Она освободилась из его объятий и отвела взгляд зная, что было слишком поздно притворяться, что все хорошо. Брок все еще нежно поглаживал ее в ожидании, что она расскажет о своих тревогах. — Ты был прав насчет меня, — прошептала она. — Ты сказал, что я всегда хочу все контролировать, и был прав.
Брок хмыкнул и приподнял ее лицо за подбородок. — Это не важно.
— Важно, — настаивала она. — Это было важно сегодня, и было важно четыре года назад на Аляске.
— Ты имеешь в виду, когда потеряла Митча и Либби, — сказал он, больше утверждая, чем спрашивая. — Ты считаешь, что каким-то образом виновата в этом?
— Я знаю, что виновата. — Всхлип вырывался наружу, но она смогла его подавить. — Этого бы не случилось, если бы я не настояла на том, чтобы в тот день поехать домой.
— Дженна, ты же не думаешь…
— Дай мне сказать, — перебила она. — Пожалуйста … я хочу, чтобы ты знал правду. И мне нужно выговориться. Я не могу больше держать в себе эти слова.
Он больше ничего не произнес, лишь спокойно взял ее за руки и позволил рассказать о том, как ее упрямство и чертова потребность контролировать каждую ситуацию стоили Митчу и Либби их жизней.
— Мы были в Галине, это город в нескольких часах езды от Хармони. Полиция штата устроила там шикарный торжественный вечер. Это было одно из тех ежегодных мероприятий, на которых раздают почетные медали и фотографируют тебя с губернатором. Меня наградили за выдающиеся достижения в нашем отделе, впервые удостоили какой-либо награды. Я была уверена, моей карьере пойдет на пользу быть увиденной таким большим количеством значимых людей, поэтому я настояла на том, чтобы Либби поехала с нами. — Она сделала глубокий вздох и медленно выдохнула. — Был ноябрь и дороги были практически не проездными. До Галины мы доехали без особых проблем, а вот обратно…
— Все хорошо, — сказал Брок, заправляя прядь выбившихся волос ей за ухо. — Ты в порядке?
Она слабо кивнула, хотя на самом деле была далеко не в порядке. Ее грудь переполнилась болью и чувством вины, а на глазах стояли слезы. — Всю дорогу мы с Митчем спорили. Он считал, что дороги непригодны для езды. Они и не были, но скоро должен был начаться шторм, который ухудшил бы ситуацию. Я не хотела ждать пока погода стихнет, потому что на следующий день у меня была смена. Вот мы и поехали домой. Митч был за рулем, Либби сидела в своем кресле сзади. Пару часов спустя на нашу полосу заехала фура, полная бревен. Не было времени среагировать. Не было времени сказать, что мне жаль, или сказать, как сильно я их люблю.
— Иди сюда, — сказал Брок и прижал ее к себе. Он держал ее так долгое время, его сила была такой успокаивающей и теплой.
— Митч обвинял меня в том, что я забочусь о карьере больше, чем о них с Либби, — прошептала она сломленным голосом. — Он всегда говорил, что я слишком все контролирующая и упрямая. Но он всегда сдавался, даже тогда.
Брок поцеловал ее в макушку. — Ты не знала, что случится, Дженна. Ты не могла знать, так что перестань себя винить. Это было не в твоей власти.
— Я просто чувствую себя виноватой за то, что выжила. Почему умерла не я, а они? — Ее душили горячие и горькие слезы. — У меня даже не было возможности попрощаться. Меня доставили в больницу в Фэрбенксе и поместили в искусственную кому, чтобы помочь телу восстановиться. Когда я очнулась спустя месяц, то узнала, что их нет.
— Господи, — прошептал Брок, все еще держа ее в убежище своих заботливых объятий. — Мне жаль, Дженна. Боже, как же ты наверно страдала.
Она сглотнула, стараясь не потеряться в агонии от воспоминаний о тех днях. Присутствие Брока помогало. Она чувствовала себя за ним как за каменной стеной.
— Когда меня выписали из больницы, я была такой потерянной. Я не хотела жить. Я не хотела принимать тот факт, что больше никогда не увижу свою семью. Алекс и мой брат Зак позаботились о похоронах, потому что никто не знал, когда я выйду из комы. К тому времени как меня выписали, Митч и Либби уже были кремированы. Мне так и не хватило смелости посетить кладбище, где они похоронены.
— Ни разу за все это время? — Спросил он мягко, поглаживая ее волосы.
Дженна покачала головой. — Я не была готова увидеть их надгробия так быстро после аварии. И каждый год после этого. Я не смогла найти в себе силы пойти и попрощаться. Никто об этом не знает, даже Алекс. Мне было стыдно признаться всем в том, какая я на самом деле слабая.
— Ты не слабая. — Брок отодвинул ее от себя достаточно, чтобы наклониться и со всей серьезностью заглянуть ей в глаза. — Все совершают ошибки, Дженна. Все сожалеют и винят себя за какие-то поступки, которых они могли бы не совершать. Дерьмо случается, и мы делаем все, что можем в тот момент времени. Ты не можешь винить себя вечно.
Его слова успокаивали, но она не могла принять все, что он говорит.
Она видела, как сильно он боролся с собственным чувством вины, поэтому знала, что он просто пытается ее утешить. — Ты говоришь это, только чтобы успокоить меня. Я знаю, что ты сам в это особо не веришь.
Он нахмурился и в темноте Ровера на его лице отразилась мука.
— Как ее звали? — Дженна коснулась его напряженного подбородка, видя в глазах боль от воспоминаний. — Девушку на старой фотографии в твоих апартаментах. Я видела, как ты смотрел на нее прошлой ночью. Ты ее знал, не так ли?
Он едва различимо кивнул. — Ее звали Коринн. Она была молодой Подругой по Крови, которую меня наняли охранять в Детройте.
— Той фотографии, должно быть, несколько десятков лет, — сказала Дженна, вспоминая одежду периода Великой Депрессии и джаз-клуб, в котором девушку сфотографировали.
Брок понял ее вопрос, она видела это по слегка напряженному взгляду. — Это был июль тысяча девятьсот тридцать пятого года. Я знаю, потому что я сделал эту фотографию.
Дженна кивнула, осознавая, что не была так сильно удивлена напоминанием о том, что Брок и его вид были практически бессмертными, как должна бы быть.
Здесь и сейчас, и каждый раз, когда он был с ней, она воспринимала его просто как мужчину. Благородного, необыкновенного мужчину, который до сих пор страдал от старой глубокой раны.
— Коринн и есть та самая женщина, которую ты потерял? — спросила она мягко. Он нахмурился еще сильнее. — Да.
— И ты считаешь себя ответственным за ее смерть, — осторожно спросила она, желая знать, через что он прошел. Она хотела узнать его лучше. Если бы она могла, она забрала бы часть его вины и боли на себя. — Как это произошло?
С начала она не верила, что он расскажет. Он смотрел вниз на их переплетенные руки, бездумно поглаживая ее руку большим пальцем. Когда он, наконец заговорил, в его низком голосе была некая резкость, словно боль от потери Коринн была все еще свежа в его сердце.
— Когда я был в Детройте, в стране были непростые времена. Не столько для Рода, сколько для человеческих городов, в которых мы жили. Лидер местной Темной Гавани и его пара взяли несколько бездомных девочек, Подруг по Крови, чтобы растить их вместе со своими детьми. Я должен был присматривать за Коринн. Она была озорным ребенком, полным жизни. Все время смеялась. Когда она стала старше, она стала еще более неуправляемой. Ей не нравилось соблюдать меры предосторожности, установленные ее отцом. Она считала, что он слишком властный. Для нее было игрой пытаться нарушить все его правила и ожидания. Она начала переходить все границы, ужасно рискуя своей безопасностью и испытывая терпение всех вокруг.
Дженна мягко улыбнулась. — Могу представить, что тебе это не очень нравилось.
— Не то слово, — сказал он, мотая головой. — Коринн была умна и изо всех сил пыталась избавиться от меня при каждом удобном случае, но ей никогда не удавалось меня перехитрить. До того последнего раза, дня ее восемнадцатилетия.
— Что произошло?
— Коринн любила музыку. В то время был очень популярен джаз. Лучшие джаз-клубы Детройта находились в так называемой Райской долине. Каждую неделю она умоляла меня отвезти ее туда. Чаще всего я шел ей на уступки. В день ее рождения мы тоже ходили по клубам. Это было непросто, так как это были ранние годы двадцатого века, а она была белой девушкой, которая находилась одна в компании черного мужчины. — Брок горько усмехнулся. — В моем мире, среди членов Рода, цвет кожи может быть не важен, но в человеческом мире того времени все было не так.
— К сожалению в наше время это тоже не редкость, — сказала Дженна, чуть сильнее сжимая их руки и не находя в контрасте их кожи ничего, кроме красоты. — В ту ночь в клубе что-то случилось?
Он слегка кивнул. — Люди смотрели и шептались. Пара белых парней перебрала с алкоголем. Они подошли и наговорили Коринн каких-то гадостей. Я сказал им, куда они могут пойти. Не помню кто нанес первый удар, но началась потасовка.
— Эти парни знали кто ты? Что ты член Рода?
— Поначалу нет. Я знал, что мой гнев выдаст меня и знал, что надо убираться из клуба как можно скорее, пока все вокруг не увидели изменения. Парни последовали за мной на улицу. Коринн пошла бы тоже, но я велел ей остаться в здании и подождать, пока я все улажу. — Он прерывисто вздохнул.
— Меня не было минут десять. Когда я вернулся в клуб, ее нигде не было. Я перевернул все вверх дном, пытаясь ее найти. Я обыскивал каждый уголок города и территорию Темной Гавани до рассвета. Я продолжал искать ее каждую ночь, даже за пределами штата. Но… тщетно. Она словно испарилась в воздухе.
Дженна слышала разочарование и сожаление в его голосе несмотря на то, что прошло столько лет. Она потянулась и нежно прикоснулась к его лицу, не зная, что может для него сделать. — Хотела бы я, чтобы у меня был твой дар. Я бы забрала твою боль.
Брок покачал головой, затем поднес ее руку к губам и поцеловал тыльную сторону ладони. — То, что я чувствую, это злость. На самого себя. Я не должен был упускать ее из виду, даже на секунду. Когда я услышал новости о том, что изуродованное, обожженное тело девушки было найдено в реке недалеко от клубов, мне стало плохо от ужаса. Я не хотел верить в то, что это она. Даже после того, как увидел труп своими глазами… Точнее то, что от него осталось после того, что с ней сделали до того момента как она три месяца провела в воде.