Джон-Том выкидывал замысловатые коленца, словно исполняя некий невразумительный танец, и старался избавиться от дуары, отливающей цветом раскаленного добела металла. Наконец юноше удалось швырнуть инструмент на землю. Как ни странно, тот все же не загорелся, а какое-то время спустя остыл настолько, что стало возможным снова взять его в руки. Джон-Том оглядел дуару, пощупал еще теплые струны и произнес:
– Похоже, обошлось.
– Шикарный у тебя был видок, кореш, – заметил Мадж. – Знаешь, я видел загнанных лошадей, сам загонял до полусмерти разных там дамочек, но чтобы учинить такое с музыкальным инструментом… Да ты герой, приятель, тебе памятник ставить надо!
– Я всего-навсего слегка перебрал с песнями об огне. – Юноша погладил дуару и повернулся к чародею. – Сэр, помните, вы рассуждали о пертурбациях, которые могут быть нацелены точно на нас? Это как раз такой случай?
– Трудно сказать, – отозвался Клотагорб. – Я не ощутил в пламени какой-либо особой злости, что, впрочем, ничего не доказывает, за исключением, может быть, того, что с возрастом я теряю остроту восприятия. Тем не менее одно можно утверждать с полным основанием: вне зависимости от того, являлась эта пертурбация целенаправленной или нет, она была гораздо серьезнее предыдущих. По мере того как нарастает, если можно так выразиться, возбуждение пертурбатора, вносимые им в структуру мироздания искажения становятся, очевидно, все более радикальными. Я предлагаю организовать ночные дежурства, чтобы очередная пертурбация не застала нас врасплох.
– Я могу дежурить первым, – вызвался Колин. – Мне нравится ночь.
– А я вторым, – поторопился вставить Мадж. – По мне, так лучше пораньше с утра, чем попозже вечером.
– Значит, мне достается кладбищенская смена[5], – вздохнул Джон-Том. – Дормас, я разбужу тебя, когда подойдет пора меняться.
– Не забудьте про меня, – напомнил Сорбл. Судя по виду филина, эти слова дались ему нелегко: ведь храбрость отнюдь не принадлежала к основополагающим чертам его характера. – Я могу дежурить дольше всех, ибо ночь для меня – то же самое, что для вас день.
– Надо сказать Дормас, чтобы глаз не спускала с бочонка с вином, – прошептал Мадж на ухо Джон-Тому. – А как насчет вас, ваша расфуфыренность?
– Я величайший волшебник на свете, – высокомерно проронил Клотагорб, – не говоря уж о том, что никто из вас по интеллекту мне и в подметки не годится. Разумеется, я не могу отвлекаться на всякие пустяки.
– Я так и думал.
– Придержи язык, водяная крыса. Если тебе не терпится возглавить нашу экспедицию, я…
– Не стоит, ваше чудомудрие, – ухмыльнулся выдр. – Разве я похож на идиота?
– Если ты и впрямь не глуп, как пробка, – заявил чародей, – то должен понимать, что в триста лет спать нужно как можно дольше.
Утро следующего дня выдалось холодным и ясным. Колин зевнул, потянулся и окликнул товарищей, которые все еще нежились под одеялами и в спальных мешках:
– Эй, вставайте! Я развожу костер.
– Посмотрим, как у тебя получится, когда тебе сунут в зубы факел!
– Что? – Коала резко обернулся. Единственным, кроме него самого, поднявшимся в столь ранний час был Мадж. Выдр стоял на краю полянки и разглядывал лес. Колин произнес с угрозой в голосе:
– На первый раз прощаю, но только попробуй повторить!
– Чего? – озадаченно переспросил Мадж.
– Ничего. – Колин наклонился над заготовленной с вечера кучей хвороста и принялся складывать ветки на остывшем кострище.
– Ничего так ничего, – пожал плечами Мадж. – Набрать чегой-нибудь к завтраку? Ну там, ягод или орехов?
– Неважно, – последовал быстрый ответ. – Главное – мотай отсюда, а не то огребешь на орехи и ходить никуда не придется.
– Слушай, ты, – так и взвился выдр, – заткни свою поганую пасть!
Колин поначалу как будто не расслышал, однако, повернувшись, увидел, что Мадж в упор глядит на него. Коала прищурился, оторвался от своего занятия и спросил:
– Ты что-то сказал?
– Сказал, сказал, лопоухий. Ну-ка, признавайся, о чем ты толковал?
– Когда? – удивился Колин.
– Эй, вы, задиры, – проговорила Дормас, высовывая голову из-под одеяла, – если вам невтерпеж, идите в лес и орите там в свое удовольствие. Не мешайте спать!
– Смотри не проспи все на свете, мешок с костями!
Сна у Дормас как не бывало. Лошачиха вскочила и огляделась по сторонам.
– Кто это сказал? Ну-ка, покажись, умник!
Мадж и Колин были слишком заняты выяснением собственных отношений, чтобы обратить внимание на вопрос Дормас.
– Если тебе не нравится наша компания, – прорычал выдр, – вали на все четыре стороны. Обойдемся и без тебя. Эка невидаль – гадальщик на рухляди!
– Между прочим, у меня такое впечатление, что если кто-то из нас и вправду лишний, так это ты, паршивая водяная крыса!
– Неужели? – Мадж потянулся за ножом.
– Погоди, друг. – Раздражение Колина сменилось искренним удивлением.
– Еще чего! Я научу тебя, как надо себя вести!..
– Да погоди ты! – прикрикнул Колин. – Я ничего не говорил.
– Медведь не обманывает. – Спорщики обернулись и увидели Клотагорба, который, казалось, высматривал что-то в воздухе. – Хватит пререкаться. У нас новые неприятности. Просыпайтесь, просыпайтесь!
– А? – произнес сонным голосом Джон-Том. – Что стряслось?
– Вставай, Джон-Том.
– И так всегда? – спросил Колин у своего недавнего противника, разглядывая юношу.
– Почти, – признал со вздохом Мадж. – Знаешь, он иногда пригождается, ну, как вчера, но лентяй страшный. Хлебом не корми, дай тока подремать.
– Мадж, я все слышу, – заметил Джон-Том, натягивая рубашку. – Уж кто бы говорил насчет лентяя!
– Замолчите! – велел Клотагорб, повернулся и направился к дереву, на ветке которого нес дежурство бдительный Сорбл. – Ты никого не видел?
– Нет, хозяин, но я что-то почувствовал. Я хотел вас разбудить, но потом решил, что не к спеху, благо дело все равно шло к рассвету.
– Молодец, – похвалил филина Клотагорб. – Мои наставления все же не прошли для тебя даром. Ты научился подозрительности.
– Да что происходит? – воскликнул Джон-Том. Юноша поднялся и теперь мотал головой, прогоняя остатки сна.
Чародей открыл было клюв, чтобы ответить, но тут послышался визгливый, насмешливый голос:
– Эй, ты, старая перечница, куда лезешь? Забрался в свою скорлупу и думаешь, тебе все можно? А про голову забыл? Если не образумишься, смотри, как бы тебе ее не лишиться!
– Кто это сказал? – Джон-Том поглядел на Маджа. Выдр, в свою очередь, уставился на Колина.
– Значит, не ты прохаживался на мой счет? – спросил тот.
– Конечно, не я, приятель. И, выходит, не ты отпустил ту гнусную шуточку насчет орехов?
– Вовсе нет.
Клотагорб двинулся в обход поляны и достиг ее дальней стороны, когда вновь раздался тот же голос:
– Что, настолько одряхлел, что уже и по прямой ходить не можешь?
Ба, да из тебя песок сыпется! Интересно, из чего – из мозгов или из задницы?
Волшебник отступил на шаг или два, и голос умолк.
– Тут стена, – объявил Клотагорб и утвердительно кивнул в ответ на изумленные взгляды товарищей.
– Стена? – пробормотал Джон-Том, который, как ни старался, не мог различить никакой стены. – С чего вы взяли, сэр? Мир ничуть не изменился, все осталось точно таким, каким было вчера вечером.
– Целенаправленная пертурбация, – объяснил Клотагорб. – Она должна задержать нас здесь. По всей видимости, тот, кого мы разыскиваем, не обделен ни способностями, ни могуществом, хотя его мысли представляются бредовыми, а методы – весьма нетрадиционными. Мы заперты в клетке.
– Хозяин, но я не вижу прутьев. – Сорбл распростер крылья и, взлетев, поднялся над землей на добрый десяток футов.
– Ба, пирожница с крылышками! – воскликнул обладатель невидимого голоса.
– Нет, – поправил его второй, столь же неприятный голос, – это не пирожница, а летающий веник.
Сорбл словно ударился с лета о стеклянный потолок. Он неуклюже взмахнул крыльями, сумел слегка замедлить собственное падение и тяжело плюхнулся наземь; быстро вскочив, филин воззрился на небо над головой.
– Извините, что не поверил вам, хозяин. Я будто врезался в крышу.
– Все равно ничего не вижу, – пробурчал вконец озадаченный Джон-Том.
– Мой мальчик, клетка, в которой мы очутились, далеко не обычная. Я перевидал на своем веку клетки из дерева и из железа, слышал о таких, которые лепят из глины или сплетают из шелка. Мне известно даже о существовании клеток из тел живых существ. Но я никогда не сталкивался с такой, у которой вместо прутьев – угрозы и оскорбления.
Глава 10
– Ему не нравится! – произнес нараспев хор невидимых голосов. – Он считает, что мы преувеличиваем!
– У вас ничего не выйдет, – изрек Клотагорб. – Вы не удержите нас надолго и не заставите перессориться между собой. Мы для вас – чересчур крепкий орешек. Вы уже имели возможность убедиться в тщетности своих усилий. – При этих словах волшебника Мадж и Колин обменялись озадаченными взглядами. – Нам ведомо, что вы подчиняетесь тому, чей рассудок помрачен, а потому, несмотря на все ваши выходки, не можете причинить серьезного вреда находящимся в здравом уме.
– Он обозвал нас чокнутыми! – возмутились голоса. – Посмотри на себя, старикашка! – Раздавшийся затем хохот постепенно сошел на нет; он смолкал как бы исподволь, с той же неотвратимостью, с какой закрывается дверца сейфа.
– Ерунда какая-то! – воскликнул Джон-Том. – По-моему, сэр, у вас разыгралось воображение. Пошли отсюда! – Юноша направился в сторону ближайших деревьев.
– Ишь ты какой умный выискался! Эй, паренек, ты, верно, из тех, кто ничего не знает и все понимает? А черепаха все знает, но ни шиша не понимает!
Джон-Том миновал кострище и уткнулся носом в ничто – твердое, плотное, неподатливое ничто. Он вытянул руку вверх и обнаружил над головой нечто вроде совершенно прозрачного винилового покрытия.