Драго расширил глаза.
– Вот это новости. Хоть бы Шайдар не убил его ещё в мире пауков.
Она устало присела на стул напротив вогра.
– Хоть бы. Погибнет весь наш мир.
– Я должен подтвердить твои слова Шайдару. Пойду в нашу библиотеку и поищу что–то о летнем луге и его законах, а ты ложись спать. У тебя уже синяки под глазами от усталости.
Она кивнула, встала и поплелась к постели.
– Валия…
– Да?
– Попытайся заснуть. Ты хозяину ценнее всего.
Бабочка легла под одеяло и закрыла глаза.
Драго вышел и сразу направился в библиотеку. Он долго рылся во всех книгах, а их там сотни. И только на рассвете нашёл нужную: толстый запыленный том с золотым теснением на самой верхней полке, который никогда не интересовал духа: «История летнего луга». В ней и нашёл подтверждение слов бабочки, а также потёртые временем иллюстрации, нарисованные талантливым художником; сердце с золотым нектаром в виде каменной чаши, находящейся в центре луга. Вокруг стояли множество бабочек в золотом сиянии и, будто черпали силу, а над чашей находился с раскрытыми крыльями король. Не Лавр, но тоже коронованная персона – его предок.
– Валия говорит правду. Я должен успеть показать всё это хозяину до того как он казнит короля, если они прибудут в наш лес вместе. Как же так? Почему мы раньше не видели эту книгу? Ведь мы так много читаем.
День обещал быть тяжёлым.
В мире пауков.
Эванбайринг послал Зорбагана к Шайдару. Тот постучался.
– Войдите.
– Доброе утро. Повелитель ждёт вас в главном зале.
– Хорошо, иду. – Вышел за ним и отправился в зал, где до этого они выпивали и трапезничали. Паук восседал в троне в чёрных одеяниях с короной в виде игольчатого обруча, где золотые иглы разного размера шли вверх и в каждой красовался обсидиан.
– Как спалось?
– Хорошо.
– Присаживайся и позавтракай. – Указал рукой в перстнях с обсидианом на стул за столом, где уже стояло серебряное блюдо с тремя свежими землеройками, чуть придушенными, но ещё дрыгающими лапками. А рядом глиняный кувшин с наливкой из мха с очень резким запахом.
Шайдар разорвал тушки и, съев, запил бокалом наливки. Ему остро захотелось поморщиться от терпкого вкуса, но сдержался, дабы не обидеть хозяина.
– Это лучшая наша наливка. Такой сочный мох, на котором она настаивается, растёт только на моей скале под замком.
– Благодарю. Мне пора домой.
– Знаю. Сейчас мы пойдём в подземелье, и ты заберёшь бабочек. Я дам тебе верёвку.
– Не надо. У меня есть чем их связать.
Паук в недоумении приподнял бровь, зная, что дух пришёл к ним налегке, и у него ничего не было с собой.
– Увидишь в подземелье.
– Заинтриговал. – Паук встал, поправил длинный плотный плащ и пошёл на выход. Дух и Зорбаган проследовали за ним. Они прошли несколько коридоров, спустили по широкой лестнице, из чёрного обсидиана идущей двумя угловыми рядами с массивными периллами из снежного. У углах переходов стояли огромные подсвечники из радужного камня и в них горели свечи толщиной в мужской кулак.
В подземелье лестница была из простого камня, на стенах горели факелы. Металлическая дверь скрипнула, и их шаги услышал Лавр.
– Выпусти нас, тварь восьминогая!
Паук от этих слов выхватил из стены булыжник и сжал его. Камень осыпался на пол мелкими крошками.
– Я бы сам выпустил кишки этой мрази, но не имею такого права раз он твой враг.
Шайдар, посмотрев на разъярённого паука с алым полыхающим взглядом, сам начал покрываться серебряными трещинами, а глаза заискрились.
Они подошли к темнице и уставились на двух бабочек. Те распахнули глаза при виде лесного духа.
– Ты вызвал духа к себе и отдал ему Валию? – голос Лавра сорвался от напряжения.
Паук подошёл ближе и открыл замок на дверях темницы.
– А ты думал, что я позволю насиловать чужую жену, где любовь превыше всего? Тогда ты сильно ошибался на мой счёт.
– Но пауки развратные и жестокие подземные твари! Почему же тебя возмутил сей факт?
– Да, мы кровожадные и похотливые твари, но понятие настоящей любви, верности и законной жены свято чтим. Твоя ошибка, что ты не удосужился прочесть о нашем мире и законах в древних книгах.
– Я люблю её! – вырвалось у короля, и Шайдар отпрянул.
– Ты не можешь любить мою жену. Она моя законная жена.
– Но я был первым, кто возжелал её. Ты украл Валию у Фархада в брачную ночь. Ты разрушил их брак. Ты лишил меня права первой ночи. Ты вмешался в наш мир.
Паук отошёл, давая возможность им самим разобраться.
– Отдай мне её. Она – моя. – Орал Лавр.
Фархад тоже буравил их багровым взглядом.
Шайдар вошёл в темницу и, раскрыв ладонь, сдунул на них горсть снежного песка. Бабочки зажмурились и заорали от жгучей боли. Песок окружил их серебряным сиянием и вмиг стал плотным канатом, обвязавшим так, что те не могли даже вздохнуть.
– Вы будете публично казнены в моём лесу на главной поляне.
Тут вмешался паук.
– Шайдар…
Он посмотрел в багровые паучьи глаза и вспомнил. «Фархад же его сын».
– Я помню.
– Не убивай его. Прошу.
– Хорошо. Я оставлю ему жизнь, но… накажу. И поверь, его наказание не будет лёгким. Они не имели права прикасаться к моей жене.
Дух выволок их, держа за канат. Пауки расступились.
– Шайдар… – глаза Эванбайринга ясно вопрошали.
Дух оставил пленников и подошёл к нему.
– Я оставлю ему жизнь, но лишу ценного. Он станет евнухом.
Паук открыл рот.
– Это мои враги и больше я ничего обсуждать, не намерен. – Его лицо уже полностью искрилось, и паук знал, что в таком состоянии дух сильнее всех представителей миров их огромной страны. Он уступил ему дорогу.
– Прощай… – прошептал.
Шайдар, ничего не ответив, вышел из подземелья, легко таща бабочек. (Снежный блеск подгонял их, что ноги пленников едва касались земли). Дух, не оглядываясь, вышел из замка. Охрана, видя его сияние и пленников, пропустили. Он вышел во двор и взлетел. Канат поднял в воздух и бабочек. Вскоре их поглотила пещера переселения и выбросила в лесном мире. Дух вылетел вместе с пленниками и полетел к главной поляне. Лесной ветер, будто помогал ему. Здесь толкнул их, с легкостью разорвал канат, одновременно двумя руками расталкивая к столбам казни. Бабочки даже не успели сообразить, что происходит и какую древнюю силу разбудили в лесном духе. Он негодовал. Снова сдунул две щепотки блеска на каждого, и новый серебряный канат привязал их по отдельности к столбам. Альфа, заметив духа, ещё летящего к этой поляне, уже был здесь.
– Шайдар… – обратился в человека и поклонился.
– Собери всех, включая и Драго с Валией. Скоро состоится казнь. А я пока в шахту.
Тот кивнул и, обратившись в волка, помчался по лесу, воя о предстоящей казни. Все кланы уже знали этот страшный вой, и хотя казни в их лесу были редким случаем, всем стало как–то не по себе. Последний случай все помнили со скорпионами, убившими некогда нимф. Тогда Шайдар отрезал с помощью снежного блеска всем члены, а после четвертовал. Их головы ещё долго устрашающе красовались на острых пиках вокруг этой поляны. Нимф имели все лесные жители, как хотели, но никогда даже и не помышляли об их убийстве. Лесной дух не прощал никому убийства его лесных жителей, кто бы это ни был, хоть благородные волки, хоть развратные нимфы. Он быстро преодолел огромное расстояние от центра леса до шахты и, не останавливаясь, влетел внутрь. Вольконы вжались в стены. «Хозяин серебрится, как факел. Он разъярён», – пронеслось у многих в мозгу, и они решили не попадать под горячую руку, слившись со стенами как тени. Дух пролетел несколько пещерных отсеков и остановился над мостом. Спустился и достал щепотку снежного блеска. Внимательно посмотрел на неё, будто изучая.
– Что же ты сегодня мне скажешь, пещерный дух? Я казню, Лавра и лишу члена Фархада, – швырнул в воду и пригляделся.
Сначала ничего не происходило. Вода не шелохнулась. Блеск ушёл на дно.
– Что же ты молчишь? Или я не прав? Никто не имеет права трогать мою жену! – стены содрогнулись от его крика.
Вода всё же помутнела, забурлила, закружилась воронкой, и вышло видение: озеро крови и тысячи увядших цветов.
Шайдар опешил.
– Какого лысого? Что это? – прищурился, пытаясь понять, чья это кровь. Видение расширилось, и он увидел летний луг, вернее вместо него кладбище цветов, чернеющих на глазах, кровавую чашу в виде сердца, а вокруг сотни мёртвых бабочек. Видение резко поменялось и показало его держащего на руках Валию с закрытыми глазами. Шайдар чуть не упал в воду, так низко наклонившись, увидев бездыханную жену. И тут она позеленела, из носа и рта потекла кровь, а через миг стала увядшим цветком и рассыпалась в прах в его руках.
– Нет! Нет! – упал на колени. – Этого не может быть. Почему? Что я делаю неправильно? Кто убьёт их всех? – его голос пронёсся эхом по всей пещере и стены, будто содрогнулись. Он встал и поплёлся на выход. Вольконы провожали его испуганным взглядом.
Вышел наружу и, посмотрев в небо, снова прокричал:
– Валия!
Упал на колени на землю, покрылся весь серебром и случайно окрасил инеем всю округу, вызвав последние дни осени. Охранники всё ещё стояли за камнями на входе, боясь выйти и покрыться той же изморозью. (Это будет холодно) Вскочил и взлетел.
«Я убью эту мразь, чтобы выжили все бабочки. А если это сделает Фархад, которого я оставлю в живых? Надо казнить обоих. Тогда придут пауки. Но не может же быть, что это они убьют всех бабочек? Нет. Это бред. Дело в Лавре и Фархаде. Им надо умереть. Это твари, насилующие и убивающие женщин. Им нет места на земле».
Прилетел, как торнадо, на поляну, где все уже собрались, кроме Валии и Драго. Лесные жители поклонились. Они помалкивали, видя лесного духа серебрящегося как звезда.
– Мои лесные жители, эти сволочи посмели прикоснуться к моей жене. И сейчас их ждёт возмездие – казнь. – Он вытянул правую руку, раскрыл ладонь, на ней оказался снежный блеск. Его ярость мгновенно создала из него серебряный меч.