Она потянулась обеими руками к затылку и начала царапать его ногтями, будучи не в себе от отчаяния.
Она не видела, как Брок двинулся с другого конца помещения, но через долю секунды он был уже рядом с ней, а его большие руки накрыли ее пальцы. Его темно-карие глаза нашли ее взгляд и не отпускали.
— Успокойся, — тихо прошептал он и нежно, но уверенно убрал ее руки от затылка и поместил в своих теплых ладонях. — Дыши, Дженна.
Ее легкие сжались, и из груди вырвался всхлип. — Отпусти меня. Пожалуйста, оставьте меня одну, все.
Она отстранилась и попыталась уйти, но тяжелые удары пульса и внезапный звон в ушах заставили помещение вокруг нее яростно крутиться. Ее охватила непонятная тошнота, спрятав окружающий мир в густом, головокружительном тумане.
— Я с тобой, — послышался успокаивающий голос Брока где-то около ее уха. Она почувствовала, как ее ноги оторвались от земли, и уже во второй раз за эти дни она оказывалась в его надежных руках.
ГЛАВА 10
Он не стал отчитываться за свои действия и объяснять, куда он ее несет, а просто вышел из лаборатории и понес ее вдоль по коридору, из которого они с Алекс пришли несколько минут назад.
— Опусти меня, — требовала Дженна. Ее разум все еще был затуманен, а в висках стучало с каждым длинным шагом Брока все сильнее. Она пошевелилась в его руках, стараясь не обращать внимание на то, как от такого маленького движения закружилась голова, а к горлу подступила тошнота. Она откинулась на его мускулистое предплечье и издала полный боли стон. — Я сказала опусти меня, черт побери!
Он хмыкнул, но продолжил идти. — Я и в первый раз тебя услышал.
Она закрыла глаза только потому, что ей было слишком тяжело держать их открытыми и смотреть на движущийся потолок, пока Брок нес ее все дальше вглубь бункера. На мгновение он замедлил шаг и Дженна открыла глаза, когда он занес ее в выделенные ей апартаменты.
— Опусти меня, пожалуйста, — пробормотала она. В горле пересохло и язык еле поворачивался. В голове как будто стучал отбойный молоток, а высокочастотный звон в ушах словно хотел расколоть ее череп пополам. — О, боже, — выдохнула она, не в силах скрыть свою агонию. — Как же больно…
— Все хорошо, — тихо сказал Брок. — Теперь все будет хорошо.
— Нет, не будет, — всхлипнула она, стыдясь своей собственной слабости и того, что Брок видит ее такой. — Что со мной происходит? Что он со мной сделал?
— Сейчас это не важно, — прошептал Брок слишком осторожно, чтобы поверить. — Давай сначала избавим тебя от боли.
Он пересек комнату и опустился на колени, чтобы положить ее на диван.
Дженна откинулась назад и позволила ему бережно выпрямить свои ноги. Несмотря на весь дискомфорт и переживания, она не могла не почувствовать нежность в его сильных руках, способных забрать чью-то жизнь практически не прилагая усилий.
— Расслабься, — сказал он, и те самые нежные и сильные руки коснулись ее лица. Он наклонился и слегка погладил ее по щеке, было невозможно оторвать взгляд от его темных глаз. — Дженна, просто дыши и расслабься. Сможешь сделать это для меня?
Она слегка успокоилась, утопая в звуке ее имени на его губах, и мягкой теплоте его пальцев, медленно опускающихся от щеки к подбородку, а затем вниз к шее. Резкие вдохи и выдохи, разрывающие ее грудь, начали замедляться, когда Брок одной рукой взял ее под голову, а второй медленно и успокаивающе совершал круговые движения вдоль ее шеи.
— Вот так, — пробормотал он, все еще не отводя от нее свой интенсивный, но в тоже время невероятно нежный взгляд. — Отпусти всю боль и расслабься. Ты в безопасности, Дженна. Ты можешь мне доверять.
Она не понимала, почему эти слова так сильно на нее повлияли. Возможно, боль ослабила ее. Возможно, это был страх перед неизвестностью, зияющей бездной неопределенности, которая после той холодной, ужасающей ночи на Аляске, внезапно стала ее реальностью. А может потому, что прошло уже четыре долгих и одиноких года с тех пор, как она чувствовала теплое прикосновение мужчины, даже если оно было предложено в знак утешения.
Прошло четыре пустых года с тех пор, как она убедила себя, что не нуждается в нежности и интимности. С тех пор, как она последний раз чувствовала себя живой и желанной женщиной, способной однажды открыть свое сердце для чего-то большего.
Дженна закрыла глаза, почувствовав подступающие слезы. Она подавила внезапную волну эмоций и сфокусировалась на успокаивающих прикосновениях Брока.
Она позволила себе утонуть в его голосе, ощущая, как его слова и прикосновения работают в тандеме, чтобы провести ее сквозь муки этой странной травмы, которая, казалось, разрывала ее изнутри.
— Вот так, Дженна. Теперь просто дыши.
Она чувствовала, как от его слов боль в голове утихает. Брок поглаживал ее виски большими пальцами, бережно поддерживая ее голову остальными. Пронзительный звон в ушах начал удаляться, пока не исчез полностью.
— Ты отлично держишься, — прошептал Брок очень низким голосом, практически рыком. — Отпусти эту боль, Дженна. Отдай ее мне.
Она глубоко и облегченно вздохнула, не в силах удержаться, пока Брок гладил ее по лицу и шее. Она застонала, приветствуя удовольствие, медленно поглощающее ее агонию. — Так приятно, — прошептала она, не в силах противостоять желанию еще сильнее погрузиться в его прикосновения.
— Боль теперь не такая сильная.
— Это хорошо, Дженна, — он резко вздохнул и хрипло выдохнул. — Теперь отпусти ее полностью. Дженна почувствовала, как кончики его пальцев дрожат. Она открыла веки и уставилась на него, пораженная увиденным.
Сухожилия на его шее были туго натянуты, а челюсть так сильно сжата, что было удивительно, как его зубы еще не сломались. Под его скулами ходили желваки, а на лбу и над верхней губой выступил пот.
Ему было больно.
Также мучительно больно, как было ей несколько минут назад, пока его прикосновения не избавили ее от этой агонии.
И тогда к ней пришло осознание того, что он не просто успокаивал ее своими руками, а каким-то образом забирал ее боль. Он осознанно пропускал ее через себя.
Оскорбленная самой идеей, но еще более смущенная тем, что она позволила себе лежать здесь и думать, что его прикосновения были чем-то иным, нежели жалостью, Дженна отшатнулась от него и приняла сидячее положение. Она задыхалась от возмущения, глядя в его светящиеся янтарем карие глаза.
— Какого черта ты, по-твоему, делаешь? — выдохнула она, вскакивая на ноги. Его челюсть напряглась, когда он встал напротив нее. — Помогаю тебе.
В мгновение ока на нее нахлынули воспоминания о последствиях ее плена существом, ворвавшимся к ней в хижину. Тогда ей тоже было больно. Она находилась в шоковом состоянии и испытывала ужас, настолько сильно утопая в страхе и смятении, что думала, что может умереть.
И она вспомнила теплые и заботливые руки, что успокаивали ее. Вспомнила лицо мрачного, но красивого незнакомца, который вошел в ее жизнь словно темный ангел. Который оберегал и успокаивал, когда вся ее реальность погрузилась в хаос.
— Ты был там, — пробормотала она, ошеломленная тем, что поняла это только сейчас. — На Аляске, когда Древний сбежал. Ты остался со мной. Тогда ты тоже забрал мою боль. А также потом, когда меня привезли в бункер. Боже… ты находился рядом со мной все то время, что я была в лазарете?
Его взгляд был зафиксирован на ней, темный и нечитаемый. — Я был единственным, кто мог тебе помочь.
— Кто тебя просил? — намеренно резко спросила она, пытаясь избавиться от ощущения непрошеного и нежеланного тепла, все еще разливающегося по ее телу.
Он думал, что обязан нянчиться с ней словно с ребенком, пока она пребывает в этом затянувшемся кошмаре. И хуже всего то, что он продолжает так думать. Она скорее будет проклята, чем позволит ему еще хоть на секунду думать, что его прикосновения были желанны.
Его лицо все еще было искажено болью от того, что он сделал для нее несколько минут назад. Он покачал головой и тихо ругнулся. — Для женщины, которая не желает принимать чью-либо помощь, ты больше всех в ней нуждаешься.
Она едва сдержалась, чтобы не сказать, куда он может засунуть свои сантименты. — Я могу о себе позаботиться.
— Также, как позаботилась вчера в городе? — бросил он. — Или также как несколько минут назад в лаборатории, когда единственное, что отделяло твою упрямую задницу от пола, были мои руки?
Ее щеки покраснели от унижения, словно от пощечины. — Знаешь что, избавь нас обоих от нервотрепки и не делай мне больше одолжений.
Она развернулась и направилась к все еще открытой двери. Каждый, чудесным образом безболезненный шаг, только усилил ее гнев от действий Брока и еще более решительно настроил держаться как можно дальше от него.
Прежде, чем она ступила на порог, он оказался перед ней, блокируя путь. Она даже не видела и не слышала, чтобы он сдвинулся с места.
Она остановилась, уставившись на него и поразившись сверхъестественной скоростью, которой он, очевидно, обладал.
— Уйди с дороги, — сказала она и попыталась пройти мимо него. Он моментально шагнул в ту же сторону и оказался перед ней.
Его интенсивный взгляд явно говорил о том, что он хотел что-то сказать, но Дженна не хотела ничего слышать. Она хотела побыть одна.
Ей нужно было немного пространства, чтобы обдумать все, что с ней произошло… все, что происходит в данный момент и становится все более пугающим.
— Отойди, — сказала она с небольшой заминкой, ненавидя себя за нее.
Брок медленно поднял руку и убрал прядь волос с ее лба. Этот жест был полон нежности и доброты, которую она так жаждала, но боялась принять. — Ты теперь в нашем мире, Дженна, и хочешь ты это признавать или нет, но ты пытаешься прыгнуть выше своей головы.
Пока он говорил, она смотрела на его рот, будучи невольно прикована к движениям его полных, чувствительных губ. Он все еще страдал от боли; она видела это по тому, как раздувались его ноздри, когда он делал глубокий вдох и контролируемый выдох. Напряжение на его красивом лице и сильной шее также не уменьшилось.