилизаций и цитирует суры Корана (36:31, 40:82) о народах, уничтоженных до нас. Неужели здесь были шумеры? Или кто-то ещё, упомянутый в Коране?..
В Афганистане есть немало загадочных объектов, помимо взорванных статуй Будды: например, одинокая 62-метровая башня, называемая «минаретом Джам», предположительно построенная около 1100 года. Она стоит в центральном Афганистане, а её название наводит на мысль о горе Джуд, где по Корану остановился ковчег Ноя (считается, что это у иракского Мосула). Башня стоит на глинистой почве у речки, которая во время половодья становится кашей, унося бетонные мосты, но за сотни лет минарет ни на градус не наклонился…
Наш джамаат-автомобиль вновь проходит проверку, пытаясь противостоять участкам, которые больше похожи на «танкодром». До начала асфальта ещё десятки километров по «тропам», переплетённым сетью колеёс, которые то сходятся, то расходятся, как железнодорожные пути в крупном узле.
По пути выезжаем через последние блокпосты, проезжаем несколько кладбищ шахидов и стоянки пастушьих кочевников. Наконец вижу верблюдов.
Мы ползем по горному хребту. Снова изумляюсь бездорожью, определяющему весь рельеф. Друзья говорят, что через 35 километров появится добротная трасса. Сейчас же – настоящий «офф-роуд», хотя мы едем на обычном «пикапе», а не на специальном внедорожнике.
Заметны норы сурков и пустоты для птиц. То и дело мелькают сами зверьки. Мы порой встречаем и других водителей. Даже тяжёлые, перегруженные грузовики умудряются тут проехать – для меня это остаётся загадкой.
Хамза, Садих и Абдуррахман прекрасно знают эти горы. Много лет они были их убежищем и местом боёв, они рассказывают, как жили и сражались здесь, питались и прятались годами. Между строк чувствуются уважение и благодарность этим горам. Меня горы всегда завораживали.
После неполного часа тряски и «ползания» над обрывами появляются полуготовые эстакады, и вскоре я вижу ровную магистраль, правда уже через километр она обрывается, потом снова продолжается, и мы можем продемонстрировать всю мощь нашего автомобиля, как на немецкой автостраде. Просто не верится! Столь современное шоссе отвечает высшим стандартам и отлично сохранилось, потому что почти не используется грузовиками – дорога же незакончена.
Мы мчимся мимо брошенных мест, бывших баз немецких военных, видим хищных птиц над нами. Дальше появляются селения, движение становится оживлённее. Здесь живут в основном узбеки.
Друзья спрашивают, что я буду делать, если узбеки не пропустят меня. Я ведь проверил сайт МИДа Узбекистана, там указано, что европейцы могут въезжать без визы на 30 дней. Но прекрасно понимаю, что всё может пойти не по плану.
Скоро мы подъезжаем к границе, где полно грузовиков, а обочины заставлены лавочками и кафе. Двигаемся вдоль единственной афганской железнодорожной ветки, которая ведёт туда же, куда и мы.
На границе, конечно, снова блокпосты, проверки. На одном из них старший требует увидеть всех, кто в машине, и начинает говорить что-то грозное. Я его не понимаю, улыбаюсь и молчу. Кажется, это его бесит, он злится ещё сильнее, потом кричит на нашего эмира. Тем временем Садих дозванивается до «начальника местной таможни», который в курсе нашего приезда, и передаёт трубку этому сердитому. Сразу после нескольких слов весь его пыл сходит на нет – он озадаченно желает нам счастливого пути. Мы продолжаем движение.
В самом пункте контроля нас встречает местный эмир – невысокий талиб. Он вежливо просит мой паспорт. Вижу, как афганские пограничники с собакой вынюхивают фургон, собирающийся в Узбекистан. Собака ничего не находит. Странно видеть талиба с собакой, ведь в исламе отношение к собакам строго регулируется, их используют только для пастьбы, охраны или поиска наркотиков.
Вероятно, это самая важная граница для Афганистана. Узбекистан сейчас один из лучших соседей. Афганистан покупает у него не только электроэнергию, но и многое другое. К тому же узбеки вскоре должны приступить к масштабному строительству железной дороги Мазари-Шариф–Кабул–Пешавар (Пакистан). В Афганистане много этнических узбеков, и связи между народами давние и тесные. Кстати, дорогу через Термез мне рекомендовал один рижский узбек, чьи родственники часто ездят навещать родных «по ту сторону». Была мысль въезжать в Афганистан через тот же пункт…
Подъезжаем к мосту, и это мои последние метры и минуты в этом уникальном государстве, которому нет равных ни в мире, ни, возможно, во Вселенной. Чувствую лёгкую грусть из-за расставания с друзьями и радость скорого погружения в аутентичную узбекскую среду.
Посреди моста – две полосы и «линия», разделяющая страны. Вид на узбекский пост, и я замечаю, что тамошний пограничник нервничает. Мы останавливаемся метров за двадцать до «линий», и афганский пограничный эмир уносит мой латвийский паспорт к узбекам. На лице узбекского солдата считывается недоумение: такая «корочка» у него, видимо, впервые. Он внимательно осматривает её, открывает ящик у края моста, достаёт телефон и с кем-то говорит. Напротив протекает полноводная, стремительная Аму-Дарья. Эмир возвращается, я выхожу, а Хамза переводит: «Узбеки тебя не пустят». Я в гневе хочу объяснений. Может, они просто не в курсе?
Подхожу к пограничнику, прошу дать мотивировку. Узбек в советского типа форме с нашивками, в маске и в армейских берцах. Мои талибы, видя моё возмущение, советуют быть вежливым и дружелюбным:
– Ассаламу алейкум!
– Валейкум ассалам.
– Почему вы не впускаете, если для граждан ЕС не нужна виза? – перехожу на русский. Он, к счастью, понимает.
– Мне неизвестно. Есть приказ начальства, сейчас приедут и объяснят. Подождите немного.
– Хорошо.
К мосту со стороны Узбекистана подъезжает небольшой автобус, выходит ещё один военный с другой символикой на погонах:
– Ассаламу алейкум.
– Валейкум ассалам.
– Почему вы меня не впускаете?
– Потому что этот пункт закрыт для всех, кроме граждан Узбекистана и Афганистана.
– Но я видел казахские номера!
– Да, для грузоперевозок.
– Значит, надо стать водителем фуры, чтобы въехать?
– Нет, эта мера действует лишь для ряда стран.
– Но на сайте МИД Узбекистана нет таких ограничений!
– Есть правило №217…
– С какого числа?
– Кажется, с ноября, – пожимает плечами офицер. И хотя звучит нелепо, я понимаю, что Афганистан я покину только через Кабул.
– А почему вы не пускаете меня, если Евросоюзу въезд официально разрешён?
– Из-за пандемии, для европейцев открыты лишь некоторые КПП…
– Пандемия??? – я будто пробуждаюсь ото сна, ведь здесь я о ней совсем забыл. – У вас тут «ковид»?!
– Да… – командир неохотно отвечает.
– А в Афганистане его нет, что ли? – спрашиваю уже с сарказмом, осознав, что эти ворота для меня закрыты.
Узбекские пограничники разводят руками, мы садимся в машину, возвращаясь на афганскую сторону. Я лишь благодарю Аллаха, что не въехал в Афганистан через этот пункт…
С утра прошло уже много времени, мы голодны. Прощаемся с местным эмиром и заходим в придорожную едальню. Судя по лицу хозяина, это узбек. Именно узбекская кухня одна из самых известных и любимых в Средней Азии. Он подаёт отличную баранину. Мы сыты и решаем, что делать дальше. Я знал, что из Мазари-Шарифа должен быть рейс в Кабул, откуда утром летит самолёт в Ташкент. Второй вариант – вечерний рейс в Дубай. Но я хочу попробовать «через Узбекистан». Друзья поддерживают. Мы едем к аэропорту.
Окрестности Мазари-Шарифа усыпаны трубами: это глиняные кирпичные печи. Воздух наполнен запахом угля. Скоро блокпост у аэропорта, эмир объясняет что-то охранникам, а наше оружие придётся сдать. Здание выглядит свежепостроенным, рядом высится новый терминал. Мы сидим в уютной мечети аэропорта, ожидаем местного начальника. Чуть позже приходит эмир – очень высокий, статный юноша с телохранителем, который держится поодаль. У них у обоих есть автоматы, хотя мы свои сдали. И это ещё раз подчёркивает: чужаков здесь всегда встречают настороженно.