— Не заставляй нападать на тебя.
Раз так? Ну ладно. Я много что умею. По крайней мере, ни один недоброжелатель не сможет ко мне подойти и нанести вред. Ну, кроме тебя. Только тебе я проиграла борьбу за свою свободу. И ты знаешь об этом. Думаешь, получится все исправить?
Начинаю с самых простых приемов. С хлопанья по ушам, одергивание за шею вниз и ударом по солнечному сплетению, толчок в щитовидку, в кадык. Только с последним не справилась. Когда он оказывается сзади и пытается схватить меня, я тут же теряюсь. Страх подбирается к горлу, воспоминания из жестокого прошлого обрушиваются на меня в миг. Как ведро с водой, которую решили вылить на голову нерадивые соседи.
На курсах на учили, как выйти из захвата, но сейчас я чувствую себя слабой. Уязвимой. И дело не в прикосновениях, не в аромате его парфюма, даже не в самом Уильяме.
Однажды я не вышла из подобной ситуации, и это обошлось мне крахом жизни…
— Нет, так не пойдет, — Уильям выпускает меня из захвата. Мамочки… Только сейчас осознаю, что почти не дышала, когда он схватил меня со спины. — Ты сможешь защитить себя этими приемами, но они не всегда сработают, если противник окажется сильнее и крупнее тебя.
— Думаешь, я не смогу врезать между ног и убежать? — усмехаюсь в лицо мужчине. Стараюсь улыбнуться, показать свою беспечность, лишь бы скрыть боль, которая все еще не рассеялась.
— Не забывай про бандаж.
— Кто его носит в повседневной жизни?
— Тот, кто беспокоится о своей безопасности, — вторит он. — То есть все в нашем кругу.
— А ты беспокоишься о своей безопасности?
Тишина оглушает нас. Эхо от его голоса больше не раздается по спортивному залу. Первые несколько секунд. Затем молчание растворяется в заливистом мужском смехе. И что я такого смешного сказала?
— Нападай, — тут же его голос приобретает серьезность.
И я нападаю. Как меня учили когда-то на курсах самообороны. Бью по ушам, жду, когда он потеряет бдительность, тяну его спиной к себе ща шею, захватываю ее руками. Не давлю, но и не расслабляюсь.
— Молодец, — хрипит мужчина. — Но будь внимательнее.
— В чем?
Он резко толкает меня, когда я ослабляю хватку, прокручивает мои руки, смыкает их позади меня своей одной, а вторую сжимает на шее.
— Вот в чем, — хрипит Уильям на ухо своим низким голосом. Он не смешит убрать от меня руки. Не душит, но и не дает сделать глубокий вдох. — Если обхватываешь шею, то не смей расслабляться, иначе проиграешь.
— Как сейчас?
— Да.
Мы все еще стоим в этих позах, окутанные адреналином ижеланием показать свои боевые навыки. Точнее, я думала так несколько минут назад. А сейчас я пленница. Пленница этого мужчины, который не выпускает меня из цепких лап. Он может сделать со мной все, что угодно, а я не смогу сопротивляться. Ни сейчас, ни потом.
— Ты очень беззащитна, Элис.
Чувствую, как влажный язык касается основании шеи, проводит горячую дорожку вверх. За ушко. Хрипло дышит, покусывает мочку. Расслабляет. Заставляет потеряться в реальность. Опять.
— Ты слишком уязвима. Слишком слаба. Соберись, Элис!
Уильям резко отпускает меня. Запястья немного ноют от неудачной позы, но я быстро массирую их. Это поможет прийти в себя окончательно, рассеять дурман, которым меня окутал Уильям. Наглец!
— Зачем ты это сделал? — яростно гляжу на мужчину. На его полных губах красуется ухмылка, буквально кричащая о капитуляции надо мной.
— Чтобы ты поняла, насколько коварным может быть противник.
— Я и без тебя знаю.
— Судя по твоей реакции, не очень. Мы ввязались в опасную игру. Нужно действовать осторожно.
— Насколько опасную?
— Ты и представить не можешь, — отвечает серьезным тоном. Искать подвох в его нахмурившемся небе в ясный день нет смысла. Его там нет в принципе.
— Только не говори, что ты состоишь в мафиозном клане, и тебе необходимо защитить своих соратников
— Я хуже мафии, Элис.
— Ой, как страшно!
— Не придуривайся.
А что мне еще остается делать? Притвориться, что я все время ищу приключения на свою задницу? Или то, что стрелялки, борьба и тренировка захватов — нормальная часть моей жизни? Что за бред? Если бы не решимость узнать о происходящем, то я бы истерично смеялась и делала вид, что живу в параллельной реальности. Но это моя жизнь. Моя и моих близких, которая зависит от моих действий и поступков.
— Надеюсь, Виктор не был с тобой в одной лодке?
— Нет. Он был в противоположенной лодке.
— То есть? Он мафиози?
— Можно и так сказать.
Оу. Как мило все складывается. То есть Уильям все время ходит с оружием, тренирует меня борьбе, Виктор был мафиозником, которого взорвали вместе с моей подругой, а я чисто случайно встретила этого таинственного мужчину и осталась жива. Вместе с ним. То есть…
Пазл начинает потихоньку складываться воедино. Вспоминаю, как он влетел со мной в одну кабину, как мне стало страшно находиться наедине, потому что стоял за моей спиной, как я пыталась защититься от незваного гостя, который представлял опасность. Боже…
— Ты не просто так увез меня из отеля, да?
Решительно смотрю на Уильяма. Жду. Молчаливо жду и стараюсь и впадать в панику. Сдержаться. Выслушать его версию. Мне нужна информация от него. Из его полных уст.
— Тебе соврать или рассказать правду?
— Ты знаешь, что мне нужно.
Тишина между нами ужасно давит на виски; на тело, на нас. Спустя долгие секунды я не надеюсь услышать хоть какой-то ответ, но…
— Случайно. Ты не должна была уходить наверх.
— Что? — ошарашено гляжу в потемневшие голубые глаза, которые в мгновение ока становятся синими. — То есть я должна была умереть?
Эти несколько секунд длятся вечность. Я заранее знала ответ, но не могла смириться с ним, пока пухлые уста не произнесли четкое.
— Да.
Реальность растворяется вокруг меня. Перед глазами все плывет, размывается. Я не была готова к этой правде, но она есть. И мне необходимо смириться с ней. Только как? Стоит выразить Уильяму благодарность за спасенную жизнь? Или узнать, зачем именно сохранил ее? Он не просто так взял меня к себе и предложил стать его тенью. Не просто так.
— Я должен был убить тебя, когда мы прилетели в Манчестер…
— Но?
— Я не забираю жизни невинных.
— Я была любовницей опасного члена мафиози. Считаешь, я была невинна? — тон голоса повышается, однако я практически не замечаю этого.
— Ты работала эскортницей, чтобы спасти жизнь отца. Вряд ли этот поступок можно назвать провинностью.
Мы молча глядим друг на друга. Он — с ожиданием, а я — с потерянностью. Я всегда считала себя сильно, независимой от обстоятельств. Всегда думала, что смогут выкрутиться из любой жизненной ситуации, не показывая никому свою слабость. Никому.
За исключением одного человека, который впутал меня в криминальные бои и спас мою жизнь.
— Ты убьешь меня, когда все закончится? — вопрос слетает с губ. Я даже не успеваю его продумать. Смысл, интонацию, позыв. Он кажется жалким. Ненужным. Потому что до этого он четко дал понять, что…
— Я говорил, что не трогаю невинных. Но тебе нужно научиться постоять за себя, если меня не окажется рядом.
— Хорошо.
Это все, что я могу сказать. Больше не пытаюсь ничего выяснить, не задаю лишних вопросов. Я не выдержу еще один потом информации.
— Повторяй за мной…
Буду. Потому что у меня нет другого выхода, как следовать за тобой, Уильям. Мне придется довериться тебе.
ГЛАВА 11
Эта встреча должна была стать тайной. О ней никто не должен был узнать, никто не должен был следовать по пятам за мужчинами. Никаких хвостов и оружия. Но в этой жизни ты не в состоянии контролировать жизнь каждого человека, если ты не всевышний.
Уильям прогуливался по улицам Лондона, будто это обычный день, обычное занятие. Несмотря на накрапывающий дождь, несмотря на равнодушных прохожих. Он должен был создать именно такое впечатление.
В небольшом уличном кафе почти пусто. Всего пара человек сидят за столиками у окна и трое на улице. Уильям занял крайний столик у прохода, сел напротив светловолосого мужчины лет тридцати. Оторвавшись от телефона, он поднял голову на Уильяма и, не проявляя никаких эмоций на морщинистом лице, произнес:
— Все пошло не по плану, правда?
Равнодушие в голосе собеседника приводило Уильяма в недоумение. Это ведь его наставник, прямой начальник и человек, который должен был руководить всей операцией. Он должен был защитить всех гостей на кладбище, должен был проконтролировать, чтобы люди Сахима не добрались до них.
— Почему? — задал единственный вопрос, который беспокоил Уильяма.
— Кто-то нас предал, Уильям. В моем плане никогда не бывает огреха.
— Но он произошел.
— Не спорь, — жестко отчеканил Андрей Петровский. — Знаю, что виноват.
— Не то слово.
Через несколько минут на стол поставили напитки. Странно. Уильям ничего не заказывал. Видимо, Андрей постарался. Он спокойно открыл бутылку текилы, разлил по рюмке и осушил свою.
— Я не буду, спасибо.
— Поверь, она тебе пригодится, — Андрей Петровский снова наполнил рюмку и осушил. Интересно, почему он пил текилу без соли и лайма? — Ты единственный, кто участвовал в задании изнутри. Никто не знал, кто ты на самом деле.
Что? Этот человек, который всю жизнь был наставником Уильяма, заменил отца, учителя и гуру сейчас обвинял его? Он считал что виноват Уильям? После того, как Уильям выкрал девчонку в день взрыва по просьбе Петровского? После долгих лет преданности и безукоризненного послушания? Уильям никогда не задавал вопросы, не сомневался в действиях своего учителя. Никогда. Тогда почему сам учитель считает иначе?
— Мы оба знаем, что это не я.
— Конечно, знаем, — улыбается он морщинистой улыбкой. — Но предатель сделает так, чтобы обвинить тебя.
— Ему не удастся.
— Надеюсь.
Андрей снова наполняет рюмку и залпом выпивает ее. Ох уж эти русские.