Почувствовав головокружение, дрожа от своей странной реакции, Эмили несколько раз глотнула воздух и попыталась взять себя в руки. Провожатый поднялся с колен.
— Вам следует поклониться принцу, — прошипел он злобно, и девушка смущенно посмотрела на него.
— Принцу? Я поклонюсь, конечно. — И только тут к ней пришло осознание момента. О боже!
Она быстро поклонилась, пытаясь исправить ошибку.
Конечно, ей следовало догадаться, все в этом человеке кричало о королевском величии — осанка, манеры, блеск в темных, как ночь, глазах.
— Простите, — запинаясь, произнесла она и поклонилась снова, на всякий случай. — Но отчасти вы сами виноваты: вы одеты не как принц и вы не представились.
Провожатый приглушенно ойкнул, не веря своим ушам, но принц не дрогнул.
— А как мне следовало одеться, мисс Кингстон? — спокойно спросил он, и Эмили задрожала — низкий мужской голос обволакивал ее, как тающий шоколад.
— Ну, как арабскому принцу, — ответила она. — Халат, украшения…
Эмили на мгновение закрыла глаза. Она казалась себе такой глупой, и принц, судя по язвительному выражению лица, думал так же.
— Вы полагаете, что это некое представление, заметил он вкрадчиво и насмешливо, — и нам всем следует носить экзотические костюмы?
Он повернулся к мужчине, который слушал их разговор с нескрываемым ужасом, и отрывисто произнес несколько слов на незнакомом языке.
Поспешно удаляясь, мужчина бросил на Эмили предупреждающий взгляд.
— Мне жаль, что произошло такое недоразумение, Ваше Высочество, — пробормотала она.
— Я не виноват, что так произошло, мисс Кингстон.
Эмили не сводила с него глаз: принц был ослепителен. Она подумала: «Почему только половина женщин в мире влюблена в него? Остальные слепы или мудры?»
Вдруг поняв, что впервые в своей скучной, спокойной и беззаботной жизни она столкнулась с опасностью, Эмили отступила назад.
Она очень надеялась, что принц не умеет читать мысли.
— Вы, должно быть, интересуетесь, почему я здесь.
— Я не приглашал вас.
Эмили вспыхнула, но потом собралась, сказав себе, что, кем бы он ни был, у него нет права быть грубым.
Она посмотрела на его могучие плечи и подумала, зачем ему стража, он при желании мог справиться в одиночку с целой армией.
Он был воплощением идеального мужчины. У нее пересохло во рту, когда его оценивающий, надменный взгляд скользнул по ней.
— Подойдите ближе, — властно приказал он, и она подчинилась, как под гипнозом.
При росте метр семьдесят восемь сантиметров она привыкла смотреть мужчинам прямо в глаза и ненавидела свой рост, но, стоя перед этим человеком, должна была запрокидывать голову. Впервые в жизни она почувствовала себя хрупкой и женственной.
— Итак, я надеюсь, мисс Кингстон, вы приехали, чтобы выплатить долг брата.
Что-то в его тоне заставило Эмили пожалеть о том, что она не осталась в Англии.
— Я не уплачу его сегодня.
— Это цель нынешней встречи. Ваш брат должен был выплатить долг, — губы Зака угрожающе сжались.
Она пристально посмотрела в суровые черные глаза, отыскивая в них намек на снисхождение или компромисс.
— Ну, это не так просто.
— Бесспорно, легко.
Как мог голос мужчины выражать одновременно спокойствие и опасность?
«Неудивительно, что он такой успешный бизнесмен, — подумала Эмили. — Он, наверное, так запугивает оппонента, что никто никогда не осмеливается выразить несогласие».
— Вы, очевидно, интересуетесь, почему я приехала вместо брата, — сбивчиво начала она, и в его черных глазах появилась насмешка.
— Для меня совершенно ясно, почему вы здесь, мисс Кингстон, — вкрадчиво ответил он.
А затем пристально, по-мужски оглядел ее. Эмили кинуло в жар. Он запугивал без слов, от одного взгляда этих опасных черных глаз у нее задрожали колени.
— Он отправил меня, потому что не мог приехать сам, — пробормотала Эмили.
Зак аль-Фаризи поднял темную бровь.
— Я достаточно хорошо знаю английский, чтобы понять различие между «не мог» и «не хотел», — промолвил он. — Интересно, какая из ваших многочисленных прелестей должна смирить мой гнев, какое из ваших умений должно отвлечь меня от мыслей о долге?
Он приблизился и начал ходить вокруг нее с хищной улыбкой, словно рассматривая музейный экспонат. Остановившись, он приподнял рукой подбородок Эмили.
— Ваша цель — убедить меня простить долг?
— Не совсем простить. — Эмили было трудно сосредоточиться, она замерла от непонятного напряжения и прикосновения к щеке его сильных пальцев. — Скорее отсрочить.
Суровые губы принца сжались.
— До того как вы выроете себе яму, из которой не выбраться, вам следует узнать, что меня не восхищают лживые женщины.
— Я никого не обманываю, — возмущенно ответила Эмили. — Я не прошу вас простить долг. Просто дайте Питеру больше времени. Через два месяца он обязуется вернуть все до пенни.
— Он уже давал обещание, когда впервые приехал в Казбан.
— Я ничего об этом не знаю, — подчеркнула она. Понятно только одно: все, о чем он просит, — это продлить срок платежа на два месяца.
Черные как смоль шаза прожигали ее.
— А почему я должен дать ему два месяца?
Эмили посмотрела на него в замешательстве. Ей и в голову не приходило, что принц может отклонить просьбу. Питер должен принцу денег, но Зак аль-Фаризи немыслимо богат, и двухмесячная отсрочка небольшого долга едва ли будет для него проблемой.
— Ну, я уверена, что вы славный человек, — она нерешительно улыбнулась.
— Тогда вы плохо разбираетесь в людях, мисс Кингстон. Я совсем не славный человек.
В воздухе повисло напряжение. Протянув руку, принц, к изумлению Эмили, быстрым, решительным движением вынул заколку из ее волос.
Непослушные чудесные белокурые локоны, так тщательно уложенные для встречи, рассыпались по ее спине.
Она задохнулась от испуга.
— Зачем вы это сделали?
Язвительная улыбка коснулась его суровых губ.
— Я не приемлю обмана. Представ одетой словно девственница, в платье, застегнутом на все пуговицы, с целомудренно заколотыми волосами, вы не провели меня. Ваш брат рассчитывал на ваши женские прелести, и будет честным их показать.
В ужасе от его предположения, она покачала головой.
— Вы все не так поняли.
— Я так не думаю. Я вынужден признать, что ваш брат не такой дурак, каким я его считал. — Он опустил руку и начал прохаживаться вокруг нее, внимательно и подробно разглядывая. — Вы очень красивы.
Эмили уставилась на него.
Он считал ее очень красивой!
С юности ей внушали, что с таким ростом нельзя считаться красивой. Теперь же, впервые в жизни услышав откровенную мужскую оценку, она пыталась перевести дыхание.
Она напомнила себе, что у этого человека нет сердца: он отказался предоставить Питеру отсрочку и думает, что она предлагает себя в качестве утешительного приза.
Она отступила от него, приглаживая трясущимися руками растрепанные волосы.
Я не понимаю, при чем здесь моя внешность.
— Не понимаете? Вы же согласились приехать сюда, мисс Кингстон.
Он стоял так близко, что она могла чувствовать жаркий трепет, возникший между ними, ощущать нарастающее напряжение.
— Я приехала доставить послание брата.
— Считайте, что оно доставлено, — улыбнулся он. Теперь мы можем перейти к другому вопросу.
Ее щеки пылали под его пристальным взглядом.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сухо сказала она.
— Мисс Кингстон, — заговорил он беспощадным тоном, подходя ближе. — Я обязан предупредить вас, что никогда не играю — ни в бизнесе, ни в постели.
Эмили вспыхнула, интересуясь, под какую категорию она попадает.
— Я тоже не играю, но вы сбиваете меня с толку и так непреклонны по поводу долга.
— Я не отличаюсь сговорчивостью.
«А также сердечностью и добротой», — подумала Эмили. Она никогда не встречала такого неприветливо! о и надменного человека.
— Мой брат приносит извинения за то, что не смог приехать сам, — сказала она официальным тоном, тоже желая понять, почему же он не смог приехать сам. Знал ли он, что принц будет в гневе? — У него в самом деле много работы, и я согласилась приехать объясниться.
Черные, как ночь, глаза встретились с ее, сердце у Эмили забилось чаще. Он бессердечен, но у него поистине удивительное лицо.
Вдруг она подумала о сексе и отвела глаза, удивленная своими мыслями. Что происходит? Она думала о любви, браке, детях. Конечно, сексуальные отношения были частью всего этого, но до сих пор она не помышляла только лишь о сексе.
Зак аль-Фаризи очень сексуален, даже дух захватывает. И тут в голову ей пришла тревожная мысль: у арабских принцев до сих пор есть гаремы?
Если в гареме принца есть вакансия, может ли она занять ее? Нет ничего более ужасающего и волнующего, чем быть в постели этого мужчины.
— Итак, — он говорил тихо, с легким акцентом, признаюсь, я заинтригован. Я жду вашего объяснения.
— Нечего объяснять, — сказала она, вздохнув. Инвестиции не приносят прибыли. Брат много говорил об этом, но он ожидает, что спрос на рынках вскоре изменится. А пока он только просит вас дать ему немного времени.
Его взгляд был жестоким.
— Мы уже установили, что я не славный человек, мисс Кингстон. Я не дам ему времени.
Она отказывалась поверить в такую черствость.
— Но Питер ни в чем не виноват.
— Он больше не отвечает за собственные дела?
— Конечно, отвечает… — Эмили кусала губу.
— Он не отвечал за вложение денег?
— Отвечал, но…
— Так почему он ни в чем не виноват?
Зак расставлял ловушки, в которые она быстро попадалась, совсем не имея опыта деловых переговоров.
— Вложение денег всегда рискованно, — отважилась сказать она.
— Без сомнения. Вы эксперт? — В его вкрадчивом, тихом голосе слышалась издевка, и Эмили покраснела.
— Н-нет, конечно, — заикаясь, ответила она, пытаясь не замечать стук своего сердца. — Вообще-то я учу маленьких детей, это Питер сказал, что иногда вложения не дают прибыли. Пожалуйста, дайте ему только два месяца.